Немного огня и фокусов

С неприятным «гррроух» вырубились лампы над барной стойкой, а вместе с ними сдох и музыкальный автомат. По тёмному залу пронёсся стон разочарования.

 – Без паники! Всем оставаться на местах! – нервный голос официанта, напротив, только добавил смятения, но спокойный бас вышибалы от входной двери тут же заверил, что всё в полном порядке, волноваться не о чем, электричество скоро дадут.

 – Бухаем дальше, господа! – пафосно провозгласил кто-то за дальним столиком и притихший бар снова наполнился привычным шумом. Гул голосов, звон пивных кружек, смех и подвыпившее «а вот со мной был случай…».

 Официантки, как сказочные феи, разносили по залу волшебные фонарики – стеклянные бокалы с водой, в которой плавали кувшинки круглых свечей. В углу сонно замурлыкала гитара – кто-то неуверенно перебирал струны. Атмосфера сделалась чрезвычайно уютной и располагала к душевным разговорам.

 Я окинул взглядом сидящих вдоль изогнутой подковой барной стойки в поисках той, кто бы составила мне компанию для приятной беседы (а может, и продолжения вечера), но как назло здесь собрались одни небритые рожи. С досады я метнул бармену пустую стопку с просьбой повторить.

 – Не повезло с подружкой? – поинтересовался мрачноватый тип в помятой шляпе слева от меня.

 Я не ответил, а он чему-то усмехнулся и обратился к бармену:

 – Дай-ка огоньку.

 По щелчку зажигалки вспыхнул фитилёк свечи. Усатый прислужник поставил передо мной новую порцию виски и пылающий восковой огрызок для моего соседа. Я успел лишь поднести стопку ко рту. Потому что огонёк свечи вдруг задрожал, вытянулся… и стал подозрительно напоминать женскую фигурку. Я видел, как поднялись прозрачные огненные руки, как взметнулось пламя длинных волос… Она потянулась, как после долгого сна, и колыхнулась в сторону, когда я резко поставил виски обратно на стойку.

 Допился. Я потёр пальцами глаза, но фигурка никуда не исчезла. Глянул по сторонам – все притихли, заворожённо глядя на огонь. Хм… Похоже, глюк коллективный. Гитара за спиной запела громче (видимо, музыкант нашёл к ней подход), а сосед выхватил мою рюмку, выплеснул виски – по стойке радостно побежал ручей не самого дешёвого пойла – и приглашающе наклонил свечу…

 Клянусь, если б не видел своими глазами – в жизни бы не поверил в то, что произошло дальше: огонёк на мгновение замер, будто задумался, а потом спиртовая дорожка вспыхнула, и по ней кружась и играя пышными юбками побежала маленькая огненная танцовщица.

 Музыкант вошёл в раж, гитара пела и стонала, а на барной стойке жила сотканная из пламени дева. Она вскидывала летящие юбки, высоко открывая стройные ноги, взмахивала руками, лаская воздух. Искорки разлетались от каждого поворота головы, и мне казалось, я вижу озорную улыбку на её губах.

 Мы не заметили, как одна за одной зажглись тусклые лампы, как зафырчал музыкальный автомат, раскручивая пластинку… Мы просто сидели, замерев, и как дети смотрели на чудо, танцующее на дорожке из жидкого пламени.

 Хлопок – и большая мокрая тряпка накрыла стойку, разом погасив и огонь, и очарование, и глупые восторженные улыбки на наших лицах.

 – Понапиваются, меблю портют… – ворчала втиснувшаяся между мной и соседом жуткого вида старая костлявая тётка, размашисто вытирая стойку. – А ты куда смотришь, олух?

 И, не обращая внимания на жалкие оправдания бармена, подхватила тряпку, погасшую свечу и пошла прочь, продолжая ворчать себе под нос.

 Какое-то время мы молчали. Волшебство пропало так внезапно, что я уже и сам не был уверен, не привиделось ли мне всё это. Народ потихоньку стал расходиться. Поднялся и мой сосед.

 – Как?.. – Я удержал его за рукав. – Как вы это сделали? Фокус? Гипноз?

 Он невесело усмехнулся и покачал головой.

 – Ловкость рук и никакого мошенничества.

 – Врёте!

 Я не мог позволить ему отделаться отмазкой дешёвого иллюзиониста и просто так уйти.

 Он задумчиво глянул на меня и сел обратно на стул. 

 – Ещё виски! – (это бармену) и показал на меня пальцем. – Ты платишь. Да, за всё надо платить…

Маханул порцию не поморщившись, занюхал кулаком и, прищурившись на незатушенную свечу в глубине барной стойки, начал рассказывать:

 – Люди всегда будут хотеть двух вещей: хлеба и зрелищ. И если с хлебом в нашем унылом провинциальном городишке было всё в порядке, то зрелищ катастрофически не хватало. Кинотеатр крутил старые киноленты, молодёжь развлекалась танцульками и «стрельбой по воробьям» – так назывались посиделки у кого-нибудь на заднем дворе, во время которых каждый старался хоть в чём-то показать своё превосходство. Речь в данном случае идёт, конечно же, о парнях – девушки такой ерундой не занимались, отыгрывая роль толпы болельщиц и, что греха таить, призовых трофеев. С талантами у меня всегда было не очень. Какой-то медведь ещё в детстве потоптался на моих ушах, миновав (к счастью) другие органы, поэтому с танцами у меня тоже не заладилось. Не умел я ни виртуозно ругаться, ни травить байки, так, чтоб все подыхали со смеху…

(На этом месте бармен, протиравший полотенцем чистый стакан, недоверчиво хмыкнул)

– Зато у меня было желание стать лучшим хоть в чём-нибудь. И дед – в прошлом карточный шулер. Колода карт стала моей библией, дед – Моисеем, готовым сбежать от доставучего внука даже в пустыню, но ногу ему оттяпали ещё в молодости, а на костылях далеко не убежишь. – Он поджал два пальца,  «проковылял» рукой до края стойки и «свалился».

 – Я старался как мог. Исполнял все поручения старого чёрта, бегал для него за выпивкой в трактир и не спал ночами, охраняя от посягательств его плантацию табака… А он взял и помер, завещав мне быть честным человеком и никогда никого не обманывать. Но кое-чему я всё же успел у него научиться…

 Он заказал ещё виски, выпил. Я ждал продолжения истории, но вместо этого он вдруг перевернул пустую рюмку и накрыл её ладонью. Когда, спустя мгновение, он поднял руку – рюмки уже не было. Мы с барменом переглянулись, и когда на стойке появилась новая порция вискаря, я  попросил повторить. Сосед пожал плечами и повторил фокус.

Я смотрел во все глаза, но так и не понял, как он это делает. А тот только хмыкнул, глядя на моё растерянное лицо и довольно кивнул.

 – Не прошло и месяца, как играть со мной в карты отказались все. Обвинять шулера в мухлеже себе дороже – от деда я перенял не только умение мухлевать, но и привычку сначала бить, потом разбираться…

 (Тут уже я с уважением покосился на широкие, обтянутые клетчатой рубашкой плечи)

 – …Поэтому меня лишили преимуществ (и призов) таким вот нехитрым образом. Но я упёртый сукин сын. И, пока пацаны стирали подмётки, выплясывая джигу, да по-петушиному драли глотки, рассчитывая на благосклонность курочек, я пытался обольстить пиковую даму. Нет, это не какая-то там вдовушка, что б ты себе ни думал. Чутьё подсказывало мне, что игральные карты сродни тем, которые ведут к спрятанным сокровищам – надо лишь суметь их прочитать. И я каждую свободную минуту пытался понять, какие же секреты скрывает эта чёртова дама пик, когда ехидно улыбается мне, поигрывая сложенным веером…

 Он заглянул в рюмку, словно из лужицы плещущегося на дне виски ему строила глазки карточная королева.

 – Однажды мне это удалось… 

 Сосед махнул рукой, уничтожая остатки выпивки. Я сделал знак бармену и не удержался от вопроса:

 – Как?

 Он покачал головой.

– Не спрашивай. Про таких как я говорят «он продал душу дьяволу». Примерно так всё и было… В одночасье я стал королём. Какие воробьи? Я мог завалить любую индюшку в городе и его окрестностях! Каждый раз, стоило мне достать из кармана колоду карт, щедрый урожай восторженных и на всё согласных девиц доставался мне одному. Конечно, другим парням это не могло понравиться…

Он снова приложился к рюмке. Я уже всерьёз начал опасаться, что конца этой истории просто не услышу, однако пока что мой собеседник не выказывал никаких признаков опьянения. Голос его звучал глухо, но язык мёл всё так же уверенно:

 – Папаша не возражал, когда непутёвый отпрыск собрал манатки и повернул оглобли из города. Я уходил не потому, что пришёлся кому-то не по душе, чтоб ты понял, просто мне стало тесно в этом курятнике. На юге дороги открыты во все стороны. Иди куда хочешь. И я шёл, давая пресыщенному люду в больших городах новых зрелищ, принося сказку в богом забытые мелкие поселки. И всюду оставляя за собой покорённые сердца.

 Я открыл рот, чтобы переспросить, но он предупреждающе поднял палец.

 – Не стоит брать с меня пример. Я был молод и глуп, и думал, что так будет вечно. На одной из дорог я прибился к цыганскому табору. Думал, проведу с ними пару ночей и разойдёмся, оставив в руинах очередной городишко, но судьба сыграла со мной злую шутку. Кто ж знал, что в этом стаде отыщется такой бриллиант? Её звали… Впрочем, какая разница? Только представь себе: смуглая, черноволосая, глаза – угольки прожигают взглядом до самого нутра. А как она танцевала! Земля загоралась под босыми ногами! Не девушка – живая искра! Я метал карты во все стороны, строил замки, а она рушила их одним движением руки. И смеялась надо мной. Ожившая дама пик. Дерзкая, гордая, шальная… Впервые в жизни я влюбился.

Он прервал рассказ, похлопал себя по карманам… Бармен услужливо щёлкнул зажигалкой. Рассказчик затянулся, поглядел на тлеющий кончик сигареты…

 – Я сгорал каждый вечер, наблюдая за тем, как она танцует вокруг костра. И каждую ночь подыхал от того, что она не моя. Думаешь, кончилось моё везение? Как бы не так! Не было ни одной женщины в округе, которую я не мог бы уложить в койку. Карты прокладывали мне дорожку к любому сердечку. Но её охраняли какие-то древние духи, не иначе. И я окончательно свихнулся. Подкараулил, когда вокруг не было никого, и предложил ей всё, что у меня есть. Деньги, свободу, жизнь. Вижу по глазам, ты думаешь «какие деньги у бродяги-иллюзиониста?». Хех! Своими фокусами я за один вечер легко мог заработать столько, сколько моему папаше не потянуть и за месяц, вкалывая от темна до темна! Но я готов был тащиться вслед за табором, жить в вонючей кибитке и вылавливать блох из колючего одеяла, только бы она делила его со мной… А она лишь рассмеялась мне в лицо.

 Он затянулся, стряхнул пепел в услужливо подставленную барменом пепельницу, немного помолчал и продолжил:

 – Отчаяние (и не иначе как полное затмение разума) привело меня в шалаш старой ведьмы. Её побаивались даже цыгане. Не любили, но тащили с собой, опасаясь, что старуха нашлёт на их головы какое-нибудь страшное проклятье, если они её кинут подыхать где-то по дороге. Впрочем, старая карга неплохо предсказывала будущее, гадала по руке и с дьяволом уж точно была даже ближе, чем я со своим дружком.

 – И ведьма согласилась помочь, но потребовала взамен нечто невыполнимое? – бармен, который тоже с интересом слушал рассказ, проявил недюжинные знания старинного фольклора.

 Но рассказчик презрительно глянул на него и скорчил рожу.

 – Если ты думаешь, что старуха попросила принести прядь волос с головы невинного херувима, кровь единорога и пару десятков соловьиных язычков, то нет. Всё было куда проще. На бутылку бурбона я выменял у неё какое-то подозрительное зелье, которое следовало подмешать в бухло и распить на двоих. Повторюсь, я был дураком. Юным влюблённым дураком. Я не верил в колдовство и прочую хрень, а любые странности списывал на банальное везение. Не поможет ведьмино зелье – попробуем другие способы. Я даже нашёл в какой-то газетёнке приворотный способ с варёным яйцом, только не смейся! А впрочем, можешь смеяться. Потому что вышло всё хуже некуда…  – женщина моей мечты отказалась со мной пить.

 Он хлопнул пустой стопкой о стол и хрипло рассмеялся.

 – С горя я выхлебал в одно горло почти всё, что припас для двоих, а остатки вылил в костёр, вокруг которого танцевала эта черноволосая бестия. Зря…

 Он как-то разом согнулся, потемнел, и даже, кажется, постарел лет на десять. До сих пор я был уверен, что молодчику не больше тридцатки, но теперь мне казалось, передо мной сидел мужик хорошо так за сорок. Он покрутил в руках догорающую сигарету.

 – Ни одна женщина больше не хочет иметь со мной ничего общего. Да что там! Они разбегаются отовсюду, стоит мне там только появиться.

 Рассказчик затянулся в последний раз и осторожно положил тлеющий окурок в пепельницу. Не прошло и пары мгновений, как тот вспыхнул, будто подожжённый невидимой рукой, – и вот на краю стеклянного блюдца сидит маленькая огненная фигурка.

 – Зато она теперь всегда со мной. Стоит лишь дать немного огня…

 Ссутулившись, он как-то неловко сполз со стула и пошатываясь направился к выходу, а я всё сидел и смотрел, как тает, истончается, превращаясь в дым, призрачная дева.

 Когда же я полез за бумажником, чтобы расплатиться, меня ждал неприятный сюрприз.

 – Что за..?

 Я вскочил, чтобы догнать этого чёртового фокусника, но вышибала не выпустил меня из бара.

 – …да говорю же вам – это тот мужик, который стойку поджог, а потом байки тут травил про карточные фокусы и цыганку. И пил, как не в себя! – орал я, но мне почему-то не верили.

 Бармен покачал головой и спокойно заметил:

 – За последние полчаса, уважаемый, вы сидели и напивались в полном одиночестве.

 – Да как же так-то? Я ж вовсе не пьян!

 Но они лишь сочувственно кивали, как сговорившись. Я махнул рукой – что толку? – и снова достал бумажник.

 – Карточки принимаете?

 В ожидании ответа терминала, я рассеянно рассматривал стойку. Вот в этом месте, точно помню, разлилась огненная дорожка. Протянул руку и провёл ладонью по гладкому полированному дереву – ни следа. Да ну, бред какой-то! Не могло же мне всё это привидеться.

 Последние слова я должно быть пробормотал вслух, потому что бармен подозрительно глянул на меня и неожиданно уточнил:

 – Фокусник, говорите?

 – Ну да! В рубашке клетчатой и шляпе… – принялся я вспоминать, но он почти сразу же перебил меня:

 – Давно это было, лет десять назад. Стоял на пустыре за городом цыганский табор. Был среди них фокусник. Я тогда ещё совсем пацаном был, но помню, что фокусы он выдавал знатные. Особенно с картами.

 Я оживился. К чему тогда вся эта канитель? Но тут терминал пискнул и начал отматывать длинную ленту. Бармен оторвал чек, вернул мне вместе с карточкой и завершил рассказ:

 – Он плохо кончил. Поговаривают, психом был полным. И бабником. Придушил цыганку (вроде как из ревности), а сам нажрался до беспамятства и упал в костёр. К утру, когда нашли, тело уже наполовину сгорело.

***

 Давно разошлись последние посетители, официанты и кухонные рабочие тоже разбежались по домам. Бармен последним вышел на улицу и, плотно захлопнув дверь, повернул ключ в замке. Постоял, прикуривая, поднял голову…

 – А завтра хорошая будет погодка – вон небо какое звёздное!

 Обугленный кончик сигареты вспыхнул чуть ярче, словно давняя знакомая подмигнула ему огненным глазом.