Обложка произведения Обратная сторона

Обратная сторона

-- - + ++
Солнце нырнуло за заснеженные верхушки деревьев, погасли золотые отблески. На вершине холма раскрылся багровый бутон костра. В сапфировой дымке сгущающихся сумерек его свет был вызывающе ярок.

Время пришло.

Фьора вместе со всеми побрела к церемониальному холму. Пустой желудок выворачивало от предчувствия беды. Но человеческая река медленно несла девушку туда, где на фоне растущего вширь и ввысь огня выплясывали рогатые фигуры. От праздничного Обряда никому не скрыться… Даже старых и больных в этот морозный вечер не оставили дома: кого-то вели под руки, кого-то почти волокли по снегу.

Позже всех прибыл барон со своим семейством и свитой. Для них загодя собрали небольшой помост, укрывающий высоких гостей от пронизывающего ветра. Слуги проворно набросали на скромные стулья мягких подушек, разлили по кубкам обжигающий крако, и над застывшей напряженной толпой разнесся нежный аромат дорогих пряностей. Барон с женой и тремя детьми заняли свои места. Вид у них был скучающий и раздраженный, будто здесь они отбывали досадную повинность.

«Счастливые, вам нечего бояться…» — с горечью подумала Фьора. У неё самой в груди колкими ледышками бултыхался ужас. С нарастающей тревогой девушка смотрела, как младшие жрецы танцуют вокруг костра. Их головы венчали меховые шапки с оленьими рогами: в ослепляющих отсверках огня они отбрасывали на лица людей пугающие, изломанные тени. Нагие по пояс тела священнослужителей блестели от пота, а исторгаемые ими звуки мало походили на человеческие. Глухой гул ритуальных песен, бульканье, рычание – в трансе они слишком близко приближались к бушующему пламени, и кожа на их руках и теле вспучивалась волдырями.

— Кахоир карун! – прокатился над толпой зычный голос.

— Кахоир карун! – эхом отозвались жрецы.

Как по команде, они отвернулись от огня и упали на колени на обнажившуюся от жара влажную землю. Тускло блеснули лезвия кинжалов, из глубоких ран на груди брызнула кровь, во тьме кажущаяся смоляной. Ни страха, ни боли – ничего не отразилось на лицах священнослужителей. Они опустили головы и замерли каменными изваяниями.

— Кахоир карун, — повторил голос, и его обладатель, наконец, шагнул к огню из темноты.

Верховный Жрец… Фьора задрожала и невольно отступила назад, налетев на кого-то спиной. Даже не обернулась, не извинилась: от испуга язык прирос к нёбу. По толпе пронёсся благоговейный ропот.

На мехах Жреца – десятки лисьих и беличьих хвостов, колыхавшихся в такт тяжелой поступи. На голове – причудливый убор, обшитый шкурами белого горностая и украшенный рогами оленя, горного козла и бизона. Привязанные к ним перья и длинные ленты красного и синего цвета трепетали на ветру. Тяжела ноша: голова Жреца опустилась к груди, словно шея сплющилась под бременем и провалилась в тело, и лишь черные глаза сверкали из-под белой меховой оторочки.

Голос Верховного Жреца разнёсся над холмом; даже барон оторвался от кубка и внимательно слушал. Только Фьора не могла совладать с волнением; в ушах морским прибоем шумела кровь, и до затуманенного страхом сознания пробились лишь обрывки речи: «Священный праздник Кахоир…», «три жертвы Духам Леса…», «скорая весна» и «почёт…».

Жрец снял с пояса полотняный мешочек, запустил туда пальцы и бросил в огонь щедрую щепоть порошка. Костер взорвался синими и фиолетовыми искрами, языки пламени на миг утратили знакомую рыжину и позеленели. Люди отпрянули в испуге; только Верховный Жрец ни на кетль не сдвинулся с места.

— Фьора! – громогласно объявил он.

Колени подломились, но упасть Фьоре не дали: со всех сторон потянулись растопыренные пальцы, и девушку торопливо швырнули к ногам Верховного Жреца. Фьора подняла на него глаза, но пелена слез уже размыла очертания человека, решившего её судьбу.

Еще одна сине-фиолетовая вспышка.

— Трада!

Через мгновение рядом рухнула еще одна рыдающая девушка. Если Фьора онемела от горя, то Трада, напротив, обрела голос. Её плач больше походил на вой умирающего животного; она подползла к Верховному Жрецу и дрожащими пальцами вцепилась в край его мехов. Он брезгливо оттолкнул её ногой, как блохастую собачонку, и отвернулся. Никто не заступился: все стыдливо отводили глаза, а младший из сыновей барона и вовсе заливисто рассмеялся.

Фьора знала, что роднит её с Традой, и почему именно их имена Жрец разглядел в разноцветных всполохах: они обе посмели отказать Верховному Жрецу в близости. Фьора хорошо помнила, как несколько лун назад он без стука вошел в её ветхий домишко, где после смерти матери она жила одна, и молча поманил рукой. Она вскочила, неловко смахнув с колен недоплетенную корзину: мигом ощерились незакрепленные прутья. Фьора покорно отправилась вслед за Жрецом к его шатру на окраине деревни. В голове снежным вихрем кружились сотни вопросов, но она не смела задать ни один.

В шатре Верховный Жрец снял свой тяжелый головной убор, обнажив плешь в старческих пятнах и редкие седые волосы. Он сел на край постели и вытянул ноги, взглядом приказывая Фьоре помочь ему разуться. Она поспешно опустилась перед ним на колени, непослушными пальцами пытаясь распутать мудреную шнуровку. Когда же она отважилась поднять глаза, Верховный Жрец уже избавился от мехов. В былые времена он наверняка был сильным и жилистым; теперь же его тело стало угловатым и ссохшимся, как старая коряга. На груди и животе змеились уродливые потемневшие шрамы. Смущенная увиденным, Фьора попыталась подняться, но главный священнослужитель властно надавил на худое девичье плечо. Когда она снова оказалась на коленях, он медленно провел заскорузлыми пальцами по длинным, заплетенным в тугую косу темным волосам, а затем положил её узкие ладони на штаны, где под грубой тканью быстро набухало мужское естество.

Фьора с криком отпрянула, будто сунула руки в тлеющую золу.

— Нет!.. Как можно?.. – едва вымолвила она.

Вскочила на ноги и бросилась прочь из шатра. Она бежала так быстро, словно ощущала ледяное дыхание Духов Леса за своей спиной. Фьора всю ночь провела без сна, но никто не явился по её душу. Только с той поры всякий раз, когда Фьора сталкивалась с Верховным Жрецом, он смотрел на неё со злым прищуром, и тонкие стариковские губы кривила жестокая усмешка.

Что же, теперь месть свершилась.

Кто-то грубо растолкал деревенских и бесцеремонно ворвался в круг коленопреклоненных жрецов.

— Кьох! – возопил выскочка. — Кьох!

Фьора узнала чужака, который околачивался на местном постоялом дворе с осени. Молодой парень, всего на несколько зим старше её и Трады. На широком, рябом от оспы лице лихорадочно блестели глаза, на губах пузырилась слюна. Он обнял Траду за трясущиеся плечи, прижал к себе и бесстрашно взглянул на Верховного Жреца снизу вверху.

— Я, Кьох, вызываюсь быть третьей жертвой!

Фьору захлестнула черная, студеная волна одиночества.

Люди заволновались, чуть подались вперед. Скучающая баронесса оживилась и приподнялась на подушках. Только Верховный Жрец остался недвижим, с презрением глядя на непрошенного гостя.

— Убирайся, щенок. Не тебе решать.

— Я сам, по своей воле отправлюсь к Духам Леса! – еще громче закричал Кьох. – Разве не сгодится им отважная душа, не ведающая страха?!

Толпа загомонила. В гуле растревоженного улья явственно угадывалась надежда. Куда проще было проститься с сумасшедшим пришлым, чем с кем-то из своих. Здесь только барон и его семья спокойно спали в ночь перед Обрядом: их надежно защищали ежегодные щедрые дары. Верховный Жрец не назвал бы их имен, даже если бы огромные пылающие письмена озарили небо над холмом. Только деревенские из года в год молились, чтобы на Кахоир не потерять кого-то из родных или близких. Редкой удачей было, если в Священный Лес на растерзанье Духам Леса отправляли стариков и сирот.

— Пусть катится! – заорал кто-то.

— Да-да! Духам придется по вкусу такая жертва!

Даже барон одобрительно качал головой, хоть и не издавал ни звука. Его сыновья вскочили и заплясали на месте с безудержной горячностью юности. На их глазах творилась история.

Верховный Жрец бросил испепеляющий взгляд на три фигуры у своих ног. Фьору словно опалило нестерпимым жаром и тут же обдало ледяным крошевом. Да, в этот священный праздник зимы кому-то в толпе чудом удалось спастись от неминуемой гибели…

Но участь Фьоры осталась неизменной.

*             *             *

 Священный Лес раскинулся на огромном горном плато. Чернеющие на фоне заснеженных склонов верхушки деревьев можно было увидеть с вершины церемониального холма, нужно было лишь приглядеться. Раньше Фьора страшилась даже смотреть в ту сторону, будто Духи Леса могли счесть случайный взор непростительной дерзостью и сурово покарать за подобное святотатство. Теперь, пока лошади с трудом тащили телегу по обледеневшей, ухабистой дороге, девушка смотрела во все глаза.

В их краю все – и стар, и млад, и богатые, и нищие – с детства слышали легенды о Духах Леса и их таинственной обители. Поговаривали, что Священный Лес возник за одну ночь. Еще вечером вдалеке белели пустые склоны, а наутро откуда ни возьмись – непроглядный частокол из многовековых деревьев. Будто невиданная сила разворотила горное чрево… И смельчаки, что направились разузнать, что же это за диво такое, сгинули без следа.

Много позже из ближайших селений стали пропадать люди. В тавернах за чаркой буро рассказывали, что на горной тропе много раз видели синие всполохи – плывущие по воздуху ледяные огни. Зимой же на багряном снегу среди лабиринта разорванных кишок замечали огромные когтистые следы. Весной и летом незримые чудища спускались к людям реже, но и в ту пору находили растерзанные тела, и деревни на долгие месяцы охватывал ужас.

Жрецы поняли, что Духи Леса требуют жертвы, и не отступятся, пока не получат свое. Сначала по приказу священнослужителей люди стали оставлять у подножия гор крупную дичь, но тушки оставались нетронутыми, а страшные убийства не прекращались. Тогда на Кахоир трое жрецов отважились уйти в Священный Лес, в надежде, что Духи услышат их призыв и поведают, что же им нужно. Они не вернулись из чащи, но на долгие месяцы воцарился мир и покой. С тех давних времен и повелось, что в зимний праздник Кахоир выбирали три жертвы, которых изгоняли в смертоносную чащобу. Кроме обреченных только жрецы ступали в священные земли: дважды в год самые храбрые поднимались в Лес, чтобы постичь тайны Духов и испытать свою веру.

За всё время вернулся лишь один.

Лошади остановились: дальше продолжить путь можно было только пешком. Младшие жрецы спешились; лишь Верховный Жрец остался в седле своего вороного коня, угрюмо всматриваясь в хвойный гребень лихолесья, залитый ярким солнечным светом. Фьору, Траду и Кьоха согнали с телеги, силой отобрали старенькие овечьи полушубки – что добру пропадать?.. Кьох кинулся на защиту, но его повалили в снег одним точным ударом в челюсть. Стервятники пытались стянуть с ног и стоптанные теплые унты, но Трада захныкала так жалко и протяжно, что жрецы все же сжалились и оставили их всех в покое.

Верховный Жрец наблюдал за возней с холодным равнодушием. Наконец он спрыгнул наземь с удивительной для своего возраста грацией. Бросил через плечо «Следуйте за мной», и, не оглядываясь, ступил на тропу, вьющуюся среди присыпанных снегом камней.

Восхождение было недолгим. Чтобы отвлечься от пробирающего до костей холода, Фьора всю дорогу глазела на хвосты зверей на мехах Жреца и думала о том, как странно распорядилась судьба. В детстве они с Традой были очень близки, но тяжкая болезнь матери Фьоры развела их. Теперь другое горе вновь свело их вместе. Надолго ли?..

Скоро путь им преградили высокие деревянные врата. Потребовались силы четырех жрецов, чтобы отворить тяжелые створы. За ними начиналась тьма.

Верховный Жрец первым шагнул в Священный Лес. Трада отчаянно заголосила.

— Пожалуйста, пощадите! – вопила она, пока жрецы толкали её в спину. Фьора с изумлением поняла, что они тоже напуганы, и спешат поскорее покончить с неприятным ритуалом. – Я сделаю всё, что захотите! Умоляю!

Всё тщетно: её швырнули в неутоптанный снег за вратами. Кьох рванулся к ней, помогая подняться. Фьора скинула с предплечья чью-то руку; ей хотелось умереть с достоинством. Она сама пересекла невидимую черту, ни разу не обернувшись. Створы за ними торопливо захлопнулись.

Под сенью деревьев царили сумерки, будто солнечный свет не мог проникнуть в Священный Лес. Ни пения птиц, ни шепота ветра – ни звука. Только тихие всхлипы Трады и успокаивающее бормотание Кьоха. Внезапное громкое пение Верховного Жреца заставило Фьору вздрогнуть – такими неуместными показались ей странные горловые звуки. Возвещение о жертвоприношении.

Зачарованные, они втроем следовали за Верховным Жрецом. Лишь когда он остановился и замолчал, Фьора словно пробудилась от дурманящего сна. Бросила взгляд через плечо – врат за их спинами больше не было.

— Кахоир карун! – сказал Верховный Жрец, развернувшись к ним. Его зрачки расширились так, что в глазах осталась одна чернота. – Исполните своё предназначение, — и он зашагал обратно.

— Стой! – рявкнул Кьох. Его губы посинели и в полумраке казались почти черными. – Если обрекаешь нас на страшную смерть, так хоть оставь нам свои меха! Не дай нам умереть от стужи, позволь побороться за свою жизнь!

Верховный Жрец не остановился, и тогда Кьох бросился за ним. Он схватил старца за плечо и толкнул его в снег. Тот покачнулся, но устоял. Развернулся на пятках: от ярости его лицо превратилось в пугающую, скалящуюся маску.

— Как ты смеешь, щенок!..

— Отвечай, как ты выжил здесь!.. – закричал Кьох. – Почему Духи Леса не тронули тебя?

Хриплый смех был ему ответом. Когда Верховный Жрец возвратился из Священного Леса, никого из них еще не было на свете, а сам он был очень юн. Тогда у него еще было имя, и он мало отличался от собратьев-жрецов. Мама рассказывала Фьоре, что ценой за его смелость стали омерзительные раны на груди, которые гноились и смердили ни одну неделю. Наградой же стала вечная слава – с того дня он стал Верховным Жрецом. Но ни одной живой душе он так и не поведал, что же именно произошло в обиталище Духов Леса.

— Что смеешься, сын шакала?! – разъярился Кьох. Вздулись вены на бычьей шее. – Отвечай!..

Он вновь кинулся на Жреца, но тот ловко увернулся. Сунул руку в один из многочисленных мешочков на поясе, и когда молодой парень снова с ревом метнулся на него, сдул темный порошок со своей ладони. Кьох завыл, схватился за глаза, упал наземь. Зачерпнул дрожащими пальцами снег и принялся растирать его по стремительно краснеющему лицу. Верховный Жрец подошел ближе и с силой ударил его мыском сапога по подбородку. Кьох рухнул навзничь, перекатился на бок, сплевывая кровь и выбитые зубы. Верховный Жрец удовлетворенно хмыкнул и пошел прочь.

— Не хочешь по-хорошему, — с трудом выговорил Кьох. Больше молодой парень не хорохорился, не петушился; что-то переменилось в его налившихся кровью глазах. Оцепеневшей от испуга Фьоре скрутило нутро жуткое предчувствие.

Когда Кьох снова открыл рот, его голос стал низким, хриплым, чужим. Фьора никогда раньше не слышала такого языка: незнакомые слова оборачивались то змеиным шипением, то утробным рычанием. Верховный Жрец замер, обернулся; былое высокомерие будто стерли мокрой тряпицей. Остался только животный ужас.

— Ты чернокнижник! Чернокнижник!.. – взвизгнул он, пятясь.

Хашкарра рушта ишито!.. – продолжал Кьох. Лицо его побагровело от напряжения, скрюченные пальцы чертили в воздухе странные символы. – Щухрра оршха иррхехка!

Тут Фьора поняла – Верховный Жрец больше не дышал. Сначала схлынул с щек морозный румянец, кожа побелела, а затем и вовсе стала наливаться синевой. Рот округлился, глаза закатились, неистово задергались руки. Жизнь покидала его, как из пробитого кувшина утекает молоко.

— Остановись! – взмолилась Фьора. – Ты убиваешь его!

Она сама не поняла, как очутилась подле Верховного Жреца. Схватила за плечи, потрясла, с напрасной надеждой вглядываясь в пустые белки его глаз. Он лишь осел наземь сломанной куклой. Тогда Фьора ринулась к Кьоху, вцепилась в рукава его рубахи.

— Прекрати, прошу тебя!

В последней отчаянной попытке отвесила чернокнижнику звонкую пощечину. Голова его чуть мотнулась, но голос не дрогнул. Только Трада взвизгнула и снова замолкла. Теперь Кьох почти кричал с такой злостью и ненавистью, что кровь в жилах Фьоры леденела. Когда он, наконец, замолчал, тишина показалась Фьоре оглушительно громкой. Она не хотела смотреть, но не могла удержаться. Верховный Жрец лежал на земле, скрючившись. Его лицо было ссохшимся, черным; глаза ввалились, как у дохлой рыбы. Фьора всхлипнула и отвернулась.

— Зачем?.. Зачем ты это сделал? – прошептала она.

Кьох поднялся, отряхиваясь от снежной пороши. В нем не осталось ничего от того жуткого незнакомца, плюющегося ядовитыми словами. Он подошел к Верховном Жрецу и принялся стаскивать с него меховые накидки.

— Нам нужны были меха, — сказал он просто, утирая рукавом перепачканный кровью рот. – Раз он не хотел говорить, больше проку от него не было.

Он заботливо закутал Траду в самую длинную меховую накидку. Затем повернулся к Фьоре и протянул и ей теплую одежу. Фьора молча приняла меха из его рук.

*             *             *

Они медленно брели по невесть откуда взявшейся широкой заснеженной дороге, прямой, как оглобля. Словно высшие силы провели незримую черту среди почерневших стволов деревьев. Фьора не хотела думать о том, куда приведет этот путь, и чья злая воля толкала их вперед.

Ни единый луч солнца не смог пробиться через плотный купол ветвей, и всё же зловещий полумрак рассеялся. Мерцающее, холодное свечение разлилось отовсюду: зажглись синеватым ореолом деревья, снег вспыхнул миллионами серебристых искр. Они втроем плыли в лунном сиянии, и даже воздух вокруг преломлялся и искажался, загораясь тонкими лазурными нитями.

Священный Лес был устрашающе прекрасен, но Фьора не могла им любоваться. Вопросы, вопросы, вопросы… Их было столько, что в голове стало тесно, и боль разлилась в висках вязкой смолой. Что же он гаркнул, увлекая Траду за собой?.. «Нам нельзя возвращаться, остальные жрецы убьют нас»? Разве священнослужителей им стоило бояться?

— Зачем ты здесь?

Кьох споткнулся, замер. Посмотрел на Фьору с искренним недоумением:

— О чем это ты?

— Мы видели, что ты сделал с Верховным Жрецом. Ты могущественный чернокнижник. Так зачем ты по доброй воле отправился сюда, на верную смерть?

— Разве я мог поступить иначе? — Кьох взял Траду за руку и приложил её ладонь к своей расцветшей сине-черными кровоподтеками щеке. В его глазах плескалась неподдельная нежность. Ответом ему был смущенный взгляд из-под опущенных ресниц и робкая улыбка. – Я не мог бросить Траду одну. Но буду честен: я хотел попасть сюда. Просто не думал, что это случится так скоро.

— Я не понимаю… — пробормотала Фьора. Теперь она едва узнавала в этом влюбленном юнце хладнокровного убийцу.

— Ты с таким презрением назвала меня чернокнижником, — Кьох укоризненно покачал головой. – Что же плохого в моем ремесле? По правде, вы и называете нас неправильно. Мы – исследователи, постигающие тайны мироздания, айшаруты. Из поколения в поколение мы передаем древние знания – как силой мысли прорастить семечко, увидеть мир глазами пролетающего в небе сокола, как похитить чужое дыхание. И, конечно же, мы по крупицам собираем новые знания. Легенды об этом месте дошли и до края, которое вы называете Заморьем – моей родины. О чем-то похожем я читал в древних трактатах, написанных учителями моих учителей. Это особое место силы, и я думаю, что здесь находится…

Трада вдруг истошно завопила. У Фьоры перехватило дыхание: из лесной чащи медленно надвигались синие огни. Они кружились в воздухе, переливались бело-голубыми искрами, вспыхивали и снова меркли. Их пульсация завораживала. Фьора отчего-то совсем не боялась: ей хотелось раствориться в этих поразительных ледяных всполохах. Из оцепенения её вырвал ещё один вопль Трады.

— Замолчи! – одернул её Кьох. Трада насупилась, но послушно закрыла рот. – Не надо кричать. Я думаю, это Духи Леса. Они присматриваются к нам. Наблюдают.

— Они приближаются, – прошептала Трада. Её личико сморщилось, как у готового вот-вот разрыдаться ребенка. – Мне страшно!

— Заговоренный кинжал, что я дал, ещё у тебя? – спросил Кьох.

Трада приподняла юбки, оголив стройную девичью ножку. Чуть выше колена под тугой лентой-подвязкой был закреплен небольшой кинжал с изогнутым лезвием. Фьора никогда раньше не видела такого оружия.

— Хорошо, — кивнул Кьох. – На нем сильные чары, но я надеюсь, тебе не придется пустить его в ход.

— Разве Духам можно причинить вред?.. – изумилась Фьора. У неё за душой не было черного колдовства и волшебных кинжалов, и она чувствовала себя нагой.

— Возможно, — Кьох неопределенно пожал плечами. Он смотрел настороженно, лицо его приобрело сосредоточенное выражение, как у гончей, напавшей на след. – Но мы не будем выяснять это сейчас. Поспешим!

Кьох схватил Траду за руку и устремился вглубь леса. Фьора не отставала. Теперь они почти бежали, увязая в снегу и то и дело оглядываясь. Ледяные огоньки неспешно преследовали их, петляя между деревьями. Их становилось всё больше: Фьора насчитала не меньше двух десятков.

— Милый, я боюсь, — причитала Трада.

Кьох бубнил утешительные глупости. Они едва смотрели на дорогу, поэтому Фьора первая увидела странную фигуру на их пути.

— Поглядите! – воскликнула она.

Полупрозрачный силуэт, будто обращенный в лед, вскинутые в защитном жесте руки. Пока Кьох успокаивал раскудахтавшуюся Траду, Фьора отважилась приблизится к навеки застывшей фигуре. Широко раззявленный рот, выпученные глаза, вздувшиеся венами шея и лоб – за печатью страха непросто было узнать жертву Духов Леса. Но что-то в окладистой бороде и спутанных волосах показалось Фьоре знакомым. Воспоминания предательски ускользали, пока наконец её не обожгло:

— Это же Хецель! Трада, ведь правда?..

Трада неохотно приблизилась, и тут же вскрикнула, прикрыв рот рукой. Хецеля выбрали жертвой два Кахоира назад. Старый охотник и удивительно хороший рассказчик; когда они были маленькими, то часто затаив дыхание слушали его страшные байки у костра. Его обожали дети и ненавидели взрослые; в пьяном угаре он калечил людей, а двоих однажды и вовсе зарезал в хмельной поножовщине. Когда имя Хецеля прозвучало во время Обряда, плакали по нему немногие.

— Мы умрем здесь, умрем! Кьох, я же говорила, я же умоляла, нужно было уехать ещё до Обряда!.. А теперь мы обреченыыы!.. – вновь начала стенать Трада. Фьора едва удержалась, чтобы не влепить ей пощечину.

— Что с ним стало? – спросила Фьора. Она думала о том, было ли ему больно умирать, или для старого забулдыги всё закончилось быстро. – Это Духи Леса обратили его в лед?

— Это не лед, — пробормотал Кьох. Выглядел он испуганным. Чернокнижник легонько тронул Хецеля, и он рассыпался белыми хлопьями от одного прикосновения. – А под ногами у нас, возможно, не только снег… — он оглянулся, с беспокойством вглядываясь в маячащие за их спинами огни. – Вперёд, скорей же!..

Меньше чем через тысячу кетлей троицу ждала ещё одна жуткая находка: изуродованное тело, полузанесенное снегом. Бахрома из разодранных внутренностей вместо ног; белое, обескровленное лицо, едва тронутое трупными пятнами. Фьора без труда узнала молодого пекаря Фьяда, обреченного на смерть на прошлый Кахоир. Вместе с ним в лес была изгнана одинокая старушка Хьодль, и ровесница Фьоры, юная Нидель. При мысли, что где-то рядом лежали и их обезображенные тела, Фьору бросило в дрожь. От страшных дум её отвлек визг Трады:

— Огоньки всё ближе!

И правда: Духи Леса явно больше не собирались наблюдать за чужаками издалека. Их движения утратили былую степенность: теперь они стремительно приближались. Кьох и Трада ринулись прочь, но Фьора замешкалась. Она видела, как один из синих всполохов вдруг начал шириться, преломляться; серебристые искры превратились в сверкающие молнии. Одно мгновение, и шар синего света обернулся огромным черным зверем размером с бизона. Вздыбившаяся густая шерсть, вывернутая пасть с несколькими рядами клыков; чудовище не бежало, а почти летело над землей, распластавшись в прыжке.

Бежать было поздно, но Фьора всё равно бросилась со всех ног. Кажется, она кричала, но не слышала собственного крика; в ушах шумел лишь отзвук колотящегося в груди сердца. Тук-тук, быстро, тук-тук, отчаянно, тук-тук, скорей!.. Монстр нагонял. Она не различала топота мощных лап, но чувствовала дрожь земли. Вот-вот кошмарная пасть перекусит её надвое…

Кьох обернулся набегу, пошевелил губами (Фьора не могла понять, шептал он или кричал), взмахнул рукой. Несколько прядей у него на макушке тут же поседели, из глаза скользнула кровавая слеза, и в ту же секунду с кончиков его пальцев сорвался огненный змей. Он по дуге пролетел над головой Фьоры, опалив её жаром. Она посмотрела назад: обжигающая лента чистого огня едва коснулась морды исполинской твари, и тут же с шипением растаяла в воздухе.

Фьора засмотрелась, оступилась, упала. Рухнула ничком в пушистый снег. С трудом приподнялась на локтях и из последних сил закричала вслед Кьоху и Траде:

— Помогите!!!

Только Кьох бросил на неё прощальный взгляд. Привиделась ли ей жалость в его глазах, правда ли его губы сложились в «прости»?.. Последний раз мелькнули их спины, и растворились за лабиринтом деревьев. Фьора зажмурилась, про себя вознеся бесхитростную молитву высшим силам. Ей хотелось быстрой смерти.

Но смерть всё не наступала.

Фьора с опаской открыла глаза. Неужели невообразимый зверь ей лишь пригрезился?.. Но нет: громадные когтистые следы рядом убедили её в обратном. Но сейчас поблизости не было ни души. Или?..

Сияющий шар опустился на землю перед Фьорой. Теперь, когда Дух Леса был так близко, она смогла разглядеть длинную узкую черту, кошачьим зрачком разделяющую облако света. Небесное око мягко пульсировало, его поверхность морской волной заволакивала легкая дымка. Несколько бесконечно долгих мгновений Фьора всматривалась в искрящиеся глубины синего огня. Она ждала боли, гибели, небытия, но сначала ничего не происходило.

Затем её разум наполнили яркие образы.

Фьора как наяву увидела, как трое юношей в рогатых шапках идут по заснеженной дороге. Синие огни берут их в кольцо, с завораживающей неспешностью кружатся вокруг них. Молодые парни стоят спина к спине, боясь шелохнуться; впились побелевшими пальцами в рукояти кинжалов на своих поясах. Один из юношей Фьоре как будто знаком: темные глаза испуганно блестят на узком лице, дрожат тонкие губы. Вдруг он выхватывает оружие и с воинственным криком бросается на другого юношу. Они падают наземь, борются; третий бросается на помощь, стараясь выбить из рук взбеленившегося собрата кинжал. Клубок из тел барахтается в снегу, его окропляет кровь: третий – защитник – теряет мочку уха. Темноглазый обезоружен: он тяжело дышит, жалкой сороконожкой пятится по снегу. Ледяные огни, до сего момента застывшие в воздухе, приходят в движение. Вспышка – и перед юнцом уже скалит клыкастую пасть гигантское чудовище. Оно играючи заносит лапу с длинными загнутыми когтями, и легким движением вспарывает меха и плоть на груди своей жертвы. Снег багровеет, и юнец кричит, с мукой глядя в желтые глаза смерти. Внезапно чудище взвизгивает от боли: это двое парней, оправившись, бесстрашно вонзают кинжалы в бока зверю. Темноглазый юнец пользуется заминкой, вскакивает на ноги, зажимает ладонями раны и что есть мочи бежит прочь…

Видение померкло. Фьора снова смотрела в синюю сияющую бездну. Голова кружилась, во рту пересохло. Неужели это был?..

Новый мираж. Пекарь Фьяд шагает по дороге, за ним едва поспевают светловолосая красавица Нидель и сгорбленная годами Хьодль: старушка с трудом ковыляет в снегу, и Нидель поддерживает её под руку. Женщины не замечают свечение в чаще, но Фьяд настораживается, вскидывает голову, напряженно вглядывается в хитросплетение ветвей. По лицу пробегает тень, глаза превращаются в узкие щелочки, сверкающие недобрым огнем. Он подбирает с земли крупную сучковатую корягу и с диким воплем бросается на отстающих спутниц. Нидель заслоняет собой старушку, и удар приходится на её вскинутые руки, ломая тонкие девичьи пальцы. Она что-то кричит – вопрошает, умоляет, взывает?.. В видениях звуки едва различимы, будто пробиваются сквозь толщу воды, поэтому Фьора почти ничего не слышит, но видит – Фьяд остаётся глух. Снова замахивается дубиной, и тогда губы Нидель складываются в отчаянный призыв «Бегите!». Хьодль, неуклюже семеня, устремляется вперед, а молодая девушка ловко подныривает под руку свихнувшегося пекаря и толкает его в бок, опрокидывая в снег. Теперь Нидель и Хьодль вместе бегут без оглядки, но как же медленно!.. У Фьоры замирает сердце от страха, когда она видит, что Фьяд поднимается с земли, готовый преследовать несчастных. Не успевает: из чащи на него набрасывается огромный зверь. Острые клыки разрывают ему бок, мощные челюсти дробят кости. Никто не приходит ему на помощь; женщины спешат прочь, и теперь Фьора будто бежит вместе с ними. Она видит, как деревья расступаются, и перед ними поблескивает закованное в лед озеро. Нидель тянет старушку вдоль берега, но синие всполохи снова тут как тут, обступили женщин плотной мерцающей стеной, отрезая путь. Они вынуждены отступать на лед; медленно бредут рука об руку всё дальше от берега, а под ногами тонкой паутиной расходятся трещины. Один миг – и Нидель и Хьодль без единого звука проваливаются в озеро. Полынья тут же вновь затягивается льдом…

Фьора вынырнула из видения. Дух Леса покачивался перед её лицом, испуская теплый свет. Фьоре почудилось, что он заглядывал ей в самую душу своим гипнотическим кошачьим зрачком. Несколько мгновений они молча изучали друг друга, а затем синий огонь растворился в воздухе, мигнув на прощание.

Она осталась одна.

Фьора поднялась на ноги, отряхнулась от снега. Головокружение и слабость во всем теле отступали: к ней возвращалась ясность мысли. Теперь она почти не сомневалась в том, куда ей нужно идти и что делать.

Следы унт перемежались с отпечатками чудовищных лап. Через две тысячи кетлей на снегу остались только человеческие следы. Фьора продолжала идти, всматриваясь в белоснежное полотно перед собой. Сначала она услышала отдаленное бормотание, и почти сразу за деревьями показалась Трада, склонившаяся над распластанным Кьохом. Её плечи вздрагивали. Снег вокруг алел кровавыми бутонами.

Фьора хотела окликнуть Траду, но волнение сдавило горло. Она молча приблизилась, про себя пытаясь подобрать слова утешения. Им не суждено было быть услышанными: Фьора окаменела от увиденного.

Трада снова и снова вонзала кинжал в бездыханное тело Кьоха. Он лежал, раскинув руки подстреленной птицей; в глазах навсегда застыло удивление. Кровь на располосованном горле уже успела свернуться. И всё же Траде было как будто мало: она раз за разом погружала лезвие в его плоть по самую рукоятку.

— Во имя Духов, Трада, что ты делаешь?.. – прохрипела Фьора.

Трада оглянулась. Её лицо было перепачкано брызгами крови. Ни боли, ни сожаления – она дрожала от ярости.

— Я говорила ему, я просила, я умоляла… — прошипела она. Её руки тряслись. Зажатый в ладони кинжал ходил ходуном. – Сколько раз я уговаривала его!..

— Трада, милая, о чем ты говоришь?.. Как ты могла… — Фьора не находила слов. – Как ты могла убить любимого человека?

— Любимого?! – Трада произнесла это с нескрываемым омерзением. Зашлась безумным, каркающим смехом. – Ты правда думаешь, что я любила этого блаженного?!

Она поднялась на ноги, обтерла лезвие кинжала о юбку.

— Видят Духи, ты всегда была наивной и глупой, — сказала Трада с презрением. – Всё носилась со своей больной матерью, не видела дальше своего носа! С детства была простушкой, и ничего не поменялось. Как можно было стать такой красавицей, и не научиться использовать это себе во благо?! Будь у меня хоть половина твоей красоты, я бы уже давно делила постель с бароном.

— Я не понимаю…

— Куда тебе! – ухмыльнулась Трада. Она больше не дрожала. – Твоя дурная голова не способна на такие мысли. Моя способна, но окрутить барона я не смогла бы, как не пытайся… Тогда я решила, что Верховный Жрец мне по зубам. Старикашка хорошо жил на подношения барона и деревенских… Увы, признаюсь честно, побрезговала, — Трада с сожалением покачала головой. Даже длинные пряди, выбившиеся из косы, были окроплены кровью. – Уж больно мерзкими показались мне его шрамы, да и вялый старческий сморчок. Сбежала. Знала, что он отомстит.

Она бросила взгляд на тело у своих ног.

— Когда в деревню приехал Кьох, я решила, что мне повезло. Думала, он увезет меня далеко из этого проклятого места. Туда, за море… — Трада мечтательно прикрыла глаза. В эту секунду Фьора почти узнавала в ней малышку, с которой они в далеком детстве играли в снежки и придумывали себе счастливую взрослую жизнь. – Тем более, он был не так уж плох собой, и в постели вполне сносен.

— Как ты можешь так говорить? Как можно быть такой… жестокой? – Фьора жалела о каждом вопросе, но не могла молчать.

— Жестокой?! А разве он не был жесток со мной?! Он знал, как я боюсь, как хочу вырваться отсюда, но все равно не соглашался!.. Твердил о какой-то важной цели, об исследовании… Выспрашивал местных, по вечерам торчал над своими пыльными книжками! Ты бы слышала, какую чушь он нес о Священном Лесе, с каким восторгом говорил о нем! Всё долдонил, что Духи – это проводники в оборотную сторону мира… Да что это вообще значит?!

Трада со злостью пнула труп в бок. Голова Кьоха мотнулась, и теперь его мертвые глаза укоризненно уставились на Фьору.

— Одна польза – он вызвался добровольцем во время Обряда. Я думала, он защитит меня, спасет в пути, не даст этим рогатым затащить меня за ворота. Но он ХОТЕЛ попасть сюда!.. Ты видела, какой силой он обладал, как легко разделался с Верховным Жрецом! Значит, он заранее решил, что ему важнее оказаться здесь, чем спасти меня!.. – по щекам Трады полились злые слёзы. Она вновь рухнула на колени, развернула к себе лицо Кьоха и с остервенением вонзила ему кинжал в глаз.

— Ты поэтому убила его? – прошептала Фьора.

Она медленно, шаг за шагом обходила Траду и её мертвую игрушку. Ужас и потрясение притупились, померкли, осталась лишь отчаянная решимость. Холодное дуновение ветра из-за спины Трады отрезвляло и вселяло силы.

— Не совсем… Когда мы оторвались от огней и той страшной твари, я услышала голоса Духов Леса. Ты их не слышала?.. Я думаю, Кьох тоже не слышал, — Трада с явным наслаждением проворачивала лезвие в глазнице. – Они сказали, что пощадят лишь одного. Должен остаться только один…

Фьора оказалась почти за спиной Трады. Ещё чуть-чуть, по дуге…

— Я не стала ждать, пока Кьох тоже их услышит. Выхватила кинжал и сразу перерезала ему глотку. Мало ли, вдруг он бы успел менять заколдовать! Мне кажется, он пытался – шевелил губами, пучил глаза… Зажимал рукой рану, а сам вцепился рукой мне в волосы. Пришлось ударить его, ещё и ещё…

Трада ненадолго замолчала. Фьора больше не могла видеть её лицо. Шажок, ещё один. Теперь она пятилась, не рискуя упускать из виду коленопреклонённую фигуру.

— Я думала, тебя сожрал этот ужасный зверь, — задумчиво сказала Трада. – Получается, я всё еще не единственная уцелевшая?..

Фьора побежала что есть мочи. Туда, откуда дул ветер; туда, где за изломанными стволами мерцала ледяная гладь озера. От нечеловеческого крика за спиной всё внутри у неё ухнуло куда-то вниз. Меха соскользнули с плеч, мороз заключил её в ледяные объятия, но Фьора продолжала мчаться навстречу спасению. Краем глаза она видела, как вместе с ней к озеру устремляются синие огоньки…

Деревья расступились, и Фьора очутилась на берегу огромного озера. Она не могла знать наверняка, но почему-то не сомневалась – перед ней сердце Священного Леса. Духи Леса уже ждали её: несколько десятков голубых огней мягко качались на невидимых волнах. Фьора оглянулась: Трада была совсем близко. Медлить нельзя, но как же заходится сердечко в груди, как немеет от страха тело!..

Фьора ступила на лёд: сначала осторожно, опасливо прислушиваясь, затем всё смелее. Ноги разъезжались, но она упрямо семенила вперёд. Быстрее, быстрее…

Позади раздался вопль. В нём больше не было иступленной ярости: обычный крик испуганной девушки. Фьора развернулась и увидела Траду, мечущуюся по берегу. Искрящиеся огни не пускали её к озеру, а из чащи с издевательской неспешностью выходили три оскалившиеся твари. На холках вздыбилась густая темная шерсть, утробный рык вибрировал в глотках. Трада упала на землю и жалобно скулила, обезумев от ужаса.

— Пощадите её! – закричала Фьора и шагнула к берегу.

Стройный ряд синих огней дрогнул.

— Молю вас! – снова с отчаяньем воззвала Фьора. – Никто не заслуживает такой страшной участи!

Чудовища замерли, как по приказу, не дойдя до Трады несколько кетлей. Опустили ощерившиеся морды низко к земле, уставились на девушку немигающими желтыми глазами. Всхлипывая, Трада попыталась встать, позабыв про брошенный у ног кинжал. Вдруг на неё со всех сторон набросились Духи Леса. Всего один изумленный вскрик, и её силуэт исчез в столпе слепящего лазурного света. Всё было кончено в считанные мгновения. Огни схлынули, и Фьора увидела застывшую полупрозрачную фигуру.

В этот момент лёд под ногами Фьоры проломился, и она с головой ушла под воду.

*             *             *

Боли не было. Ледяной холод не пронзил тонкими иголочками всё её тело, толща воды не выдавили из лёгких весь воздух. Фьора вскинула голову: окошко во льду неторопливо зарастало, пока не исчезло совсем.

Фьора хотела испугаться, задергаться, затрепыхаться, но тело не слушалось. Она застыла в сияющем небытие, замерла в уютном коконе покоя и умиротворения. И совсем не удивилась, когда к ней отовсюду потянулись синие огни. Они облепили её тело переливающейся чешуёй, и потянули вниз.

Треск, всплеск. Неведомая сила пробила дно, и Фьору ослепил яркий свет. Её выбросило на берег, и она инстинктивно закашлялась, но вода не хлынула изо рта. Фьора перевернулась: она лежала на теплом песке и смотрела, как высоко в небе вьются птицы. Ноздри щекотал сладковатый аромат свежей выпечки. Где-то вдалеке слышался топот, но она не могла заставить себя пошевелиться. Её подхватили, поставили на ноги: перед ней кто-то радостно кричал и прыгал. Среди знакомых и незнакомых лиц Фьора вдруг отчетливо увидела Нидель с венком из одуванчиков на голове.

— Ты здесь, ты теперь с нами! – ликующе вопила она. – Хвала Духам!

Вдоль берега к ним неторопливо шла праздничная процессия, возглавляемая почтенным старцем в белых одеждах. В его длинную пышную бороду были вплетены цветочные бутоны. Торжествующая толпа расступилась, подпуская его к Фьоре.

— Кахоир карун! Добро пожаловать на оборотную сторону мира, — улыбаясь, поприветствовал её старец. Тут Фьора заметила, что у него не было одной мочки уха. – Здесь тебя никто не обидит.

И тогда Фьора позволила себе заплакать от счастья.

0
Войдите или зарегистрируйтесь с помощью: 
1 Комментарий
старее
новее
Inline Feedbacks
Посмотреть все комментарии

Текущие конкурсы

"КОНЕЦ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА"

Дни
Часы
Минуты
Конкурс завершен!
Результаты и списки победителей тут

Последние новости конкурсов

Последние комментарии

Больше комментариев доступно в расширенном списке
  • Татьяна Минасян на Ваша взялаЗмей, большое Вам спасибо! И извините, что благодарю Вас так…
  • Татьяна Минасян на Ваша взялаСпасибо!!!
  • Татьяна Минасян на Ваша взялаБольшое спасибо за высокую оценку и добрые слова! Я обязател…
  • Татьяна Минасян на Ваша взялаБольшое Вам спасибо! Простите, что не сразу отвечаю :-((( Ош…
  • Татьяна Минасян на Ваша взялаБольшое спасибо за отзыв и за все замечания! И прошу прощени…

Последние сообщения форума

  • Влад в теме Просто поговорим
    2021-07-28 18:44:58
    Да уж хотелось бы как-нибудь обнадежить, да пока ничего неизвестно. Приятно, что поминаете добрым словом 🙂
  • viktor.nameyko в теме Количество рассказов на…
    2021-05-26 11:03:05
    угу ставки, да ты просто в тему это разместил)) Я тоже пожалуй оставлю ссылочку на нормальный ресурс. На котором куда…
  • Антон в теме Количество рассказов на…
    2021-05-25 11:39:32
    http://vg-news.ru/n/146544 Лучший прогноз в мире. Другого и не будет
  • Alpaka в теме Просто поговорим
    2021-05-03 18:42:30
    Обращаюсь к организаторам Терры. Доброго времени суток) Товарищи, можно вас попросить просветить нас по поводу ваших…
  • Мит Сколов в теме Просто поговорим
    2021-04-08 16:46:19
    Можно постить свое творчество, например, сюда https://otrageniya.livejournal.com/ А вот здесь мы обсуждаем чужое…

случайные рассказы конкурса «Конец человечества»

Поддержать портал

Отправить донат можно через форму на этой странице. Все меценаты попадают на страницу с благодарностями

Авторизация
*
*
Войдите или зарегистрируйтесь с помощью: 
Генерация пароля