Огненная стена

Самым первым сроком 2021 году выступало ожидание научным миром смены магнитных полюсов. Если инверсии магнитного поля Земли не удалось бы прикончить сразу всё человечество, на помощь в 2036 поспешил бы астероид Апофис, грозивший приблизится к Земле на опасно близкое расстояние, когда, возможно, он и врежется в планету, но даже пролетев мимо, наверняка оставит после себя разрушительные последствия. Если и в этот раз часть людей уцелела бы, то в последующие годы 2060 по теории Исаака Ньютона, вычислившего его по библейской книге Даниила и ряду других источников, а также в 2242 году по теории смены планетных эпох, изложенных независимо друг от друга восточными мудрецами Эзра Авраамом (12 век) и Абу Машаром (9 век) должен будет наступить конец света. Однако Рашад Халифа решил его продлить и в этот новый раз для уцелевшей кучки людей; исследовав Коран, он заявил, что конец света наступит в 2280 году. Но у нас есть и свои ясновидцы 18 века, как Авель – Ясновидец, вновь его отодвинувший на 2780 год, и даже по предсказаниям того или другого Авеля на 2892 год. В «Письме сыну Цезарю» Нострадамус был щедрее и перенёс его на 3797 год, утверждая, что он точный. Видимо, после него не останется ни одного схоронившегося человека, избежавшего печальной участи быть погребённым в окончании всех времён.

Человек не вечен. Но человечество? Ведь оно должно ещё покорить космос и совершить эмансипацию звёзд… Поэтому, расселившись на другие планеты, человечество продолжит своё существование, но вот сама Земля…

Через пять миллиардов лет, дату, которую нам при всём желании не охватить в представлениях и не представить в образах, термоядерные реакции исчерпают запасы водородного топлива в центре солнца; само Солнце превратится в красного гиганта, его радиус, достигнув орбиты Земли, поглотит её. Но ведь это произойдёт ещё не скоро. Поэтому люди спешили на работу, подкопить деньжат, найти подружку, отдохнуть с пользой для души и тела, чтобы повторить на завтра свой незамысловатый круговорот и обмен информацией, химией тела, отходами производства живого организма, вынести мусор, забить на весь мир, смотря любимые фильмы, тайно почитывая книжки, когда другие гордо избавлялись от бумажного мусора, вынося тома классиков на помойку. Видя такое, совесть медленно пробуждалась у мусорщиков — для книг они выставили отдельный чистый пластмассовый контейнер, чтобы не заподло было в них втихаря копаться всяким нищим умникам.

Когда люди устали бояться конца света, каждый раз благополучно проходя названную последнюю дату, конец света – пришёл.

На человечество, перенёсшее страх ожидания ужаса, многочисленные предсказанные беды, и действительные катастрофы, несчастья, надвигалась стена огня.

Страшная удушливая жара наступила слишком неожиданно и резко. Эфир в последнюю минуту перед отключением сообщил миру страшную новость, скрываемую научным миром, ибо предотвратить это было невозможно. Само Солнце отказалось от человечества, решив напоследок его жарко приобнять огнём, превратив в мгновенную вспышку света и пепла. Дикторы на полном серьёзе предложили встретить смерть лицом к лицу с Солнцем, столько миллионы и миллиардов лет, бывшим другом Земли. Выйти на высокое место всем вместе и принять смерть спокойно и умиротворённо, ибо это есть лишь переход в лучевое состояние, и освобождение от материального носителя – тела.

«Люди погибнут сгорев, но быстрее, чем кто-то успеет прочесть молитву! Если не знаете, молитв – пойте! Этим можно облегчить переход из состояния материи в энергетическое лучевое или волновое вещество!» — Это всё, что могли предложить напоследок средства связи, попрощавшись и умолкнув навсегда!

Обещанные концы света тоже не состоялись, но совсем не так, как не состоялись «концы» уже минувшие даты своих сроков…

Она стояла вместе с другими знакомыми и незнакомыми людьми на крыше дома, оказавшейся самой плоской, чтобы собрать их на себя. На других крышах тоже стояли люди. Стоять босиком было невозможно, но и подошва норовила расплавиться, и пахло разогретой резиной. И медленное колыхание воздуха в остановившемся желе раскалённого дня не освежало; испарина, набегающая на тела и лица, не увлажняла жаждущих воды людей, и воздух не дарил дыханием ветра. Лишь облака белые и кажущиеся наполненные влагой на абсолютной голубизне неба, спешащие убежать от природной катастрофы куда подальше, и горящая стена плотного жара и пламени, приближающаяся со стороны восходящего Солнца, словно набегающая морская волна, только яркого красно-жёлтого цвета, приближалась, избежать жара, которой, не было возможности. Люди взялись за руки. Может, кто и пел, но про себя; ничем не нарушая тишину трагической минуты. Стена огня издалека надвигалась медленно и бесповоротно. Но вот опережая огонь её воображение приблизило его настолько, что вот так вот просто принять неотвратимое стало невыносимо страшно. Волна ужаса, прошедшая по телу, заставила её вырвать руку из других рук и побежать назад, от волны огня, наступающего неизбежно стеной на стоящих людей. Ей было одновременно стыдно и горько, что она не устояла и не смогла принять смерть вместе со всеми, но ещё больше ей было страшно от того, что огонь сейчас поглотит её существо, ослепив и лишив сил и возможности сопротивляться, и чем хуже или лучше погибнуть вот так, убегая, спасаясь, от жгучей боли, которой она не хотела ощущать и узнавать. Хуже всего было тем, что на крыше остались стоять родные ей люди. Она трусливо панически бежала с неё, бросив их там. Ноги занесли её на какую-то неоконченную стройку со вбитыми в землю сваями и залитым бетоном основанием. По балкам, прыгая словно белка, и карабкаясь вверх, цепляясь за скобы и неровности так, как мог бы цепляться цирковой акробат или человек, полный желания выжить, она забралась на одну из них, самую высокую, торчащую чуть выше над поверхностью земли, имеющую наверху интересный эффект ложбинки, видимо от удара по свае, обломившейся краем, и скобы внутри, возможно, для подъёма краном, за который сейчас устроившись в образовавшейся нише можно было полусидеть —  полулежать, держась за железный поручень. Так она и просидела, забившись тараканом в найденную щель на одного, под дождём, неожиданно начавшимся, причём со всех сторон, обрушивающегося и с неба, и наступающего наводнением со стороны, где шла на город пламенеющая стена огня, волнами доходящего жара, грозившая опалить всё и сразу собой, но под натиском внутренних вод и озёр, разбросанных в крае, то ли отступившая, то ли насытившаяся отданными ей в жертву людьми, стоящими на крыше. Сидя в опоре, в строительной балке, и молясь и про себя, и вслух, она вдруг обнаружила, что стихия, обрушившаяся вокруг неё наступающими водами и проливным дождём, словно отдав все свои силы, стала утихать, и успокоилась, не доходя водами до свисающих ног её, ибо в поджатом состоянии она уже устала сидеть давно, метров на два с половиной, не больше. Вода уже не прибывала, и стены огня нигде не было видно. Неизвестно ещё сколько страх и голод могли бы продержать её на верху, но приходило осознание, что по крайней мере то, что сейчас случилось, могло не только её оставить в живых, неожиданно помиловав, но и других людей; и тех, возможно, кто остались стоять на крыше, с которой она позорно сбежала, забившись в щель сваи. И ей хотелось уже уйти с места своего успокоения, где она собиралась, видимо, погибнуть, но сумела, непонятным образом, переждать буйство стихии. И ей хотелось узнать о судьбе близких, покинутых ею, и ей хотелось умереть от стыда. Она плохо плавала, но, когда выбора нет, необходимо было пойти на риск, и может быть, рок наказанием догнал бы её. Ей не хотелось шевелиться. Но она понимала, что чем дольше просидит в своём нечаянном убежище, тем меньше сил для того, чтобы плыть у неё останется. А плыть придётся порядочно. Может с передышками? Вот только первые цели далеко от неё! Но она пока жива. Пока. И что станет она кушать? Сейчас стресс и страхи сдерживают чувство голода, но скоро он даст о себе знать! Возможно она доплывёт до первой цели, возвышающейся над водой, которая теперь уйдёт, навряд ли. Их город располагался ниже уровня моря, и в случае наводнения должен быть полностью затоплен. «Вот тебе и не зная броду, не суйся в воду!» А сунуться придётся! И может найти для себя индивидуальный апокалипсис, где умереть придётся ни от стены огня, а утонув в местном наводнении всё равно что, быть утопленным котёнком в ведре с водой. Вот когда люди себя вполне могут почувствовать брошенными выплывать котятами, к тому же с форой, ведь их никто не держит насильно руками под водой! Хочешь тони, хочешь, попытайся поплавать, если не сваришься в крутом кипятке. Она не представляла, как можно два с половиной метра плавно ползти по опоре, чтобы попробовать воду на ощупь. Можно было прыгнуть, без уверенности, что второй раз получится вскарабкаться на сваю. Возможности были. Один раз она уже не смогла преодолеть страх, и сейчас должна была расплатиться за это новым преодолением. А если это инстинкт выживания погнал её с крыши? Один вопрос волновал больше других – живы ли родные? Второй был необходимостью – найти еду. Третий – хватит ли сил доплыть? И где-то на задворках осознания случившегося масштабно светился главный – где её место в этом глобальном апокалипсисе – конец света это или не конец, и можно ли дождаться помощи, не пытаясь чего-то предпринимать? И как всё-таки смотреть в глаза людям? «Эх, Гамлет! Быть или не быть, не лишь тебе решать приходилось! А ведь надо было решать – умереть ли тараканом, дожидаясь подмоги; или попробовать хотя бы выплыть, раз уж состоялся такой спортивный забег и акробатический трюк по лазанию на строительные опоры! Железобетонная строительная конструкция, незаконченная, брошенная стройка, стала приютом тебе, дрогнувшая душа, не согласная стать лучевой энергией, и слиться с огненной стеной, истязающая себя совестью и долгом. И раз уж ты сумела спасти своё тело от огня, прими смерть от воды или выплыви, правда адреналина сейчас в твоей крови нет, и желание жить подточено пережитыми страхами и упрёками самой себе. Но может, желание узнать правду о родных поможет продержаться первое время! Можно сидеть так дальше, смотреть на небо, и тихио умереть, обессилев от голода. Тебя никто не придёт искать к брошенной стройке, спасатели, если и будут, то точно не здесь. Она подняла голову вверх, надеясь увидеть какой-нибудь спасательный вертолёт. Тщетно. Небо смотрело на неё невинным чисто – голубым цветом глаз сына и матери… Пристыженная самим небом, она попыталась плавно спуститься, обнимая сваю, но не удержалась и поцарапав ладони, неловко плюхнулась в воду, которая оказалась не холодной и не горячей. Было не понятно, какие организмы могут в ней обитать. Но держаться и дальше за опору, теряя силы, которых итак было немного было бы бессмысленно; и она поплыла к первой, выступающей из воды точке. Она ещё ни разу не переплывала речку… если бы она сумела добраться до крыши здания, выступающего из воды, она могла бы сильно собой гордиться… что ж она не стала лучом, но человек на семьдесят процентов состоит из воды! И она может стать ещё русалкой… а может, она ещё и доплывёт до этой чёртовой первой точки… исправить своё позорное бегство, узнать, живы ли родные, только тогда жизнь будет иметь смысл; есть ли вообще живые кроме неё? Если выжила она, значит, мог и ещё кто-то выжить! Стена огня могла рассыпаться под натиском вод, может, сами воды горели, под действием непредсказуемой реакции каких-нибудь выделяющихся из-под земли газов… до первой точки… живы ли… сначала узнать, умереть всегда успеет… теперь уже успеет… есть положительные стороны… не надо будет искать еду… столько всего не надо будет… ничего не будет надо… до точки… узнать… до точки…