До того, как пришла Тьма

 

Из века в век бывает так,

Что всем испортит жизнь чудак —

Поверит слепо в клевету,

И канет мир наш в темноту.

Чьи-то надежды и мечты

Разрушат всё, чем жил здесь ты!

Чьи-то деяния сотрут

В пыль, в мелкий сор тяжёлый труд.

 

И по итогу что сказать?

Сам виноват. И исправлять

Никто не будет за тебя.

Иди. Верни нам свет, дитя.

 

От автора

 

— Сюда?

— Нет. Не этот путь.

— Сюда?

— Да. Иди вслед за мной.

Два тёмных силуэта, один высокий, а другой низенький, освещали дорогу масляными лампами, но огонь почти не рассеивал мрак. В подземном тоннеле было очень темно. Кроме того, у пещеры имелось много ответвлений и сбиться с пути было легче лёгкого.

— Ты уверен?

— Да. Я помню это место. За тем поворотом будет нужный зал.

Взрослый человек недоверчиво посмотрел на своего малолетнего спутника, но тот не заметил его взгляда. Глаза мальчика, облачённого в не по-детски мрачный наряд, смотрели только вперёд, но будто не видели ничего. Точнее, они видели. Но не настоящее, а прошлое.

 

Прошло немногим более семи лет, как он был здесь в последний раз, но они ему порой казались семью веками. Слишком глубокие произошли перемены как во всём мире, так и в нём самом. Исчез глупый подростковый задор, утихло неуёмное любопытство, пропало бесстрашие. Взрослые намного чаще чем дети перед тем, как сделать что-то, задают себе вопросы: «Зачем? Для чего?». А юности этого не хватает. И молодой парнишка пятнадцати лет, заполучив в свои руки древний фолиант не задумался, не остановился в своих стремлениях. Желание попробовать нечто новое, получить опыт в невероятном деле, возможность исполнить свои сокровенные мечты… Ах, как же это вкусно!

— У меня всё получится, — сказал он и улыбнулся своей подружке.

Но та не приняла его беспечного настроения.

— Послушай, Дим. Ты, конечно, просил не спрашивать, но всё-таки – откуда у тебя эта странная книга?

На миг мальчик замялся. Ему безумно нравилась Вероника, он хотел быть честен с ней, но… как объяснить ей такое? Терзаясь сомнениями, Дима скосил взгляд на фолиант, обёрнутый в кусок старых обоев. Такая обложка хорошо скрывала его истинную суть.

— Можешь не верить, но я не расскажу тебе жуткую историю. Нет, она по‑своему жуткая, конечно, но не в том смысле, что происходили какие-то шпионские игры. Никто не просил меня подержать пакет, никто на бегу не совал мне в руки сумку, мне не приходили странные посылки…

— Я поняла, как оно не было, — перебила девушка. – Может, пора перейти к тому, что произошло на самом деле?

— Предки ушли куда-то из дома. Я пошёл в душ, собирался на свидание к тебе. А, когда вышел из ванной, то увидел эту книгу на своём столе. Она лежала прямо поверх тетрадок. Вот и всё.

— И? Разве ты не задался вопросом откуда она? И почему только ты понимаешь написанное?

Вероника поправила платье и, смахнув с ближайшего валуна каменную крошку, уселась поудобнее. У паренька и самого ныли ноги, а потому он устроился возле подружки. Ребята долго добирались до этих пещер.

— Конечно, задумался. Но я так и не нашёл ответа. Да и разве это так важно?

— Наверное, нет.

Девушка положила свою ладонь на его. Рука была тёплой, и Дима с удовольствием сжал её пальцы. А после сказал:

— У меня получится.

— После того, как ты зажёг огонь одной только силой воли, я тебе верю.

— Тогда начнём?

Он задал этот вопрос так поспешно, ибо не хотел, чтобы Вероника вновь попросила его показать «фокус». Почему-то, чем чаще он его показывал, тем страшнее ему становилось. Некое предчувствие шептало: «Не надо, а то сгоришь на ерунде».

— Вот ты шустрый, — недовольно поморщилась девушка. — Погоди одну минутку. Я так устала.

— Я тоже.

Они оба ещё с пару минут молча сидели на камне, а затем Вероника поцеловала паренька в губы. Эти двое были влюблены друг в друга. Кроме того, их объединяло желание научиться менять этот мир. Стать магами. Ведь всякий подросток чем-то увлекается. И эта мечта ничем не хуже, нежели мечты сверстников стать рок-музыкантами, великими учёными, разработчиками web-приложений. Интересы у всех разные… Правда, если будущий инженер начинает конструировать, то начинающий маг жжёт свечи и призывает духов. Всё банально и просто. Никто не думает, что на этот ритуал кто-то во вселенной захочет откликнуться. Да ещё и тот, кого приглашать в наш мир никак не стоит.

— Я люблю тебя, — прошептал Дима и покраснел. В его возрасте было сложно признаваться в подобном.

— И я тебя.

Парень хотел было прижать Веронику к себе и снова поцеловать её, но девушка ловко увернулась и юркнула ближе к месту, которому предназначено было стать алтарём.

— Давай, мой маг! – звонко рассмеялась она и скинула с себя платье и нижнее бельё.

Веронике не было нужды стесняться. Дима не раз видел её без одежды.

— Ты, главное, не переживай, — счёл нужным сказать подросток. – Там написано, что нужна кровь, но про количество ни слова. Поэтому только маленький порез. Один единственный.

— Да хватит талдычить одно и тоже! – воскликнула Вероника и смело легла на неуютный холодный алтарь. – Ты же знаешь, что я тебе верю. И я сама согласилась. Это ведь немыслимо круто! Представляешь, мы сможем открыть врата в другой мир! Другой мир! Не этот серый и скучный, а полный волшебства! Где магия такая же обыденность, как гамбургер.

Она поглядела на юного покорителя высших сил влюблёнными глазами. Дима улыбнулся в ответ на этот взгляд, а затем закончил последние приготовления к ритуалу.

— Всё. Сейчас зачитаю абракадабру и всего один маленький порез.

Вероника с тоской закатила глаза. Теперь стало яснее некуда, что из них двоих больше всего переживает он сам. Поэтому Дима поудобнее устроил в руках книгу и принялся за чтиво.

Сила откликалась на его зов. По другому и быть не могло. Ритуальный круг был построен верно. Древние слова, не раз звучавшие в голове мальчика во сне, проговаривались им с правильной интонацией. Спящая доселе энергия пришла в движение. Она подчинялась приказу мага, никак не вникающего в потаённую суть фраз. Дима знал, каков будет конечный итог. И этого ему было достаточно. Так что он решительно ухватил нож за рукоять и совсем уже не так уверенно поднёс его к шее любимой. Ему снова захотелось сказать: «Не бойся. Всего капля крови!». Но он боялся насмешек Вероники, а потому молча коснулся лезвием тонкой кожи и замер.

Диме было страшно — сделать больно человеку, да ещё и любимому, оказалось сложной задачей. Однако он и сам не понял, что произошло. Вроде бы действительно едва царапнул кожу подружки, но тут как будто нечто толкнуло его под руку. Вероника вдруг схватилась руками за горло. Нож вошёл в её тело по самую рукоять. Глаза девушки округлились от страха. Она захрипела. На губах её появилась кровь.

— Вероника, — испуганно прошептал он и от шока открыл рот да застыл, не зная, что говорить и что делать.

Но вскоре ничего и нельзя стало поделать. Сильный порыв ветра заставил Диму зажмуриться, а летящая в глаза пыль вынудила его прикрыть глаза сгибом локтя. От этого движения фолиант упал на пол, но Диме не было дела до книги. Когда он сумел убрать руку от лица, то увидел, что тело Вероники поднялось над алтарём. Её кровь, словно вокруг возникла невесомость, капельками осталась висеть в воздухе. А затем девушка начала чернеть и исчезать, как если бы плоть тлела и превращалась в пепел.

— Вероника, — жалобно пролепетал Дима.

Паренька сковал смертельный ужас. Он знал, что ещё может нарушить ход ритуала, если выйдет за круг, но не мог сделать ни шага. Ни вперёд, ни назад. А пепел тем временем затрепетал и закружился вихрем, пока не превратился в тёмное-фиолетовое смазанное пятно портала. И нет, не Дима через него прошёл в некий иной волшебный мир. Увы, наоборот. Это из чужого мира, из которого уже были высосаны все соки, в нашу реальность пришли пятеро уродливых старцев-карликов. Вместо глаз у них были выпуклые наросты более светлого оттенка, нежели остальная кожа. Кончики длинных носов едва не касались нижней губы. Короткие ноги выглядели кривыми, а животы вздутыми.

— Ты справился, глупый маг. Вот только совсем не подумал, что любые врата открываются по обе стороны, — язвительно сообщил один из морщинистых уродцев на древнем языке, и всё же Дима прекрасно понял его речь. Он не раз слышал её во сне, и потому хорошо уже понимал.

— Я-я-я, — начал заикаться подросток и пролепетал. – Кто вы?

— Мы Чудь Белоглазая. И мы вернулись в этот мир. Благодаря тебе, между прочим. Право, ты прекрасно справился со своей задачей! Твоя глупость достойна памятной награды.

— Чего он там хотел, Магрим? – с кривой ухмылкой проскрипел другой карлик.

— Он хотел увидеть чудеса.

— Ха! Так он уже узрел нас. И, значит, глаза ему больше не нужны.

— Погоди, — ехидно улыбнулся тот, кого звали Магримом, — он же не сказал, что больше не хочет видеть своего мира. Этот маг желал иного. Он хотел увидеть чудеса и мечтал не стареть.

— А, — протянул уродец и хихикнул. – Так, может, поможем ему в этом? Пусть он отныне только молодеет?

Все карлики жутко рассмеялись и вдруг единовременно притопнули левой ногой да после хлопнули в ладони. От этого грохота Дима вздрогнул, оцепенение спало с него. И он даже не подумал наклониться за фолиантом, а просто побежал со всех ног прочь из пещеры.

— Поймаем его?

— Да пусть бежит, дурачок.

— Как я устал в этом заключении!

Большего его уши не смогли уловить. Паренёк был не в том состоянии, чтобы останавливаться и прислушиваться Ему было плохо, больно и страшно! Он не мог представить, как ему теперь жить без Вероники. И боялся, что карлики сотворят с его миром нечто ужасное. Он наконец-то кристально чётко осознал, что некоторые вещи лучше не делать. Никогда.

 

— Это оно? Это место?

— Да. Здесь всё произошло, — ответил своему спутнику ребёнок и выровнял огонь лампы так, чтобы он светил ярче. Взрослый мужчина повторил это действие. Темнота сразу попятилась, попыталась скрыться в укромных щелях.

— И что теперь?

— Теперь можно терять надежду, — грустно сказал мальчик. – Мне хотелось верить, что книга осталась лежать здесь, но… но, конечно же, её унесли.

Слова были правдивы. Из постороннего, чужого в пещере валялись только пыльные полусгнившие тряпки, некогда бывшие платьем, пара свечей, отчего-то не съеденных мышами, лампадка без масла и нож, покрытый бурыми пятнами.

— Неужели это всё?

— Нет. Есть шанс, что я вспомню. Я же читал все страницы.

— И как помочь тебе?

— Свет. Сделай так, чтобы здесь было больше света.

Мужчина задумчиво поджал губы. Это пожелание было не так-то просто исполнить. У него ведь не было при себе никакого фонарика или хотя бы факела. В их распоряжении были только две масляные лампы.

— Может, мне встать повыше? – задумчиво предположил мужчина и, не дождавшись ответа, вскарабкался на камень алтаря и поднял вверх руку.

Держать тяжёлую лампу вскоре стало утомительно, но бедняга старался не думать об этом и не шевелился. Отчасти ему помогало созерцание лица мальчика. Он видел, какая возникла на нём сосредоточенность.

 

Последующий год Дима жил не своей жизнью. Он кардинально изменил быт. Забросил увлечения мистикой и превратился в банального подростка. Его родители сразу вздохнули свободнее, так как сочли, что у сына наконец-то закончился трудный переходный возраст. Им и в голову не приходило, что таинственное исчезновение девочки из параллельного класса может быть как-то с этим связано. Они не знали ничего. Всё знал один Дима. И за лучшее он предпочёл забыть прошлое, как страшный сон. Наверное, у него это даже получилось. Постепенно вечера с друзьями, дискотеки и прочие радости разгульной юности захватили его без остатка. Но, увы, ненадолго. И, как ни странно, предвестником грядущих жутких событий стал не ряд новостей о природных катастрофах, а хмурое замечание мамы: «Дим, ты как будто и не растёшь вовсе».

После этого последовали ежемесячные замеры роста, и через полгода родители забили тревогу из тревог – сын не просто не растёт, а ещё и уменьшается! Тогда пришло время сдачи различных анализов, бесконечные посещения докторов и даже регулярные семейные визиты в церковь. Последнее казалось Диме и вовсе глупостью, но он покорно делал всё, что велено. Намного страшнее ему было признаться, что он знает причину своего недуга – это всё проклятие жутких карликов, некой Чуди Белоглазой.

Однако то, что мальчик продолжал хранить свою тайну, не говорило о том, что он не пытался справиться с нависшей над ним бедой. Дима досконально прошерстил интернет в поисках того, кем же могут быть уродливые слепцы, и как вообще можно снять с себя злые чары. Но ничего толкового об этой Чуди не отыскал, а заклинания из сети не помогли. Да и вскоре дни стали наполнены иными заботами.

— Во даёшь! Ты про это не слышал, что ли? Как так? – удивился Димин сосед по парте. – Везде же пишут, что обнаружен подземный город. Я даже видеообзор на эту тему смотрел.

— Нет. А что такое?

— Да, какие-то строение и механизмы обнаружили. Работающие. Причём чистый стимпанк. Всё крутится, вертится. Шестерёнок до дуры.

— Ого! – округлил глаза Дима. – Быть такого не может. Нет, тут специально для новостей кто‑то расстарался.

— Я тоже так думаю. С чего бы это при углублении шахты на нечто внеземное наткнуться? Но сделано зашибись. Клёво! Если графон, то вообще ништяк. Я тут, кстати, одну игруху гамал.

Сосед по парте, наслаждаясь отсутствием учителя в классе, начал раскачиваться на стуле. Ноги у него были длинные, а потому смотрелось всё это как в «Ералаше».

— Чё за игруха? – заинтересовался Дима, но тут кто-то из девчонок пронзительно завизжал.

Мальчик от визга вздрогнул и обернулся.

— Ты чего, Марин? – ошарашенно спросил он. Девушка уже прекратила вопить, но выпучила глаза. И в ответ на вопрос указала на окно.

Окно было закрыто вертикальными жалюзи так, что Диме с его места улицу было почти не видно. Ламели специально прикрыли, чтобы яркое весеннее солнце не мешало учёбе. Однако и сквозь щели Дима разглядел нечто неладное. Он быстро встал и, суетно пройдя между партой и стульями, дёрнул за цепочку управления. Жалюзи стразу отъехали в сторону. Всем стало видно, как в небо по спирали неторопливо вздымается лаково-чёрный поток. И это был не дым, и не птицы, а нечто плотное и тягучее, отдалённо напоминающее гудрон.

— Что это за ерунда? – спросил ни пойми у кого сосед по парте, и весь класс затараторил предположения. Одно хлеще другого.

Дима в панической беседе не участвовал. Он смотрел на небо и отчётливо ощущал, сколь быстро забилось сердце в груди. С потоком же происходили изменения. Когда он достиг определённой точки, то словно раздался взрыв салюта – это темнота, как нефтяная плёнка на поверхности океана, начала быстро распространяться по небосводу. И одновременно с этим вдали стал виден ещё один схожий поток. И ещё один. Они, также как и первый, поднимались ввысь по спирали, а затем распрямлялись, будто вялые цветы, поставленные в вазу. А затем их тьма начинала поглощать бирюзу майских небес. В классе резко потемнело. Повсюду воцарились сумерки. Солнца не стало видно. И если бы его лучи не проникали сквозь тонкие щели, оставленные в непроницаемой черноте небосклона, то Дима бы и вовсе ощутил себя как в могиле.

— Вот он и апокалипсис, — грустно рассмеялся кто-то из ребят в полной тишине.

Пока ещё дети могли смеяться и шутить. Им не верилось, что Тьма может прийти надолго.

 

— Прости, я больше не могу, — сказал мужчина.

С этими словами он со стоном опустил руку с лампой и устало сел на камень. На лице его отражалось отчаяние. Из глаз ручейками потекли слёзы.

— Прекрати, — с раздражением приказал мальчик, затем со злостью швырнул в стену один из мелких камешков и добавил. – Знаешь, если кому и плакать, так это мне! Тебе как, пап, от этого моего признания легче?

— Нет.

— Тогда прекрати.

Подобный разговор взрослого и ребёнка выглядел нелепо. Они как будто поменялись ролями, хотя в действительности никаких детей в пещере не было. В ней находилось двое взрослых, переживших очень многое. Чрезмерно многое.

— Да, Дим, ты прав. Конечно, я расклеился. Но мы столько добирались до этого места, что я начал верить – стоит прийти сюда и всё разрешится.

— И как разрешится?

— Как-то само собой, — попытался пошутить человек с лампой в руках, и Дима поддержал его улыбку. Это сподвигло мужчину на продолжение разговора в более оптимистичном русле. – Знаешь, иногда выход из самой сложной ситуации кроется в какой-либо ничтожной мелочи. Подумай о том, что здесь было. Может, возможно, как‑то время повернуть вспять?

— Если бы это было возможно, то обратно в прошлое я точно не хочу. Для меня достаточно было пережить его единожды, — грубо ответил мальчик, но было видно, что он всерьёз задумался над советом.

 

Тьма держалась всего три месяца, но жизнь уже кардинально переменилась. Растения чахли и гибли. Им не хватало света и тепла. Людям тоже не хватало света и тепла. И жителям стран, которые считались жаркими, пришлось тяжелее всего. Солнечные батареи перестали работать, а ветряки не производили достаточно электроэнергии. Северные страны, продолжающие использовать атомные реакторы, ещё как-то держались, но и там подача электричества стала непостоянной. Положенные за сутки четыре утром и четыре вечером часа света, когда появлялась возможность включить лампочку и обогреватели, родители Димы ждали с нетерпением. Именно родители. Не он. Сам мальчик не страдал от холода. Когда он ощущал, что мороз подбирается совсем близко, то призывал к себе огонь, но не выпускал его наружу, а держал внутри тела. И он грел его. Но всё же родители так не умели. А ему было страшно пробовать учить их своему умению. Ведь тогда могли последовать вопросы, и ответы на них… Нет, ответы на них ему не хотелось произносить!

— Хотя бы этот пуховик снять с себя можно, — с облегчением вздохнула мать и, отбросив пальто на диван, положила руки на масляный радиатор. Он был очень горячим, но женщина так замёрзла, что с лёгкостью касалась металла.

— Смотри, сгоришь, — криво улыбнулся отец.

Мама от этих слов убрала пальцы с батареи и, хлюпнув носом, сказала:

— Пойду обед готовить.

Все знали, что съестных припасов осталось не так много. Правительство в том месяце начало выдавать населению сухие недельные пайки, но уже третий из них был уполовинен. Явно не с проста. А ведь со дня на день настанет осень. Потом зима. Насколько ледяной она будет? И придёт ли весна?

— Телевизор, что ли, включить? – задумчиво пробубнил отец и взял в руки пульт.

— Смотри, как бы автомат не вылетел! – донеслось с кухни ворчание матери, и она жутко закашлялась.

— Вот дожили, — обратился отец к Диме, устроившемуся в кресле, чтобы почитать книгу. – Теперь уже два радиатора и телевизор – это непозволительная роскошь!

— Ну, электрики верно всем автоматы заменили. Иначе дураки найдутся впустую электроэнергию жечь.

— Вот такие, как ты, Слава, — с ехидством поддержала слова сына женщина и ненадолго сунула свой нос в комнату, чтобы укорить супруга. – Вот к чему тебе телевизор? Там всё равно одни помехи. Выступление кого из правительства только через час будет. Сам знаешь. До этого никто ничего транслировать не станет.

— А мне всё равно так приятнее, — упёрто ответил мужчина, после чего уселся на диван и демонстративно включил телевизор.

Женщина с укоризной покачала головой и вернулась на кухню. Дима тоже ничего не сказал. На упрямство отца он смотрел с равнодушием, так как отчасти понимал его. Ему самому ужасно хотелось выйти в интернет, но в настоящем это вдруг стало чем-то из сферы фантастики. А потому мальчик уткнулся в книгу, хотя история в ней не казалась ему хоть мало‑мальски интересной. Не даром за семнадцать лет своей жизни он ни разу и не брал это произведение с книжной полки. Одной тоскливой аннотации хватало с лихвой.

Однако вскоре Дима вчитался, строки постепенно стали для него увлекательными. Он даже пропустил мимо ушей разговор родителей о том, как хорошо, что для него не требуется новая одежда большего размера! Мама достала из гардеробной старые вещи, которые так и не отправились к младшему троюродному брату, и принялась вытряхивать их от пыли. И куртка, и утеплённые штаны, и варежки – на Диму всего хватало.

— О, наконец-то! — вдруг радостно сказал отец и в предвкушении потёр ладони – это началась трансляция новостей.

Мама тут же прекратила разбирать вещи и едва вспомнила про то, что надо бы сперва проверить, как там будущий обед, а только потом присаживаться на диван. Дима так не суетился, но всё равно не стал дочитывать последний абзац до начала новой главы, а загнул край страницы и устроился возле отца. Вся семья ждала новостей.

Увы, сигнал шёл с помехами, да и оптимизмом выступление президента на мировом совете не отличалось. Зато, быть может, это был исключительный случай, когда с политиков сползли лживые маски. Во всяком случае, они решили показать правду. Не стали думать о том, что истина может привести к панике, а признали – ничего поделать нельзя и запустили репортаж.

Судя по всему, кинооператором был некий лазутчик. И, конечно, часть его шпионажа намеренно вырезали, но и основных моментов хватило с лихвой. Было видно, как он проник глубоко под землю. Туда, где находится странная техника.

— Видите, видите, — шептал голос за кадром и тихо пояснял, что надо увидеть.

И все люди действительно видели и понимали. Они удостоверились, что Тьма оказалась результатом работы чужих механизмов. И что произошла беда мирового масштаба.

— С космической станции видно, чёрная плёнка на небе сродни солнечным батареям. Некто собирает энергию нашего Солнца немыслимым для человечества способом. И для чего – неизвестно.

— А разрушить всё это к едрене фене нельзя, что ли?! – со злостью воскликнул отец, и диктор, словно услышав его вопрос, продолжил.

— Попытки провести диверсии не увенчались успехом. Наше оружие неспособно уничтожить эти механизмы. Их окружает некое защитное поле…

Дима опустил голову. Чувство вины давно прогрызло в его душе огромную дыру и эту пустоту с удовольствием занял страх. Чем больше мальчик корил себя, тем больший ужас охватывал его.

Он и помыслить не мог, что такая мелочь, как странная книга, изменит весь мир! И, быть может, даже уничтожит всё человечество.

— Да врут они всё! – вдруг выкрикнул отец и ударил кулаком по столу.

Крик и грохот вырвали Диму из тягостных размышлений.

— Ты чего, пап? – прошептал мальчик.

— Врут они. Врут. Они-то найдут куда спрятаться. Наверняка у них будет какое убежище с ядерным реактором, где и тысячу лет без хлопот прожить можно!

— Успокойся, Слава, — тихо попросила мама, но мужчина её не услышал.

— Вам будет оказана помощь, по мере возможности продолжится выдача сухих пайков, — передразнил диктора отец и жёстко осведомился у экрана: — А что дальше? Что будет, когда не вырастет трава и погибнут водоросли в океане? Чем мы будем, чёрт вас подери, дышать?! Почему никто не думает о таких мелочах?

 

Некогда заданный отцом вопрос въелся в Димину память. Он и сейчас пульсировал у него в голове. Содержание кислорода действительно снизилось. Это заставляло паниковать куда как больше, нежели холод.

Нет, надо успокоиться. Хватит бояться. Не для того он всё рассказал отцу, не для того они несколько месяцев тащились через промозглую пустошь, чтобы умереть в поземной пещере, так ничего и не сделав!

Ребёнок, чтобы подстегнуть ход мыслей, встал со своего места и начал собирать вокруг себя истлевшую одежду, лампадку, нож, свечи. Последние он зажёг одним прикосновением.

— Меня от этого волшебства в дрожь бросает, — признался мужчина. – Как это у тебя получается?

— Не знаю. В той книге было сказано, что огнём можно управлять. И я, прочитав об этом, попробовал. И раньше пробовал, конечно, но не получалось. А тогда всё вышло. Само собой.

— И всё? То есть ты просто хочешь что-то поджечь, и оно горит?

— Нет, всё не так, — улыбнулся мальчик непониманию собеседника. – Сначала я зову огонь к себе. И если он откликается, то ощущаю, как нечто тёплое искорками бежит по венам к сердцу. Это и больно, и чертовски приятно одновременно. А затем сердце колотится как бешеное, но зато разогревает искорки так, что мне даже нечем дышать. Тогда я касаюсь чего-либо или просто пристально смотрю на что-нибудь. И эта вещь загорается. Если может гореть, конечно. Камни вот просто греются. Наверное, если разогреть огонь внутри себя достаточно сильно, то и они расплавятся. Но мне страшно призывать огонь такой силы. Боюсь, сердце не выдержит. Мне кажется, что тогда я и сам сгорю.

— Это просто жуть какая-то… Но всё равно. Мне кажется, что то, о чём ты говоришь, похоже на ощущение глубокого горя, — сказал мужчина и прижал одну ладонь к груди. – Когда умерла твоя мама, я чувствовал тоже самое. Во мне горела уверенность, что моё сердце вот-вот не выдержит и разорвётся. Что ещё чуть‑чуть и меня не останется в живых.

— Не надо про маму. Я до сих пор не могу вспоминать об её смерти.

На глазах мальчика блеснули слёзы, но, потекли они по щекам или нет, было не понятно. Он опустил голову очень низко. Он чувствовал себя виноватым. Во всём.

 

Мать умерла в конце третьего года Тьмы. Она повесилась. Не смогла выдержать то, во что превратилась её жизнь. И никто не осудил её за это. Скорее, люди даже вздохнули с облегчением. Их общих запасов пищи теперь хватило бы на более долгий срок.

Народ давно жил небольшими общинами. Лишь единицам из десятков тысяч повезло попасть под правительственную программу спасения. Их тайно увезли куда-то, где ещё была электроэнергия и выращивались растения. Остальные остались и сбились в стаи, чтобы попытаться найти возможность пережить тяжёлое время. И ныне жизнь сосредотачивалась вокруг генераторов. В ход шли разные задумки.

Некоторые умники продолжили добычу нефти и производили электричество путём её сгорания. Возле буровых вышек выросли закрытые посёлки, накрытые герметичными колпаками, призванными не дать улетучиваться кислороду. Там над полями горели лампы дневного света и продолжались сельскохозяйственные работы. Были даже выгоны для скота. Кто-то рассказал Диме о том, как там всё отлично устроено. Кто-то, у кого имелась мощная военная рация и нашлись друзья в таком сообществе. Однако отец мальчика на восторг сына отреагировал вяло. Он сказал, что подобные сообщества долго не продержатся. Кислорода, являющегося неотъемлемой частью процесса сгорания, становилось всё меньше. И однажды того, что нефтяники производят на своих плантациях, оказалось бы недостаточно для всех их нужд.

Были те, кто выживал по-иному. «Труд и движение – жизнь!» — оптимистично заявляли они. Вместо нефти электричество в их бункерах вырабатывали сами люди. В обязанность каждого входило по несколько часов в день крутить педали на специальных установках.

Нашлись такие умельцы, что подчинили себе энергию ветра и воды, хотя это было опасное направление развития технической мысли. Движение воздушных масс начало меняться из-за изменения климата, а реки в зимнее время промерзали до дна. Света солнца, проникающего сквозь щели завесы Тьмы, едва хватало, чтобы их водам отогреться летом.

Но ещё больше было людей, которые ничего стоящего так и не придумали. Не всем суждено родиться отличными инженерами-изобретателями. А потому многие пошли древним путём спасения и принялись за вырубку мёртвых лесов. Они бесконечно жгли дрова в намерении согреться и медленно и неотвратимо умирали. Безысходность поглощала их также, как в одном из известных рассказов девочку со спичками.

В похожей общине оказалась Димина семья. И они бы очень хотели иной судьбы для себя, но не вышло. Там, где люди наладили свою жизнь, пополнения населения никто не жаждал. Попрошаек отпугивали сначала выстрелами в воздух, а затем и более прицельно – в голову. Территории оазисов тщательно охранялись. И Димин отец так и не смог пристроить в один из них свою семью. А умениями создать нечто с нуля он не обладал. Вроде и знал, как инструмент в руках держать, но одно дело уметь стены шпаклевать, проводку прокладывать, доски строгать, детали паять, а другое агрегат какой построить. Это надо было, как минимум, книгу с инструкцией найти. А где их сыщешь? В первый же год общественные строения стали разбирать на топливо. И бумага ценилась лишь как отличное средство для растопки. Столько учебников и научных трудов оказалось сожжено!

— Мама, — ошарашенно произнёс Дима, когда увидел покачивающийся на верёвке труп матери и в ужасе прижался к отцу.

Несмотря на свои двадцать с небольшим ему теперь было на вид не больше десяти лет, а потому смотрелся он очень жалко рядом со взрослыми. Совсем как малыш.

Отец машинально погладил сына по голове, но его движения были какими-то одеревенелыми. Горе сковало его. А затем в какой-то момент он вздрогнул всем телом, упал на колени и закричал, завыл от горя. Это было страшно. Дима даже оторопел. Ему никогда ещё не доводилось видеть такого беспросветного отчаяния.

И лишь ехидный голос в голове, прозвучавший отчего-то голосом карликов Чуди Белоглазой, шепнул: «Это ты виноват. Запомни, глупый маг. Ты».

 

— Это я виноват. Я во всём виноват, — тихо вымолвил Дима. – Нельзя быть таким беспечным! Надо было сначала трижды подумать. А то и все семь раз!

— Мы пришли сюда не сожалеть, а пытаться исправить содеянное, — напомнил отец, хотя в его глазах не было никакой веры. В них не светился даже слабый огонёк надежды.

— Исправить? Что ты хочешь исправить, дурачок?

От звука этих слов оба человека вздрогнули. Дима округлил глаза и вовсю уставился на мерзкого морщинистого карлика. Этот уродец пришёл один, но вскоре к нему присоединились и остальные четверо его собратьев. Откуда они появились в этой пещере было неясно. Глаза едва улавливали молниеносное движение чего-то стремительно вращающегося. А затем миг, и это нечто останавливалось, оставляя на месте себя металлическую клетку, внутри которой находился очередной карлик. Затем прутья клетки раскрывались, как бутоны цветов, чтобы выпустить своего хозяина наружу. Наверное, на самом деле это был некий транспортный механизм, но Дима никогда не видел ничего подобного. И уж точно не знал, как такое может работать.

— О, он вернулся, я чувствую его запах! — захихикал карлик, что прибыл последним, и жадно втянул в свой длинный нос воздух.

— Ничего удивительного, люди до сих пор предсказуемы, — зевая, сказал другой. – Не было сомнений, что Магрим прав.

— Я всегда прав, — с ворчливой ноткой в голосе сказал третий старец. А затем он обратился к мальчику. – Итак, к чему тебе делать новую глупость, маг? Зачем ты пришёл? Тебе мало нашего подарка? Ещё один хочешь?

«Раз они пришли сюда, да ещё и все вместе, то чего-то боятся», — понял Дима. Последние годы он жил в страхе, и оттого легко почувствовал чужой. И всё же причину его он не видел, а потому решил потянуть время.

— Зачем вы создали Тьму?

— Какую Тьму? – удивился было Магрим, но другой карлик, тот, что ранее зевал, недовольно проворчал:

— Брось притворяться. Ты же понимаешь, что он говорит о Каменном Небе. И шутить о том, что нам, слепцам, темнота неведома, мне наскучило ещё три тысячи лет назад!

— О чём вы говорите, сынок? – шепнул меж тем отец Диме. Он не понимал ни слова. Однако мальчик не стал ничего пояснять. Ему было важнее слушать.

— Так что ты предлагаешь?

— А давай мы скажем ему правду? Это будет более интересной шуткой.

— Хм. Может и да, — с лёгкостью согласился карлик и хитро улыбнулся, прежде чем обратиться к Диме. –  Ты не поймёшь, что такое Каменное Небо, пока не узнаешь — однажды ваш человеческий Белый Царь заставил Белоглазую Чудь уйти из этого мира. Он сжигал заживо наш народ, говоря, что мы не созданы для света. Что деяния наши несут в себе только зло, а потому и лик наш оскорбителен для людей. И тогда мы нашли того, кто помог нам преодолеть границу мира и открыл врата в иную реальность.

— Горстка нас, чудов, отправилась в неведомые нам края, — прохрипел другой карлик.

— Верно, — подтвердил Магрим. – И там мы познали тайну из тайн. Мы овладели секретом бессмертия. И, как маг, ты должен догадаться, в чём заключён его особый ингредиент.

Уродец повернул голову в сторону Димы и уставился так, как если бы мог видеть. При этом кожа на его глазных наростах немного раздвинулась и стали видны мутные белые прорези. Однако сам Дима молчал, хотя прекрасно понял, каких слов от него ждут. Так что Магриму пришлось договаривать самому.

— Там, где начинается бессмертие, жизнь заканчивается. Мы заберём себе ваш Свет, и оставим от земель, что вы, люди, считаете своими, лишь мёртвый холодный камень. И тогда перед нами откроется новая вечность.

— Но почему я должен счесть это смешным? – наконец с возмущением сказал мальчик. – Разве в этом есть хотя бы доля шутки?

— Есть, есть, — зашептали карлики и хищно заулыбались.

— Ты, маг, никто иной, как прямой потомок Белого Царя. Мы чувствуем это в запахе твоего тела, — усмехнулся Магрим, прежде чем оскалиться и рассмеяться. – Он изгнал нас, а ты призвал обратно!

Наверное, нужно бояться семь долгих лет. Семь долгих лет просыпаться посреди ночи, ощущая липкий пот на спине, оборачиваться на каждый шорох, всё время ждать некой беды, чтобы в какой-то момент устать от этого так, чтобы уже ничего не бояться. Дима понял, что от слов карлика ему совсем не страшно. Напротив, он ощутил облегчение, так понял, наконец-то понял, что ему делать!

«Первое правило жизни – это огонь, — вспомнил мальчик одни из самых первых строк в книге. – И самый яркий огонь белый. Правящий им никогда не допустит величие Тьмы».

Да, когда-то эти слова казались ему написанными лишь для красоты. Но теперь они обрели очевидный смысл. Мальчик привычно мысленно потянулся к горячему ядру планеты и позвал его пламя к себе. Как и обычно, оно откликнулось. По венам пробежали колючие искорки, и они нашли своё пристанище в сердце. Однако на этом Дима не остановился. Он отбросил первобытный страх, прикрыл глаза и начал собирать в себе жар немыслимой силы. Сердце от нагрузки забилось в сумасшедшем ритме. Голова мальчика закружилась, но он старательно копил и копил внутреннее пламя.

— С ним что-то не так. Я чувствую, он призывает силу! — вздрогнул Магрим, но для его предупреждения было слишком поздно.

— Первое правило жизни – огонь. И первый его шаг — разрушение, — негромко сказал Дима и открыл веки. На месте его глазниц пылало белое пламя.

Вместе с этими простыми словами горячий подземный слой планеты дёрнулся и стал вырываться наружу. Поверхность сотрясло от землетрясений. Лава вырывалась из вулканов наружу. Горячая расплавленная порода проникала в подземные тоннели Чуди Белоглазой, заполняла их и разрушала находящиеся там механизмы.

— Нет! – завизжал кто-то из карликов и попробовал применить чары. У него этого не вышло. Огонь опалял нити мрака. Тогда уродец, выхватив из-за пояса длинный мясницкий нож, попытался пырнуть им Диму. Но попытка убийства тоже не удалась. Тело мальчика, казалось, стало невозможно горячим. Лезвие раскалилось добела, и расплавленным металлом потекло на пол, не коснувшись даже одежды. Карлик тут же с воплем выпустил более‑менее целую рукоять из рук. Кожа его ладони обгорела.

Разрушения продолжились. Огонь буйствовал так же, как и миллионы лет назад на самой заре зарождения планеты. Излучатели Каменного Неба плавились в нём, и чёрная плёнка рухнула с неба.

— Первое правило жизни – огонь. И второй его шаг – смирение, — бесстрастно проговорил Дима.

Подчиняясь его воле, пламя принялось отступать в обозначенные ему пределы. Местами земля продолжала обваливаться, но бурные реки лавы постепенно теряли свою мощь. Равновесие мира возвращалось. Реки прогрелись, лёд растаял, и воды снова зажурчали. Моря и океаны пришли в движение. Тёплый ветер задул над землёй и принёс первые дождевые облака. С них звонко закапали живительные капли. Они впитывались в почву и насыщали влагой уснувшие семена.

— Первое правило жизни – огонь. И третий его шаг – оберег.

Все пятеро карликов неистово завизжали. Под их ногами запылало пламя. Они прыгали и скакали, боясь коснуться земли, но ничего не могли поделать. Огонь жёг их пятки так, что в конце концов, Магрим на последних остатках сил совершил свою последнюю волшбу. Желая сбить пламя, он обрушил пещеру. Камни посыпались с потолка. Их вес расплющил колдунов Чуди, но ни Диму, ни его отца обвал не затронул. Вокруг них образовалась огненная сфера.

— Идём, — безжизненным голосом сказал мальчик и пошёл вперёд.

Мужчине ничего не оставалось, как идти вслед за сыном.

— Дима, что это? Что это было? – бесконечно спрашивал он, но Дима не отвечал, покуда не вывел отца на поверхность.

— Первое правило жизни – огонь. И последний его шаг – не давать никому над собой власти дольше необходимого. Тот, кто не откажется от своей силы, принесёт миру смерть.

— Дима? Ты о чём, Дима?!

Мальчик не ответил. Он посмотрел на сияющее на бирюзовом ясном небе солнце и улыбнулся. Как можно объяснить элементарное? Как донести, что ему больше не страшно? Какими словами выразить, что в его душе наконец-то настал мир?

И на этой мысли человеческое сердце не выдержало собранной им силы огненной стихии. Оно перестало биться.