Пылающие вечно

Тео вышел из кабака в ночной холод. За спиной еще звучали недовольные голоса проигравших, ставки которых приятно позвякивали в кошельке. Ничего, начнут новую партию – успокоятся. Им еще играть до утра, а Тео пора домой, пока отец не прознал лишнего.

Он свернул направо и зашагал по направлению к Дому братства, подальше от грязных улочек Пустого захолустья. Кривые деревянные постройки медленно сменялись каменными домами, а перед глазами Тео всё еще стоял еле сдерживающий свой гнев Корил и протягивал крупный, блестящий, еще не почерневший золотой. Тео тогда тщательно проверил чеканку – откуда у захолустного бродяги такие деньги? – и положил монету во внутренний карман. Там уселось и до сих пор не ушло слабо пульсирующее тепло, словно пушистый кот прикорнул на груди. Тео довольно улыбнулся. «Нужно будет заглянуть еще, — подумалось ему».

Перед последним поворотом Тео остановился, потянулся за счастливым золотым. Очень уж хотелось еще раз увидеть в его тусклом блеске лицо поверженного соперника. Он нащупал сложенный лист на дне кармана. Вынул, рассмотрел.

«Мне кажется, я знаю правду. Тебе расскажу в первую очередь. Встретимся сегодня в полночь у восточного входа. Не опаздывай.

Тарел».

Тео выдохнул облачко пара, нахмурился. Этот лист он быстро сунул в карман еще утром, не прочитав. И чего брату неймется? Неужели узнал о его ночных похождениях? Да не может быть! В такое время тот спит десятым пьяным сном, не видит и не слышит, хоть пожар начнись. Полночь…

Сжав записку в руке, Тео кинул ее за спину – что поделать, если он уже опоздал? – и повернул за угол. Белое здание Братства сразу же выделилось на фоне ночной серости. Оно одно горело, как всегда и ночью, и днем. Конечно, Дом Братства Вечно Пылающих не должно затухать так же, как его хозяева.

Тео прокрался на задний двор, вскарабкался по растущей рядом с его окном орешине и привычно спрыгнул на пол родной комнаты. Что-то было трепетное в том, что никто не замечал его исчезновение, и в том, как он один не спал во всем Доме. Он осторожно прокрался к шкафу, готовый снять тяжелое пальто, открыл тихо скрипнувшую дверцу…

И тут весь Дом словно затрещал. Где-то недалеко разбили посуду, Тео услышал отчетливый звон и подпрыгнул от неожиданности. Двери с грохотом открывались и захлопывались в беспорядочном ритме, по лестницам забарабанили ногами. Послышались удивленные возгласы и, Тео не мог ошибиться, разъяренный крик отца. Голос, пропитанный болью.

Тео рванул из комнаты, забыв про всякую осторожность, пролетел лестницу – сам не понял, как – и наконец оказался, запыхавшийся, в общей зале. Первое, что попалось на глаза – отец и Тарел, кричащие друг на друга. Дальше – мать, вцепившаяся в руку отца, пытающаяся удержать его. Ученики… дети, и те, что постарше, стояли вокруг с удивленными, а кто и заплаканными лицами.

Обернувшись, он увидел Занни, тихо стоящую у самого входа в ночной рубашке. Она, похоже, тоже его заметила. Поджала и так тонкие губы. С растрепанными волосами и гневным видом она напоминала ворону, нахохлившуюся и опасную.

— Тео, ты где был?! – Зани прошипела, хватая его за портки пальто. — Пока тебя не было…!

— Не важно, — Тео мягко взял ее за руки. Посмотрел в сторону отца и брата. — Что случилось?

Занни вдохнула, резко и рвано. Да что же такое…

— Тарел, он…

Отец все-таки выдернулся из хватки матери и замахнулся. Оплеуха звякнула, как разбитая посуда недавно, оглушительно. Все замолчали.

Тео посмотрел на отца, который сам выглядел не менее удивленным, чем все остальные, потом на брата – тот еще не повернул побитого лица. Нет, не как посуда. Это был звук разорвавшейся нити между отцом и сыном.

— Не веришь мне? – Тарел вскинулся, половина его лица покраснела. Он явно был на пределе, Тео впервые видел, как лицо брата искривилось от бешенства. — Смотри тогда на свое вечное пламя!

Он разорвал рубашку и выпятил грудь прямо в лицо отцу. Тео сжал запястья Занни. Лицо отца…

— Что, не можешь признать, что ошибся?! Что все это время его просто…Не было! Ничего не было, а ты морочил нам голову!

Еще одна пощечина. Отец тяжело дышал, пот катился с его лба, стекал в глаза.

— Уходи отсюда, – проскрежетал он. — Чтобы я больше тебя не видел… Выметайся!

Тарел застыл. Тео видел, как его лицо дернулось, а руки задрожали. Но лишь на мгновение. Он усмехнулся и молча ушел, не забыв громко хлопнуть входной дверью.

Комната погрузилась в молчание. Все стояли и не двигались, словно в страхе сломать выражение ужаса на лице отца. Тео только теперь понял, что пушистый кот, дарящий тепло незаметно сбежал, а на его месте остался только…холод.

Тео посмотрел на Занни и спешно разжал руки. На ее запястьях остались красные следы. Он запаниковал, хотел извиниться, но увидел синие глаза, смотрящие в никуда. Она, казалось, совсем не обращала внимание на боль.

— Занни, – он позвал. — Занни!

В тихой комнате его голос прозвучал как звук хлыста. Все обернулись, она, вздрогнув, подняла голову.

— Собери детей и отведи их по комнатам. И сама ложись спать. Ты поняла меня?

Она слабо кивнула.

— Все остальные тоже – по комнатам! – Тео повысил голос. — Тут больше не на что смотреть.

Ученики очнулись и вразнобой двинулись по коридорам, кто на второй, кто на третий этаж. Занни медленно подталкивала мелкотню к лестницам, другие ребята постарше тоже поспешили помочь.

Тео тут же ринулся к отцу – мать уже вела его вверх по лестнице.

— Отец! – он поднялся на две ступеньки.

— Тео? – мама прозвучала удивленно. — Ты…во что ты одет? Почему…?

— Завтра, Теодор, – отец сказал устало. Он не повернулся, не встретился с ним взглядом. Тео мог только гадать, что отец сейчас чувствовал. — Поговорим завтра. Иди поспи.

Конечно, он не смог заснуть. На самом деле Тео не думал, что из тех, кто видел ночную сцену, это хоть кому-то удалось. Не из-за ухода Тарела, нет. Из-за того, что он сказал. Тео не знал, что увидел отец в груди брата, но суть понял. И лежа на холодных простынях, завернутый в прохладные покрывала, чувствуя пробирающий все тело мороз, он держал руку на груди и тихо поглаживал пальцем металлическую пластинку, под которой горел…должен был гореть вечный огонь.

Открыть и проверить он так и не решился.

*

Тео стоял перед кабаком «Лампада» в десятый раз в жизни. Он считал. И если бы не Тарел, ему бы вообще не приходилось появляться здесь. Брат же сбегал в кабак каждый раз, когда отец выгонял его из дома. «Лампада» была его любимицей.

Нахмурившись, Тео осмотрел броскую вывеску с отвратительной опечаткой – вместо буквы «п» какой-то грамотей написал «б», грязных попрошаек, которые столпились у входа, мальчишку, вырвавшего с непривычки, и прошел внутрь. Среди кучи горланящих, неотесанных мужиков он быстро нашел кудрявую макушку брата. Тарел сидел в правом углу, на удивление один. Весь стол был заставлен кружками, Тео насчитал дюжину. Еще одну брат осушил тут же у него на глазах и, похоже, замешкался, не зная, куда ее поставить. Тео вздохнул и сел рядом.

— Тарел, – позвал он.

Брат поднял затуманенный взгляд от пустых кружек. Повернул голову к плечу, щурясь. И наконец на его лице появилась улыбка.

— Тео! Братец, это ты! – он привстал и наклонился ближе. — Да, точно ты. Зачем ты здесь? Подожди! Дай угадаю…Тебя послал отец?

— Конечно, – Тео прикрыл нос рукавом. — От тебя разит, Тарел.

— Пхахаха, – брат рассмеялся. — Тут ото всех разит!

Он поднес к губам кружку, посмотрел внутрь, нахмурился.

— Кончилось. Еще давай!

Тарел ударил кружкой по столу и снес всю дюжину, что на нем стояла. Подавальщица быстро прибежала.

— Две неси! – сказал Тарел и проводил убежавшую девушку долгим взглядом.

Тео отнял рукав от носа и медленно выдохнул.

— Тарел… Отец просил передать, что…он сожалеет.

— О? То-то-то есть мне можно вернуться? – Тарел спросил удивленно.

Тео вздохнул.

— Нет, но…

— Можешь не продолжать. И так все понятно-о-о. В этот раз я наступил на его гордость, – Тарел сделал ударение на последнем слове. — Ну и ладно. Хорошо. О, пивко принесли!

Тарел схватил обе кружки и жадно отпил из каждой, по очереди. Затем он как-то хитро глянул на Тео и спросил:

— Ты мне только одно скажи… Проверил?

Тео замер. Поджал губы. Не смог он проверить. Духу не хватило. Но признавать трусость он не хотел.

— О чем ты?

Тарел рассмеялся.

— Ты такой же, как отец. Хранишь свое достоинство превыше всего. Гордецы вы оба, вот что! – он отпил немного. — Вы, конечно, не признаете… Никогда не признаете.

Тео молчал и смотрел, как лицо брата меняется, кривится. Тарел сам на себя не был похож, раньше гнев отца его не беспокоил. Тео припомнил выражение его лица вчера ночью. Вздрогнул, встретился с братом взглядом.

— Ты пойми… – Тарел не отвел глаза, – Я очень хочу, чтобы вы были правы. Очень. Я ведь сам верил, пока… Ну, ты знаешь… – он вымученно улыбнулся. — Но больше я не могу так. Вечного огня нет. Я больше не могу притворяться.

Он остановился и залпом опустошил одну кружку, потом вторую. Горько улыбнулся, указал кружкой Тео в лицо.

— У меня только вот это осталось, – Тарел развязал ворот рубахи, нажал на металлическую пластинку чуть ниже ключиц. Она открылась без звука, и Тео увидел огонь, полностью синий, безумно танцующий. — Горит. Видишь, Тео? Я пью, и он горит. Горит, и мне хорошо. Тепло-о-о.

Тео смотрел на огонь в груди брата и не мог поверить. Тарел открыл ему душу, открыл огонек. Как в детстве. Правда, тогда в груди их обоих мерно горело ярко-алое, настоящее пламя. Вечное.

— Но… вот несчастье, Тео! Оно потухает. Потом, когда отосплюсь, – продолжил Тарел уже веселым тоном. — И мне снова холодно. Снова-снова-снова холодно!

Тео слушал его и смотрел на безумствующее синие пламя, и тут только опомнился. Люди вокруг начинали оборачиваться, разглядывать всполохи в груди брата. Резко встав, Тео протянул руку и захлопнул металлическую дверцу.

— Не показывай его так просто на людях! – процедил он. Но брат лишь усмехнулся. — Тарел!

— Слушай, Тео? – он словно и не слышал его. Глянул только исподлобья и спросил:

— А чем согреваешься… ты?

Тео прикусил губу, чтобы не закричать. Хватит. С него хватит.

— Я ухожу.

Тео развернулся, столкнулся с кем-то, но едва ли обратил на человека внимание. В спину ему полетел смех Тарела, и Тео ускорил ход. На выходе за подол его одежды кто-то ухватился, Тео посмотрел вниз. Старая женщина, грязная, по глазам видно было, немного пьяная. Рваное тряпье висело на ней, открывая морщинистые груди. Она посмотрела на него и проскрежетала хриплым, верно, от выпивки голосом:

— Господин… Подайте! Немного…, – дальше Тео не стал ее слушать. Швырнул пару медяков, вырвался из слабой хватки.

— Прикройся! – выплюнул он возмущенно и ушел, сдерживаясь, стараясь не перейти на бег.

Слова Тарела еще горели в ушах. Он должен был проверить. Должен был.

*

Солнечные лучи бегали по металлической пластине, отражались на стены комнаты солнечным зайчиком. Тео стоял у окна и нерешительно постукивал по пластине, обводил пальцем ее контур. Белая роба валялась рядом, на полу.

Нужно было открыть. Посмотреть. Проверить. Понять, прав брат или нет.

Тео поджал губы, выдохнул. Он знал, что огонь есть. Но память услужливо подавала воспоминания, моменты, когда ему было холодно. Он вдруг почему-то вспомнил, как тепло ему было после игр и полученного выигрыша. Как легко тепло покидало его, случись что-то плохое. И синий огонек в груди Тарела продолжал маячить где-то рядом, не давал о нем забыть.

Тео медленно выдохнул. Он стоял так, полуголый, уже минут двадцать. А все, что нужно было, это открыть металлическую дверцу. Просто приложить к ней ладонь и надавить. Всего-то. Приложить… И надавить.

Дверь в комнату вдруг заскрипела, приоткрылась немного, и Тео встрепенулся. Дверь тут же затворилась. Потом по ней постучали, два раза.

— Тео, это Занни. Можно войти?

Он поднял верхнюю робу, накинул ее на плечи. А ведь он почти решился. Почти открыл. На него обрушилась волна облегчения. Оттянуть этот момент хоть на немного – единственное, что он сейчас хотел.

— Да, конечно. Заходи! –крикнул он. Дверь приоткрылась, и Занни робко заглянула в щелочку. Тео махнул ей рукой. Она улыбнулась и быстро впорхнула внутрь, осторожно прикрыв за собой дверь. С косой за спиной, одетая в обычную робу вечно пылающих, Занни походила на прилежную ученицу, и только серьезные синие глаза напоминали о вчерашней полуночной, не причесанной с про сони вороне.

— Ты что-то хотела? – Тео присел на постель и сложил руки в замок. Занни секунду потопталась на пороге, а затем подошла ближе.

— Ты ходил к Тарелу? – спросила она как бы невзначай. И все же Тео заметил, что говорить она пришла не об этом. Занни не встречалась с ним взглядом, ее тонкие пальчики сильно сжимали белую ткань робы.

— Ходил, – Тео отвел взгляд, делая вид, что не заметил. — Ты за этим пришла?

Он тут же посмотрел на нее, не в силах понять, почему она молчит. Занни сглотнула, Тео вдруг заволновался, между ними образовалась странная неловкость, Тео не знал, виновата ли в этом Занни или он сам.

Резко вдохнув, Занни выпалила:

— Ты уже проверил?

Вдох. Тео не мог играть с ней в дурачка, как с братом. Не в этой атмосфере, не тогда, когда она еле заставила себя заговорить.

— Я…Нет, – он запнулся. — Не успел.

— Ты должен проверить! – она нависла над ним, вцепилась в его одежду — Ты…Тео, покажи мне.

— Ч-что? – он дернулся, избегая ее хватки. — Т-тебе? Но ведь… Я не могу. Это…личное.

Занни насупилась, разжала руки. Она постояла, посмотрела немного в сторону, а потом прошептала:

— Хо…хорошо. Хорошо! Раз так, я покажу тебе первой!

Она быстро сняла верхнюю накидку и начала развязывать ворот робы. Тео вытаращился на нее во все глаза. Сам он замер и не мог пошевелиться, а сердце бегало внутри уже по сотому кругу и с каждым разом все быстрее. Когда Занни потянулась к металлической пластине, он наконец очнулся.

— Ты с ума сошла?! – Тео вскочил и повернул ее за плечи к себе спиной. Жаль, он возвышался над ней и все равно мог все видеть. Быстро сняв свою верхнюю накидку, Тео прикрыл ее плечи. — Занни, что на тебя нашло?

— Ка…как что? Ты не хотел показать свой огонь, вот я и… – она замолкла. Выдохнула. — Я только тебе могу его показать. Там пусто, Тео. Там нет огня. Я…я подумала, а вдруг у тебя он все же будет. Ты ведь сын господина Тарда. Если у кого-то и есть вечный огонь, то у тебя… Да ведь?

Она посмотрела на него с низу вверх. Тео задержал дыхание. Он не знал, что делать. Занни, девушка, которую он всегда про себя называл «колокольчиком» – так звучало ее имя с древнего наречия, она сейчас стояла здесь, в его комнате, и была готова показать свой огонь. Ему, Теодору.

Он не мог. Она не должна была.

Тео отодвинул ее от себя. Потрепал по голове. И тихо сказал:

— Иди к себе, Занни.

После того, как дверь за ней тихо затворилась, Тео заперся и наконец открыл пластину.

Там бился тоненький розовый огонек, Тео даже удивился, увидев его. Но пламя это быстро исчезло, испарилось, как только сердце его закончило свой резвый бег.

Тео просунул руку в прямоугольное отверстие и потрогал тонкий обожженный фитилек. Сухой, холодный фитиль. У него из груди вырвался нервный смешок. Тео рассмеялся вволю и затих.

Так это правда?

Он обхватил себя руками.

Холодно. Ему было обжигающе холодно.

*

Прозвенел колокол Братства, возвещающий о полуденном обеде.

Тео оторвался от чтения, посмотрел на детей, тихо ерзающих за партами, и закрыл книгу.

— Урок окончен, – он встал, ученики последовали его примеру. — Пора на обед, ребята.

В комнате тут же поднялся шум. Детишки заголосили, повыскакивали со своих мест и потихоньку убежали в коридор. Тео остался один. Собирая учебники с каждой парты и укладывая их у себя на столе, он раздумывал, горели ли огнем дети. Такие резвые и веселые, разве можно было быть таким без вечного огня? Но ведь огонь могут давать разные вещи. Он еще помнил синий огонь в груди Тарела и маленькое розовое пламя у него самого. Но ведь эти огни исчезли. Поэтому Братство пылающих и учило о вечном пламени. Тео помотал головой. Он верил отцу, знал, что тот не просто так посвятил вечному огню всю свою жизнь. Но…что теперь?

— Теодор, – голос отца прозвучал громче полуденного колокола.

— Отец, – поприветствовал его Тео. Он пришел один, как всегда одетый в белоснежные робы только по пояс. На широкой груди блестела металлическая пластина. Когда-то в детстве Тео притронулся к ней, не нарочно. Тепло, которое она отдавала, он до сих пор помнил. Чем же отец себя согревал?

— Ты справляешься, – это был не вопрос. Утверждение. Отец осмотрел его, морщинки собрались вокруг его глаз – так обычно он улыбался. — Хотя бы ты…

— Да, отец.

— Ты служишь Братству с детства. Мне уже давно пора было представить тебя остальным Главам. Теперь, когда Тарел ушел, – отец запнулся, – теперь пришло твое время. Через месяц у нас собрание. Готовься, ты пойдешь со мной.

Тео вдруг стало тепло, приятно. Он понял: это огонек зажегся внутри него. Огонек…от чего? Гордость? Самодовольство? Если бы только отец знал, что сейчас горит внутри него… Как же хорошо, что он не знает.

— Это честь для меня, – Тео выдавил улыбку. Как только он подумал, что тепло внутри – лишь временно, оно тут же угасло. То же случилось вчера ночью. Он опять играл в кабаке, попытался влиться в атмосферу азарта и на какое-то время у него даже получилось. А потом он открыл пластинку и увидел пляшущий зеленый огонек. Следующую партию он проиграл.

*

Тео стоял перед комнатой Занни. После обеда она попросила его помочь с учебой, и он не смог отказать. Внутри начало зарождаться подозрение, что все это время он согревал себя еще и ощущением, что он кому-то нужен и без него не справятся. Занни, должно быть, уже давно знала, за какие ниточки нужно тянуть, чтобы уговорить его.

Он постоял еще немного и постучал. За дверью послышалось какое-то шуршание, а когда оно прекратилось, показалась головка Занни.

— Проходи, – Занни улыбнулась и открыла дверь, оставаясь позади. Тео удивился темноте, когда зашел. Занавеси были закрыты, солнечный свет едва пробивался через них, позволяя ему видеть лишь очертания предметов. Шкаф у правой стены, постель – с левой. Прямо у занавешенного окна стоял стол. Пустой.

И тогда он услышал звук поворачиваемого в замке ключа. Тео обернулся.

Занни стояла перед ним полностью нагая. Ее темные волосы аккуратными волнами спадали на плечи, глаза смотрели прямо.

— З-занни, – он не закрыл глаза, не отвернулся. — Что это значит?

Дурак! Он знал, он прекрасно знал, что это значит. Занни ничего не ответила, только подошла ближе и взяла его руки в свои. Затем она положила их себе на бедра.

— Занни! – он попытался отдернуть их, но она держала крепко.

— Мне холодно, Тео, – она наконец заговорила, и голос ее звучал измученно, надломлено. — Мне нужно тепло…Нет, мне нужно пламя. Чтобы было жарко. Чтобы больше не чувствовать этот…холод внутри.

Тео не ответил. Он вздрогнул, когда за пластинкой что-то медленно разожглось.

— Ты ведь тоже чувствуешь это? Жар… Смотри!

Одной рукой она открыла свою пластину. Там распускался огненный розовый цветок. Прекрасный, полный ярких лепестков. Тео резко выдохнул. Он снял верхнюю робу и нажал на пластину. Она поддалась. Розовое пламя. Оно вырывалось из груди, казалось, ему не хватало места. И Тео понял, что оно может стать еще больше. Может стать жарче.

Занни, теперь освещенная его огнем, улыбалась. А ее глаза, что окрасились в фиолетовый цвет, сияли жадным предвкушением. Наверное, она видела то же в его глазах.

Он потянулся и прижал ее к себе. Дальше они даже не вспомнили про пластинки. Розовое пламя освещало их тела и одним своим светом жгло, плавило их еще больше. Мысль об отце искрой царапнула его, но он не обратил на нее внимание.

Отец все равно не узнает.

*

— Я уезжаю сегодня ночью.

Тео лежал на постели в комнате Занни, она прикорнула у него на груди. Крохотный огонек, который, он чувствовал, трепыхался внутри, тут же потух от ее слов.

Прошла неделя с их первой ночи.

Да, Тео не горел весь день на пролет, но теперь у него была надежда получить тепло в ее объятьях. Поэтому он мужественно выносил холод дня, делал свою работу и даже прекратил наведываться в кабак, ведь вечером всегда можно было согреться.

Но такого поворота он никак не ожидал. В ту первую ночь он впервые назвал кого-то «моя». Конечно, про себя. Но этого было достаточно. Днем это слово согревало его, стоило вспомнить, что Занни «его», становилось немного легче. А теперь…

— Уезжаешь?

В это сложно было поверить. Занни всегда была рядом, здесь, в Братстве пылающих. С самого детства.

— Да, – просто сказала она и провела пальцем по его животу. — Сбегу наконец отсюда.

Тео поднялся и сел, посмотрел ей в лицо.

— Я не понимаю. Зачем тебе уезжать? Разве мы не…

— Не понимаешь? Тео, подумай сам! – Занни устроилась полулежа на локте. — Братство нас ограничивает. Вечного огня нет, но нам нужно как-то выкручиваться. Вот, например, – она указала на Тео, а потом на себя. — Мы здесь пытаемся выкручиваться. Но этого недостаточно! Учеба в Братстве, работа в Братстве. Мы весь день проводим там. И все зачем? Чтобы успокаивать людей обещаниями о вечном огне!

Занни насмешливо взмахнула рукой. Потом вздохнула, встала на колени на кровати.

— Я устала этим заниматься, Тео. Мне нужно больше… Больше, чем ты.

Тео казалось, что он услышал неправильно. Как она могла…такое сказать? Ведь она была «его».

— Н-но как же? – он разволновался. — Я думал… Я думал, что мы… Что ты…

Занни слушала его, нагнув голову к плечу, и тут вдруг рассмеялась. Она хохотала громко, заливисто. И впрямь как колокольчик.

— Тео! Ты ведь не думал, что это навсегда? Неужто правда думал?! Ахахаха…ха… – она выдохнула. Ее лицо стало серьезным, пальцы сжали простыню. — Может, вечного огня и нет, но что-то похожее точно должно быть. Что-то, что продлится дольше, чем одна ночь…

Занни печально улыбнулась. Как ни странно, он понял ее. Тео знал это чувство слишком хорошо. Только вот он мог потерпеть, а Занни, видимо, – нет.

— Я бы предложила тебе сбежать со мной, но, Тео… – она усмехнулась и замолчала. Да, все верно. Он не мог уйти с ней. У него здесь семья…отец. Тео не сумел бы потом посмотреть ему в лицо. И дело даже не в том, что он не хотел ранить отца и мать. Совсем нет. Все было намного проще.

— Ты ведь не будешь меня останавливать? – тихо спросила Занни. Тео посмотрел на нее, заглянул в большие синие глаза. Странно, но в них он увидел какое-то непонятное ожидание, напряженность. Словно она с замиранием сердца ждала его ответа. Почему?

— Нет, – прошептал он. — Конечно, не буду.

Занни улыбнулась, вздохнула. На секунду она даже показалась расстроенной. Ожидание в глазах исчезло. Она провела рукой по волосам и облегченно проговорила:

— Я так и знала.

*

Тео сидел в библиотеке Братства и пытался углубиться в чтение. Получалось не очень. Тучи спрятали Луну в своих объятиях, так что ночка выдалась темная. Тео пришлось зажечь свечи.

Четыре штуки, по две справа и слева. Они горели ровно, почти умиротворяюще.  Тео даже успел им позавидовать поначалу, но потом вспомнил, что, когда воск закончится, и они погаснут. А перед этим успеют ему хорошенько насолить.

Он протер рукавом слезящиеся глаза, нос забился уже давно. Читать становилось сложнее с каждой минутой.

—  А…а…– Тео чихнул. Да что ж это такое…

Он всегда не ладил со свечами. В детстве Тео так испугался маленького огонька на фитильке, что чуть не поджег им дом. Интересно, почему?

Тео глянул недоверчиво на одну из свечек, нахмурился. Толстая восковая свеча стояла твердо, как столб, она горела уже больше часа, так что фитиль углубился внутрь, спрятался, словно в ямке. Его нежно ласкал стройный огонек. Свечи такие надежные, не примечательные, подумалось Тео. Просто горят так, как должны были, в границах воска и фитиля, скромно исполняют свой долг – освещать. Они казались довольными тем, что им было дано.

Положив книгу на стол, он закрыл ладонями глаза. Последние две недели Тео только и делал, что пытался всеми силами поддерживать огонь, иными словами, согревался. Вставал рано утром, чтобы успеть быстро покончить с обязанностями в Братстве, ходил в кабак за выпивкой, следом – сразу к ближайшему борделю. Потом он бежал обратно в братство, провести занятия, на обед сбегал в библиотеку, в книги, в иные миры, окрашенные воображением. Посещал деревню языческих племен, танцевал в их хороводах под шумящие бубны, курил трубку со стариками. В дни посвободнее ходил даже к знахаркам. Они смешивали какие-то травки, жгли их и заставляли читать непонятные слова в повторяющемся ритме. Даже участвовал в уличных драках, в другом одеянии, правда, робу пылающих он оставлял дома. Смеялся над петушиными боями, пару раз сделал ставки.

И огонь горел, по-разному, то ярко пылая, то мерно грея. Чем больше он мог жечь свой фитиль, тем было лучше. Он не знал, жалеть ли обычных людей, которые едва могли позволить себе лишь одно из этих удовольствий, или завидовать им. Поддерживать огонь самому оказалось изнурительно.

Это выматывало. Тео приходилось успевать везде, да так, чтобы отец не догадался о его похождениях. Забегать только в дальние части города и переодеваться до неузнаваемости, чтобы никто не заметил сына Главы пылающих за такими непотребствами. А отец, кажется, все равно начинал посматривать на него с беспокойством.

Тео вздохнул и лег лицом на книгу. Постукал по столу. Побарабанил пальцами.

Все, что раньше было для него забавой и развлечением, теперь превратилось в работу. Ему казалось, что он работал целый день ради поддержания огня.

Тео посмотрел на свечу и еще раз чихнул. Отвратительно, ужасно. Он посмотрел на пламя свечи, сосредоточил на нем все внимание. Разглядывал желто-белую верхушку с золотой, почти оранжевой каёмочкой, исходящую из фитилька просвечивающую часть – она приняла цвет воска, и тоненькую синюю полоску, странным образом завершающую живую форму свечного пламени.

Где можно найти, нет, не вечное, хотя бы временное тепло? То, что останется хотя бы «надолго». Занни отправилась на его поиски. Найдет ли она его? Тео не хотел знать, воспоминания о Занни приносили только холод. Да и зачем так стараться искать это временное «что-то», если в итоге оно все равно…кончится ничем? Исчезнет. Пропадет. Лучше так, без жалкой иллюзии на вечное.

Тео резко выдохнул, и пламя свечи погасло. Он горько улыбнулся.

Лучше бы он никогда не узнал, что вечного пламени не существует.

*

— Дорогой, ты слушаешь?

Тео оторвался от размышлений и посмотрел на мать. В свободном белом платье на пышной фигуре, с высокой прической и мягкой улыбкой на лице она выглядела моложе своего возраста. Плоский вырез проходился прямо по линии ключиц, плотная белая ткань не выдавала даже контура металлической пластины. Насколько Тео себя помнил, он ни разу не видел ее на груди матери.

— Д-да, конечно, мама.

Оглядев его с ног до головы, она замолчала. Нищие, ставшие в длинную очередь, принимали наполненные горячей едой миски, кто с благодарными, кто с кислыми лицами. Ученица их братства скоро разливала суп, Тео помешивал его, а мать всем руководила. И он каким-то образом умудрился прослушать все, что она сказала.

— Ты все еще думаешь о Занни?

Тео замер. Видимо, слишком резко. Пара нищих удивленно подняла головы и заглянула в кастрюлю. Он заставил себя продолжить мешать.

— Вы оба, конечно, выросли вместе, но я не думала, что ты так огорчишься ее уходом…

— Все сложнее, чем ты думаешь, – Тео не нравился этот разговор, он начал мешать суп еще быстрее.

— Насколько сложнее? – прошептала мать, заметив внимание нищих и девушки-подавальщицы.

— Давай не будем об этом, – отрезал он. Так мягко, как это было возможно.

Мать хмыкнула, скрестила руки на груди. Между ними повисла недосказанность. Не лучшее ощущение. Он решил рискнуть.

— Мама, – голос, предатель, надломился, – Отец, он… Давно получил вечный огонь?

Осторожно. Главное, не проговориться.

— Хм… – протянула она. — Еще до рождения Тарела. Он как-то ушел на полгода, ничего мне не сказав, а потом вернулся…другим. Измененным. Радостным каким-то. Оказалось, это все вечный огонь. Почему ты спрашиваешь?

— Просто, я подумал… Почему отец куда-то уходил на поиски огня, а у нас, остальных детей, ого…вечный огонь…появился просто так? Почему эти…люди… – он повел головой, указывая на нищих. — Почему у них нет огня?

Молчание. Тео всмотрелся в лицо матери, пытаясь заранее прочитать на нем ответ, даже подозрение. Но она лишь улыбнулась.

— Ты никогда не спрашивал меня о вечном огне. Я…удивлена.

— Мне стало интересно. Отец в эти дни так…занят, – сказал Тео, надеясь, что прозвучал достаточно убедительно.

— Что ж, от меня ты услышишь совсем не то, что сказал бы тебе Тард.

Опять молчание. Тео зыркнул в сторону девушки, подающей еду, и тогда же услышал:

— Я была первой, кто увидел его после прихода. Он рассказывал о Дающем, об их встрече, о…бо всем остальном. Он так изменился. Он… бросил работу, стал членом вечно пылающих. Он был так счастлив. Я…знаю это больше, чем кто-либо, – мать вздохнула. — С ним кое-что случилось…Ты знаешь, он рассказывал.

Тео постарался припомнить. Тот случай, когда отца высмеяли его же братья по огню?

— Он верил, что каждому нужно пройти его путь, встретиться с Тем, кто дал ему огонь. Но главы пылающих думали иначе. Они говорили, что дорога далека, что это сложно, не каждый вынесет. Они… много чего говорили. И ему пришлось согласиться.

Опять замолчав, мать начала потирать пальцы – Тео видел это движение лишь однажды. Когда Тарел чуть не умер на войне. Тогда он навсегда запомнил, как ее лицо может излучать улыбку, а пальцы – говорить правду.

— Потом он и сам, похоже, в это поверил. Теперь Тарел ушел, а ты…

— Следую по стопам отца, – Тео натужно улыбнулся. — И послезавтра он поведет меня на встречу с другими Главами. Не могу дождаться…

— Точно! – мать, казалось, слишком сильно обрадовалась, что он перевел тему. — Обязательно оденься, как подобает. Такой знаменательный день! В последнее время ты выглядишь неважно. Тебе стоит заранее подготовиться!

Она сложила пальцы в замок. Тео каким-то непостижимым образом понял, что дальше она говорить не хотела. По пальцам? По едва заметно дернувшейся брови? По странным ноткам в голосе? Он не знал. Сам он слишком сильно испугался. Думал, попался.

Зато теперь мать улыбалась. Тео же мог продолжить помешивание супа. И думать, что все будет хорошо.

— Ах, да! – сказала она, словно вдруг что-то вспомнив. — Ты ведь знаешь…? Да?

— О чем?

— Я про Глав… Скорее всего тебе нужно будет показать им… СВОЙ ОГОНЬ.

У Тео внутри словно фитиль льдом покрылся.

 

Что?!

*

Тео зашел в «Ламбаду» в одиннадцатый раз. Сегодня ему было плевать на опечатку в названии. Он даже не взглянул на нее. Уверенно прошел внутрь кабака – еще бы, в таком наряде его даже родной отец бы не узнал – и сел напротив брата.

Тот вперился в него глазами и, похоже, чуть не поперхнулся.

— Неси две, и быстро! – Тео крикнул девушке, снующей между столиками. Тарел выронил кружку из рук.

— Т-тео, это ты?

Брат всмотрелся в него, приподнял край нелепой широкополой шляпы. Прыснул.

— Ты где эти тряпки нашел? – Тарел зашелся хриплым смехом. — Я тебя почти не узнал!

— Молчи, Тарел, – Тео шикнул на него. — Я не зря на себя это напялил! Меня не должны узнать.

Брат открыл рот. Сощурился, откинулся на спинку стула. Закрыл.

— Верно, ты ведь у нас будущий Глава теперь! Мне уже поздравлять, или еще слишком рано? – Тарел хмыкнул.

— Не стоит.

К ним подошла подавальщица, положила полные кружки на стол. Благодарно кивнув, Тео хлебнул холодного пива.

— Ого, – Тарел присвистнул. — Брат, да что с тобой случилось? Мы не виделись месяц, а ты какой-то…

— Много чего случилось, Тарел. Мне нужна твою помощь.

Брат замер, нахмурился. Тео не хотел болтать лишнего, не хотел никому открываться. Но…Тарелу можно. Они видел огонь друг друга в детстве. Теперь Тео покажет ему пустоту.

— Выкладывай, – Тарел положил локти на стол, уперся лбом в край шляпы Тео. Сейчас он должен был видеть только его глаза, остальное лицо пряталось под черным платком.

— Мне нужно сбежать.

— Чего?! Теодор, ты совсем того?

Тео выдохнул. Разжал кулаки. Потянулся к рубахе, быстро. Развязал шнур, открыл грудь. Вздохнул и нажал на пластину.

Тарел всмотрелся в темноту внутри и поднял ничего не понимающий взгляд на Тео.

— И что?

— Они будут проверять мой огонь, вот что! – он быстро захлопнул свою пластину.

— Кто?

— Главы, кто!

Тарел покивал, пригубил кружку.

— Да ты попал, братец, – сказал спокойно.

— Именно! Поэтому мне и нужно бежать. Если они узнают, если отец узнает…

Тарел поднял левую руку, как бы прося остановиться, и вылил остатки своего питья Тео в лицо.

Холодно. Тео замер. Заметил, что привстал со стула. Сел обратно. Снял платок с лица.

— Успокоился?

Тео кивнул.

— Повезло же тебе. Ты застал меня не слишком пьяным сегодня, – заметил Тарел и побарабанил пальцами по столу. — А то, знаешь, я мог бы и вправду помочь тебе.

Тео опустил взгляд. Вот как.

— Что мне делать, Тарел?

— О-о! Ты хочешь, чтобы я дал тебе совет. И если что-то пойдет не так…нет, КОГДА что-то пойдет не так, ты просто свалишь всю вину на меня! Ну, нет! Мы это уже проходили.

Тео сразу вспомнил, как одной зимой Тарел предложил кормить щенка, которого Тео подобрал на улице, куриными костями, которые останутся после обеда. Рыжий Огонек умер на следующий день, и Тео месяц не разговаривал с Тарелом.

— Ты сам знаешь, что нужно сделать, Тео.

— Что? – он поднял глаза на брата. — О чем ты?

Тарел выхватил кружку у Тео из рук и осушил ее одним глотком. Облизал губы, рыгнул и улыбнулся.

— Думаешь, ты один через все это проходишь? Все мы, Тео! Принимаем решение… Я ушел, потому что не видел смысла в этом всем. Почему ты хочешь уйти? Ты на это хотя бы можешь себе честно ответить?

Тео промолчал. Почему?

Он вспомнил Занни.

Она ушла в поиске огня…временного.

Тарелу надоело притворство.

Почему бежит он?

Из-за страха.

— Да… – Тарел покачал головой. — Все-таки вы с отцом слишком, слишком похожи! Все время бегаете не за чем-то, а от чего-то…

Тео вздрогнул.

Тарел посмотрел на него немного, а потом встал, вытащил серебряный. Бросил на стол.

— Давай, решай, братец, – насмешливо прощебетал и направился к выходу.

Тео остался один в полупустом кабаке.

Холодно…

*

Карета медленно катилась по снегу. Как назло, этот день выдался особенно холодным.

Собрание Глав должно было начаться с минуты на минуту. Тео как мог задержал поездку, все еще в сомнениях…в страхах.

Он не спал всю ночь, промерз настолько, что металлическая пластина покрылась инеем. Все думал, как поступить.

Теперь он был здесь, на дороге, ведущей к полному пеклу. Тео изредка посматривал на отца, раздумывал, выгонит ли он и его. Выгонит.

Стоило только вспомнить ту ночь, когда Тарел ушел из дома в последний раз. Лицо отца, полное отчаяния, боли.

Точно выгонит. Тео вздрогнул.

Но другого выхода у него не было… Побег – не выход. Он принял такое решение после долгого обдумывания. Единственное решение – смерть. В глазах отца. В сердцах всех, кого он знает.

— Теодор, ты в порядке? – усталый голос отца вернул его в карету. — Тебя что-то беспокоит?

— Ч-что? Не-е-т. Все в порядке, отец. Просто немного волнуюсь.

— Понимаю, – отец кивнул, но складки на лбу, что обычно означали беспокойство, так и не исчезли.

 

Вскоре приехали. Их быстро проводили в огромный зал, в котором не было ничего, кроме небольших тронов, поставленных полукругом. В середине зала он увидел знак огня, символ пылающих, выложенного углем прямо на полу. Вот это место, похоже, и было предназначено для него.

Главы, всего шесть человек, собрались не сразу. Кто опоздал, кто просто пришел попозже.

Тео разглядел их всех. Обычные люди, ничего особенного. Каждый был одет по-разному, по моде своих городов. И все же все, как один, закутались в теплый мех и слои ткани. Отец Тео, Глава Тард, единственный стоял с открытым торсом. Только его пластина была у всех на виду.

— Так это твой сын, Тард? – спросил Глава с бородкой. — Что-то не похож!

Остальные рассмеялись.

— Не обижайся, но по сравнению с тобой, – начал другой, – он слишком хилый…

— И волосы кучерявые! Жаль, что он не беловолос, как ты…

Его отец прокашлялся.

— Что поделать, господа Главы, – сказал он смиренно, – кровь моей жены оказалась слишком сильна.

Тео нахмурился. Отец, всегда такой строгий со всеми, всегда готовый заткнуть рот любому, кто смеет его оскорбить, сейчас просто-напросто ушел от ответа?

— Ну, хотя бы один сын в отца пошел характером. А то этот, как его… Тарел, верно?

Отец кивнул.

— Такой позор!

— Не говори!

— И вправду!

— Никогда бы не подумал, что такое может случиться!

Его отец улыбнулся одними уголками губ. Его отец, Глава Тард, промолчал.

Но как?

«Вы так с ним похожи».

Он вспомнил слова Тарела. Похожи. А ведь…так и есть. Он тоже промолчал бы. Определенно промолчал бы, не смог бы и словечка вымолвить.

И отец…не может.

 

— О-отец, – начал он.

— Так вот такое поведение просто не простительно! – выкрикнул кто-то.

Дальше они заголосили. Заверещали. Отец молчал. Тео понял. Он понимал его. Ведь он бы тоже… Ведь он тоже тот еще трус…

— ОТЕЦ! – Тео сошел со своего места и подбежал к отцу, который сидел и молча сжимал руками подлокотники кресла.

Не ожидая такого, отец удивился. Всегда спокойные густые брови взлетели вверх.

— Теодор…

— Отец! – Тео опять крикнул и рванул, пока не передумал, свою робу.

Главы, должно быть, повскакивали с мест. Но он не видел их. Тео смотрел только в зеленые глаза отца.

— Отец! Смотри!

Пластина отъехала, и взору всех представилась печальная картина. Темнота. Обожжённый фитиль. И больше ничего.

— Тео… – начал отец.

— Сначала послушай меня… Папа! – он задыхался, захлебывался слюной, но он должен был сказать. — Я всегда верил, что вечный огонь есть. Не только верил, я этим гордился! Что только не делал, что только от тебя не скрывал! Но огнем гордился. Я думал, он будет здесь всегда. Но после того, как ушел Тарел, я понял… Папа, огня там никогда и не было!

Комната погрузилась в тишину. Тео продолжил:

— Я разочаровался, да! Конечно, а что ты думал? Мне было холодно, очень холодно. Я пытался согреться, пытался. Как угодно, лишь бы тепло было!

Его отец встал.

— Я хотел убежать сегодня. Веришь? Правда хотел! Но я так больше не могу! Я хочу верить, что вечный огонь есть! – Тео уже захлебывался. — Он должен быть, верно? Потому что если нет, то все это бессмысленно. И я не знаю, может, ты выгонишь меня, но я!

Отец встал.

— Что твой сын себе позволяет, Тард? – крикнул кто-то.

Отец положил руку ему на плечо.

— Выйдете все! – прогремел он.

— Ч-что!?

— Я сказал, ПРОЧЬ!

 

Отец, нет, Глава Тард, открыл свою пластину.

Из нее билось яркое пламя. Вырывалось, взрывалось.

Остальные Главы выбежали из зала.

 

Тео стоял и не мог поверить.

Отец вздохнул и огонь немного поутих, но не угас. Нееет. Продолжал гореть. Продолжал!

— Э-это правда он? Вечный огонь? – Тео начал задыхаться, ладони вспотели.

 

Его отец улыбнулся.

— Конечно, а ты что думал? Что я солгу своему сыну?

— Я-я!

— Фуух, – Тард выдохнул. — Достали. Надоело. Хватит тут просиживать.

— Отец, т-ты…

— Пойдем отсюда, Тео.

Я познакомлю тебя с ним.