Приманка для ангела

Эдик так и не понял, отчего проснулся: от землетрясения или от звонкого щелчка затвора.

В том, что спусковой крючок будет нажат, сомневаться не приходилось. Зло выругавшись, но про себя, Эдик был вынужден оторваться от приятного. Хотя получилось с трудом. Собственные руки сделались непослушны, точнее послушны, но совсем не тому, что нужно.

Лёгкий электрический разряд обжёг кожу на лице, возвращая способность соображать

– Близко уже! Садись за руль! – приказ Ди прозвучал спокойно. Но никаких сомнений, что она ещё ткнёт шокером, не было. Недаром же никто не продержался у неё в напарниках больше двух рейсов, и это несмотря на заработки и что все неизменно возвращались живыми.

Если бы не срочная необходимость вернуть Сивому должок, Эдик никогда бы не связался с полоумной бабой.

«Это ненадолго», – успокоил себя Эдик, всматриваясь в снежную круговерть за бортом фургона.

На пустынном шоссе никого не было. Только ветер. Ему-то что, дёргай себе тучу за водяные пряди, что она распустила до самой земли. Слушай, как поют. Даже если среди прядей много белых – ветру хватит песен.

Эдик любил ветер, любил его слушать, но сейчас тот стонал, словно старая шлюха, прилежно отрабатывающая свои марки.

– Сука! – взревел он после ещё одного обжигающего укуса электричества.

– Не отвлекайся! – последовал очередной приказ.

Из сладкой грёзы, где он развлекался с парой симпотненьких близняшек, пришлось возвращаться обратно, в сырую и мерзкую мартовскую метель, которая добросовестно размешивала ледяную кашу под колёсами.

Не миновать бы им неприятностей, если бы дорога не пустовала. А пустовала она потому что считалась опасной.

Собственно, опасность, из-за которой другие водилы предпочитали крюк в сто пятьдесят километров, уже поджидала их на обочине. Эдик ударил по тормозам и довольно ухмыльнулся, услышав, как Ди шипит от боли. А буквально через пару секунд забыл и о Ди, и о Сивом, о долгах и обо всём на свете.

Его ждал Ангел.

Худенькая рыженькая девчонка. Живот, без пупка, втянут, будто там вообще ничего нет, проведи ладонью, почувствуешь позвоночник, кожа на рёбрах натянута так, что видно, как колотится сердце, спрятанное под капелькой груди. Справа. Каждый его удар отзывался нестерпимой болью в паху.

Боль огненной плёткой сдавила нутро. Срываясь на визг, требовала: «Возьми! Обладай! Твоё!». Эдик рванулся навстречу и понял: ему что-то мешает.

Ремни!

Кто-то спутал его ремнями и приковал к креслу. Эдик попытался вспомнить. Но Ангел подняла руку и помахала ему. Эдик замер, наблюдая, как ягодка соска поднимается вверх, а потом покачивается маятником.

Не отрывая взгляда от Ангела, рвал путы, срывал кожу и ногти, но освободиться не получалось. Видимо, ей надоело ждать, тогда она шагнула к машине. Эдик поспешил открыть дверь.

В кабине запахло мокрой землёй, палёной резиной и травой. Совсем как в детстве. Когда трава ещё была. И было небо. А не мутная лиловая хмарь, затопившая мир от горизонта до горизонта. И было солнце. А на солнцепёке росла трава, смеялись добродушные одуванчики, тянулись вверх берёзки, лохматились кусты шиповника и сирени. Потом пришёл туман, а с ним и они. Ангелы. Воплощение самых греховных желаний человечества…

На несколько мгновений Эдик почти протрезвел. Вспомнил, как вместе с ребятами Сивого сжигал трупы выпитых. Все они улыбались. Блаженно. Несмотря на то, что внизу живота вместо гениталий красовались запёкшиеся от крови воронки.

Ангел села рядом с Эдиком и опустила прозрачные, будто сшитые из сиреневого дыма, крылья. Под снегом с дождём они укутывали её на манер плаща, сейчас шёлком скользнули по плечам, по груди, по широко разведённым бёдрам.

Эдик забыл и о хмари, и об исчезнувшем в ней солнце, и о трупах, которыми ангелы устилали свои пути.

Ангел погладила его по щеке, затем провела указательным пальцем по его груди, там, где верёвки перекрещивались в несколько рядов, не позволяя ему оторваться. Слегка нахмурилась, отчего брови припухли у переносицы, сосредоточенно прищурилась, глядя на замысловато переплетённые петли и узлы, и они посыпались серой вялой трухой к босым ступням с по-детски крохотными пальчиками.

Эдик радостно отряхнулся и сгрёб в охапку желанное до головокружения тело…

В это мгновение кто-то совсем немилосердный ткнул его раскалённой иглой в правую руку. Эдик оцепенел, на несколько секунд слившись воедино с ангелом, но совсем не так, как ему хотелось. А игла мелькала перед глазами, безошибочно разя тело ангела. Та пыталась вырваться из объятий Эдика, но парализатор сковал его мышцы настолько прочно, что даже разъярённая фурия не могла разорвать их.

Не теряя времени даром, Ди спеленала Ангела и не какой-то там синтетикой, а кожаным ремнём, завязала глаза, заклеила пластырем рот и сковала руки и ноги парой наручников. Вогнала толстенную иглу в яремную вену и опустила трубку, по которой потекла светящаяся кровь, в пластиковую бутылку из-под пепси.

– Ты что?.. – прохрипел Эдик, еле ворочая раздутым языком.

– Да ни хрена ей не будет! – отрезала Ди. – Ослабеет слегка. Нам же лучше. Нам эту чувырлу ещё до места довезти надо, и так чтобы она мне фургон не разнесла. А без кровушки, не побуянишь. Этим, из лаборатории, наплевать, в каком состоянии она будет, лишь бы не дохлая. Им же вроде как не для подрочить, а на опыты. Эти дятлы верят, что эти безмозглые твари знают, как разогнать хмарь. Знают они. Ага! Как трахаться  знают, и только.

Ди горько усмехнулась. Отчего в углах губ прорезались тонкие полуэллипсы морщин. Как ни странно это сделало лицо её, на которое так туго натянули кожу, что казалось, она вот-вот лопнет, почти симпатичным.

– Нам с тобой кровь пригодится. Вливаешь один шприц кровушки в бак, и горючка расходуется в десять раз меньше. При нынешних ценниках неплохая подмога. А из крыльев получится отличная солнечная батарея, ей никакая хмарь работать не мешает, поэтому мы их тоже экспроприируем. Половина добытого, как и полагается, твоя. Но если я узнаю, что ты растрепал, как я их ловлю…

Договаривать Ди не стала. Достала фляжку со спиртом и влила ему в горло. Спирт выбил из глаз слёзы пополам с искрами, но оцепенение после парализатора почти сразу отпустило.

– Ты зачем в меня-то колола? – уточнил Эдик, разглядывая огромный синяк расплывающийся по плечу.

– Не в тебя, а через тебя, – ответила Ди, сделав пару глотков из той же фляжки. – Я знала, что тебе ничего не будет. – Глаза её то ли жёлтые, то ли зелёные потеплели. – Застыл на пару минут, так это не страшно. По-другому ты бы её не удержал, и тогда бы нам пришёл трындец. А так живы-здоровы. Почти целы, – тут она плеснула спиртом ему на расцарапанные руки.

Эдик захлебнулся не очень приличными словами, которыми хотел объяснить, что он думает о методах Ди.

– Сейчас упакуем чудо, и можно будет передохнуть. А потом в путь за нашими денежками, – подытожила она, доставая бинт. – Но придётся тебя снова привязать. Твари эти парами не ходят. Но мало ли.

Эдик кивнул и протянул руки на перевязку.

Обездвиженное тело рядом никакого желания не вызывало, лишь отвращение при воспоминании, каким скотом он был последние две суток, после того, как почувствовал ангельский зов. Ветер за бортом грустно вздыхал в такт его мыслям.