Снеговрат

Доводилось ли вам слышать о магазине волшебных подарков мастера Артшмидта? Нет? Тогда, если окажетесь в нашем славном городе, обязательно загляните и сюда! Здесь вы найдёте удивительные и в прямом смысле волшебные вещи со всего света и на любой вкус. Котелками, которые кашу варят, уже никого не удивишь – их у нас в городе умельцы делают, а вот ночник, который умеет сказки рассказывать, – это новинка сезона. Есть и менее практичные, но зато более интересные, например: поющее зеркало, мерцающие жемчужины или танцующие фарфоровые слоники. А кто-то любит вещи старинные, редкие, по-настоящему сильные. Есть у нас и такая коллекция, особая, её Мастер не всем посетителям показывает.
За разными диковинками мастер Артшмидт ездит и в другие города, и в другие страны. И сами торговцы к нам тоже заезжают, свой товар предложить. Умельцы городские у нас свои поделки продают. А вот чтобы особую коллекцию пополнять, Мастеру с людьми совсем другого рода дело иметь приходится. Не все из них честным путём свой товар добывают. Покупаем мы вещи у расхитителей гробниц, например, или, случается, у жуликов разных.
Сам Мастер любит говорить так: «У каждой вещи, особенно волшебной, должен быть правильный хозяин. Иногда случается так, что вещи уходит из одного дома и находят себе новый, а добрые люди им в этом помогают». Полиция же без всяких сантиментов продавцов вроде нас называет перекупщиками краденого.
Впрочем, не подумайте чего, большинство наших товаров – это самые обычные сувениры, чистые и законные. И даже среди старинных вещей не все пришли к нам с чёрного хода. Случается так, что сами хозяева приносят на продажу какой-нибудь раритет с такой богатой историей, что остаётся только гадать, в каком таком склепе они его откопали.
Вот однажды, случилось это одним зимним вечером, когда улицы уже посеребрило снежком, но до праздников оставалось ещё далеко, в магазин к нам зашёл старик в длинном пальто и круглой чёрной шляпе, надвинутой на глаза. В руках он держал небольшую сумку и выглядел солидно. С первого взгляда стало ясно, что он ничего покупать не собирается, наоборот, принёс что-то.
– Добрый вечер, – говорю, – проходите. Не хотите ли чаю?
– Да, и погорячее, пожалуйста.
Дом у Мастера большой. На первом этаже у нас сам магазин расположен, гостиная для особых посетителей, потом кухня и большая кладовая. Комнаты Мастера и лаборатория с библиотекой – на втором этаже, а я же на третьем обитаю, под самой крышей.
Провёл я старика в гостиную, усадил на диван, угостил чаем, а тут уж и сам Мастер подошёл.
– Здравствуйте, господин Ган, чем обязаны?
– Да вот, хочу попросить вас об одной услуге, господин Артшмидт. Есть у меня артефакт, в наследство достался, хотелось бы узнать его свойства. Мне вас рекомендовали как лучшего специалиста в этом вопросе.
– Старинный артефакт?
– Несомненно.
Достал он из сумки флейту деревянную: простенькую дудку, сразу видно, что не в наших краях сделанную.
Взял её Мастер осторожно, а господин Ган продолжает:
– На ней дед мой любил играть летом в жару. Прохладный такой бриз появляется, знаете-ли. Приятно и освежающе. Но кто его знает, что она ещё умеет?
– Хорошо. Заходите через неделю, а я её пока проверю.
– А можно прямо сейчас?
К чему такая спешка, Мастер спрашивать не стал, а просто взял с господина Гана два золотых талера и понёс флейту в лабораторию. Мне же он выдал задание посмотреть перечни и справочники, не значится ли в них такой музыкальный инструмент. Все сильные и знаменитые артефакты давно уже и подробно описаны – это в нашем деле сильно помогает. Через полчаса мы уже знали, что это такое. Спустился Мастер назад в гостиную и спрашивает меня:
– Нашёл что-нибудь?
– Да! – гордо отвечаю. – Это флейта султана Лархары, в которую визирь его заточил дух морского бриза, чтобы в самый жаркий день в чертогах пустынных султана прохладой ублажать. Изготовлена в султанате Лахары пять с половиной веков назад.
– Пятьсот лет? – поразился господин Ган. – Кто же мог подумать…
– Да, – кивнул Мастер, – так и есть. Волшебные вещи сохраняются лучше обычных. В эту флейту действительно заключён малый воздушный дух – больше я ничего не нашёл.
– Не опасный?
– Нет. Лёгкий бриз он и впрямь вызвать может, но на большее его вряд ли хватит. Несмотря на это, флейта имеет коллекционную ценность. Хотите продать?
– Хм… надо обдумать. Это ведь семейная реликвия, да и зачем мне деньги? А можно я пока вам её на хранение оставлю?
Странно немного это прозвучало, но Мастер согласился, а когда старик ушёл, спросил я господин Артшмидта, кто это был.
– Это, – говорит, – господин Бауфер Ган. Банкир. Один из самых богатых людей в городе. Большой друг господина Шуффо, что с нами по соседству живёт.

Положили мы флейту отдельно от остальных вещей и, честно говоря, вскоре про неё забыли.
Зимние месяцы – особая пора. Как только накроет снег крыши городские, так жизнь на улицах сразу словно замирает. Покупателей становится мало, деньги народ тратить не спешит. Но вот пройдёт месяц, затрещат настоящие морозы, приблизится время Снеговрата, и, наоборот, выстроится в нашем магазине целая очередь желающих что-то интересное в подарок на зимний праздник приобрести. Весёлый это праздник, радостный, семейный. Каждый хочет своих близких чем-то в это время порадовать. Мелочь всякую словно горячие булочки, разбирают, да и серьёзные вещи тоже спрашивают.
И всё бы ничего, но как только на горизонте замаячили праздники, так город облетела новость о смерти господина Гана. По версии полиции это был несчастный случай: поскользнулся бедняга где-то на мосту, упал и, ударившись об парапет, сломал себе шею. Случилось это ночью, свидетелей трагедии не нашлось, поэтому добрые люди в такую историю не поверили. Уж очень подозрительно это, когда богатый горожанин падает посреди тёмной дороги и ломает себе шею.
Спросил я тогда Мастера, что с флейтой делать.
– Ничего, – сказал он, подумав, – оставим у себя, пока обстоятельства этого дела не проясняться. Если явиться за ней кто – отдадим, но сами никому показывать не станем.
– Думаете, не несчастный случай это?
– Может, и так. А может, и не просто так господин Ган нам флейту принёс. Или, даже, скажем так: не просто так она к нам пришла. У каждой волшебной вещи душа есть, и может она чувствовать надвигающуюся беду.
Обсудив трагедию, в городе начали готовиться к Снеговрату. На башнях развесили наряженные куклы зимних фей, на фонарях натянули гирлянды. Те семьи, у которых свой герб был, повесили его на дверях. И я тоже герб Мастера вывесил, а под ним, как велела традиция, табличку с именами его предков прицепил. Красивый город стал, радостно по улицам ходить. А для меня ведь Снеговрат – праздник вдвойне особенный. Зима поворачивает на весну, а в жизни людей наступает время перемен. Была и у меня такая перемена много лет назад, когда меня Мастер с улицы подобрал. Как сейчас помню этот холодный зимний вечер. Взял он меня к себе в дом беспризорного и голодного, а ещё злого на весь белый свет, обул, одел, грамоте и доброму делу научил. Такое до конца жизни будет помнить.
В этот год народ на подарки не скупился, и полки наши опустели. Как-то вечером покачал Мастер головой и говорит:
– Так до праздников ничего не останется. Съезжу-ка я в Данбург, к знакомым моим, может, найдётся у них что-то ещё. Обернусь за день или два, а ты пока за хозяйством последи.
Следить за хозяйством у нас хлопотно. Волшебные Артефакты требуют к себе особого внимания. За одними приглядывать надо, чтобы не сбежали, другие кормить в буквальном смысле слова, а третьи, наоборот, любят, чтобы их не трогали лишний раз. Но я справлялся, не впервой.
Утром, проводив Мастера, пошёл я на рынок, так как и про собственную еду забывать нельзя. Продавцы улыбаются, здороваются. И я в ответ доброго здравия им желаю. Искренне, с удовольствием говорю, хотя самому порой странно, ведь, если вспомнить, в былые времена я на этом рынке с прилавков еду воровал. Случалось. А теперь тут у меня все друзья.
Покупал я мясо, а в очереди увидел господина Шуффо. Бодрый такой старичок, чем-то на своего друга, покойного господина Гана, неуловимо похожий.
Поздоровались.
– Примите мои соболезнования по поводу смерти вашего друга, – говорю ему.
– Да, – кивает он, – это настоящая трагедия, но, что ещё хуже, она только начинается.
– Что вы имеете в виду?
– А ты не знаешь? Бедняга же принадлежал к старинной семье. Родственников у него столько, что и не сосчитаешь. Они уже съезжаются в город, чтобы поделить его состояние, каждый хочет себе кусок пожирнее отсудить.
На обратной дороге я остановился на площади, посмотреть, как ребятня играет. С одной стороны шла осада ледяного замка, а с другой прогоняли морозное чудище: одному из детей на голову шапку надели, а остальные бегали за ним, да снежки кидали, чтобы с дороги сбить. В своё время я тоже так развлекался. Не чужды беспризорниками простые детские забавы.
Тут подходит ко мне какой-то парень моего возраста примерно и спрашивает:
– Весело?
– Да, – отвечаю, а сам даже не посмотрел, с кем разговариваю, – весело это.
– Кому весело, а кому и нет…
«Кто это такой недовольный?» – думаю.
Поворачиваюсь, смотрю: незнакомый тип, худой, волосы тёмные, лицо обветренное, но на беспризорника не похож, одет довольно прилично.
– Здравствуй. Не припомню, чтобы мы знакомы были.
– Твоя правда, не были. Но имя моё здесь не имеет никакого значения.
– Может и не имеет, – я нахмурился, – да только так приятнее с человеком разговаривать, когда имя его знаешь.
Представился я, чтобы пример ему подать.
– Не любишь Снеговрат? – спрашиваю.
Посмотрел он на меня грустно и говорит:
– Не люблю? Да я его просто ненавижу… да и тебе не престало ему радоваться.
– Это ещё почему?
– Лицо у тебя наше, южное. Значит, земляки мы. Может, твои родители тут наёмными рабочими были, а может, и рабами их на север привезли. Прав я?
Странный тип. Имя, значит, не имеет для него значения, а о родне хочет поговорить.
– Это, – говорю в тон ему, – не важно.
– Ещё как важно! Знаешь, кто все эти забавы придумал? Слышал о короле Берде Безумном?
Справочники по магии Мастер меня заставляет наизусть учить, но вот историю мне читать не доводилось, о чём я своему собеседнику честно и сказал.
– Спроси тогда кого-нибудь из стариков, может, они что-то расскажут, да и то вряд ли. Забыл народ своё прошлое…
Некогда мне было наставления слушать, поэтому попрощался я и пошёл своей дорогой, надеясь, что больше этого странного типа не увижу, но судьба распорядилась иначе.

В этот день много покупателей пришло, и в том числе и тип этот черноволосый заявился. Подошёл сразу к прилавку и спрашивает:
– У тебя музыкальные инструменты есть?
– К сожалению, всё разобрали, только поющий барабан остался. Могу предложить в музыкальный магазин сходить. Он на соседней улице, как выйдете, поверните направо…
Взгляд у него был опасный. Сильный. Давно я такой взгляд не видел, с тех самых пор, как на улице жил.
Наклоняется он ближе и шепчет мне:
– Мне сказали, что она у вас. Флейта Берда Безумного. Она моя по праву рождения, отдай, не то пожалеешь!
Может взгляд у него был и как у беспризорника, но замашки королевские. Опасное сочетание. Если бы он вежливо себя вёл, и, хотя бы, представился для начала, то я, может, чаем его бы угостил и флейту-то отдал, как Мастер велел. А так… хотелось объяснить ему, что он не прав, но слишком уж много клиентов рядом стояло, и репутацию магазина мне портить не хотелось.
– Не понимаю, о чём ты, – пожал я плечами.
Ушёл он, ничего не добившись, но напоследок пригрозил что-то несуразное мне и всем остальным покупателям заодно.
Весь день я об этом разговоре думал. Кто это ему интересно про флейту рассказал? Не сам же господин Ган?
Вечером, закрыв магазин, снова пролистал я перечни старинных артефактов, но «флейта Берда Безумного» там не упоминалась. Тогда нашёл я у Мастера среди книг хроники исторические.
Читаю я небыстро, но несколько страниц за час осилил. Согласно хроникам выходило, что правил Берд в этих землях пять столетий назад и был он своенравен и жесток. Среди королей это не редкость, но Берд перегибал палку даже по меркам своего тёмного времени. Читал я о его злодеяниях, а сердце аж замирало, словно я сам это своими глазами видел.
«В году 326 пошёл Берд Безумный войной против сводного брата своего Гуорна, и сжёг пашни его, леса его и замки его, а людей его взял себе. В году 328 казнил Гуорна вместе с семьей его, повесив их на башнях своего же замка, а на всех его родственников по материнской линии наложил повинность унизительную…»
Затянул меня текст, но тут колокольчик зазвонил, и пришлось отвлечься. Час был поздний, и никаких гостей я не ждал. Подхожу к двери, а с другой стороны стук условный: тук-тук, тук-тук-тук.
«Ах да, – понимаю, – это же кто-то из соседей пришёл с подарками…»
– Кого там метель принесла? – как положено, спрашиваю.
А оттуда мне тоже по традиции отвечают:
– Идём-бредём, в дом к вам добро несём!
– Кто такие?
– Бикус Свайр, костопарв. Вайля Свайр, его жена, да дети их Стенла и Висто.
Соседи наши.
– С чем пожаловали?
– С пряниками имбирными, калачом маковым да леденцами ягодными. Открывай добрый господин, не то рученьки-ноженьки уж на морозе холодеют.
Костоправ с семьёй жили через два дома и, конечно, не успели бы замёрзнуть. Это только прибаутка такая весёлая, а весь смысл в том, чтобы радостью и угощениями с соседями своими поделится. В ответ же горячий чай предлагают – так я и сделал, поблагодарил костоправа. Поговорили о разных мелочах, как положено, и на душе как-то легче стало.
Проводив их, вернулся я к хронике.
«…обязал он их каждый Снеговрат в самую лютую стужу и мороз выходить на улицу и до самого утра разносить дары всем людям в округе в не зависимости от знатности их рода…»
«Вот так вот, – поразился я. – Неужели наша весёлая забава с этой страшной историей связана?»
Читал я до самой поздней ночи и много ещё чего вычитал. Берд этот не только всех братьев своих перебил, но и на другие страны войной ходил, в том числе и на юг, а оттуда вёз и рабов, и сокровища невиданные в этих землях. Забавы Берд тоже любил. Только так короли раньше забавлялись, что нам лучше и не знать.
Начитавшись ужасов, пошёл я спать, и всю ночь меня кошмары мучили. Чудилось мне, будто кто-то меня живём в снежный шар закатывает, а рядом тот самый Берд Безумный стоит и на флейте наигрывает.
Проснулся я ещё до рассвета, и понял, не померещилась музыка мне. Тихо-тихо флейта играла. Спокойная такая мелодия, ласкающая, словно прохладный ветерок в жаркий день. Вот только не жарко в доме было, а как раз наоборот: ледяной холод стоял. Замёрз я страшно, несмотря на тёплое одеяло, а по дому ветерок гулял, пронизывающий до костей.
«Вот он каков свежий морской бриз в середине зимы, – подумалось мне тогда».
Первым делом взял я защитный амулет и пошёл флейту господина Гана проверить, но та тихо лежала.
«Стоп, – думаю. – Кто же тогда играет?»
Обошёл весь дом, проверил кладовую, подвал, на чердак поднялся и понял: снаружи звук идёт.
Темно за окном, ветер вместе с флейтой подвывает. Решился я выглянуть, посмотреть, но лишь спугнул ночного музыканта: сразу же тихо стало.

По утро выпало много снега. Все соседи дружно махали лопатами, дорогу расчищая, и я тоже к ним присоединился. Когда закончили, подходит ко мне господин Шуффо и говорит:
– А ты не слышал ночью музыку?
– Нет, – соврал я, – крепко спал сегодня.
– Странно… может, померещилось мне?
Хотелось надеяться, что как Мастер вернётся, так сразу во всём разберётся. Однако за городом снега выпало ещё больше, дороги засыпало, на мостах выстроились длинные очереди, и ждать его возвращения сегодня не приходилось. В полицию обращаться я без Мастера тоже не хотел. С полицией у нас отношения особые, да и как они помогут, если я сам толком не понимаю, от чего меня защищать?
Вот бы узнать, кто этот черноволосый такой.
На полках пусто, покупатели уходят расстроенными – день прошёл неважно. Магазин я закрыл раньше обычного и пошёл на площадь перед ратушей, чтобы на народное веселье посмотреть и немного настроение себе поднять. А там, как по заказу, темноволосый этот какую-то речь толкает. Залез он на постамент статуи его Императорского величества и во всё горло что-то орёт. Ругается. Естественно, всё про Снеговрат. Но толпа такая вокруг собралась, что ничего толком не слышно.
Увидел я соседку нашу, госпожу Ёли, и спрашиваю её:
– Не знаете, что этот тип хочет?
– Кто его разберёт… говорит, что нельзя нам Снеговрат отмечать. Дескать, неправильно это.
Тут же и костоправ с семьёй стояли, и господин Шуффо к нам подошёл:
– Это же, – говорит он нам, – один из родственников господина Гана.
– Каким-то там троюродным кузеном по материнской линии он ему приходится. Тайфиль Талло из Лахары его зовут.
– Из Лахары?
– Ага.
– Далеко он забрался.
– Как и все стервятники эти прискакал делить сокровища господина Гана, – господин Шуффо покачал головой сокрушённо. – Представляете, у них завтра состоится встреча. Завещание будут вскрывать. Канун Снеговрата, а некоторые люди только о деньгах думают. А может, один из них бедного старика на тот свет и отправил!
Тайфилю долго выступать не дали, полиция вежливо попросила его с постамента спуститься, и зеваки начали расходиться.
Хотел было я его поймать, да не успел. Толпа помешала.
Подумав тогда, попросил я соседей своих:
– Если ночью услышите музыку или что-то другое странное, пожалуйста, будьте осторожны.
– Неужели с вашими артефактами что-то не так? – охнула госпожа Ёли.
– Нет, боюсь, как бы воры к нам не попробовали забраться.
– А зачем ворам музыка?
– Сам не знаю…
– Да мы этих воров голыми руками, вот так! – пообещал костоправ. – Я магии не боюсь, она на меня с детства не действует!
– Последим и послушаем, не бойся, – заверил меня господин Шуффо. – Я всё равно ночью плохо сплю. Хоть шорох услышу – сразу всех в округе разбужу!
Посмотрел я на фигуры ледяные, поел пирогов горячих и пошёл назад, чтобы подготовится к обороне. Мой дом, моя крепость. Все защитные заклятия я проверил, повесил сети невидимки на дверях и возле камина и стал ждать.
«Что же этот негодяй хочет? – думалось мне. – Зачем ему меня морозить? Да и зачем ему эта флейта?»
Время тянулось невыносимо долго. Полночь часы пробили, снаружи тихо, а вот по полу снова сквозняк подул.
«Дай, – думаю, – обойду дом».
Подхожу к окну, которое во двор выходит, и слышу: играет теперь с этой стороны. И тихо так, что не во всём доме услышать можно.
«Ну, – думаю, – вот ты и попался!»
Взял я амулет защитный, сеть невидимку и осторожно пошёл к дверям. И тут к концерту барабаны присоединились – так мне в первый миг показалось. Что-то загрохотало, зазвенело, порывом ветра меня на пол бросило, и вмиг оказался я посреди полного разгрома. Мог бы, наверное, всё-таки поймать негодяя, но впотьмах сам попал в сеть невидимку и провозился, выпутываясь, пока соседи не прибежали.
– Я его видел, – поспешил мне сказать господин Шуффо. – За угол он убежал… но где ж в моём возрасте за таким прытким угнаться. Проще ветер в поле поймать.
– Видать, не ожидали эти воры, что мы тут их ждём! – пробасил костоправ.
К счастью, забраться в магазин Тайфиль не успел. Ничего не пропало, в том числе и флейта на месте лежала. Две лампы разбились, да угли из камина по всему полу ветром разбросало, но кроме этого – ничего не пострадало.
Поблагодарил я соседей и отпустил по домам. Вроде, можно было и отдыхать, вряд ли Тайфиль второй раз решиться к дому подойти. Но какая-то мысль неясная не давала мне покоя. Почему этот южанин флейту султана своего называет флейтой Берда Безумного? Ну, допустим, ходил Берд походами на юг, ну, допустим, натворил он там делов, награбил, захватил себе сувениров, но ведь за одно это в честь него волшебный предмет не назовут. Должно быть, случилось что-то особенное.
Снова взялся я за чтение, перевернул несколько страниц тяжёлой истории и нашёл такой абзац:
«Собрали тогда враги Берда целую армию против него и стояла она под воротами славного города Родбурга два года и два месяца, пока не нашёл Берд способ заморозить её всю, играя на своей проклятой дуде. А потом пошёл в город кузена своего и похоронил его под снегом…»
Кузена он своего похоронил или весь его город, из текста я не понял, но странно, что после такого вообще уснуть смог.

В редких случаях сила волшебного предмета зависит от внешних обстоятельств, например, от погоды, а бывает, что и от времени года.
Проснулся я ближе к полудню, выглянул на улицу с плохим предчувствием и сразу понял: что-то не то. Метель метёт сильная, и морозец, надо сказать, добрый.
– Ну и снежища! – сказал мне костоправ. – Ну ничего, хоть разомнусь, его откидывая, да и моей ребятне одно веселье: они уже трёх снеговиков слепили!
– Ага, – пытаюсь я в ответ улыбнуться. – Здорово…
Флейту он не взял, значит, а снег вызвать сумел? Может, не во флейте дело? Может, ему только дух воздушный из неё нужен был? Вчера он его на свободу выпустил, а тот, взял, да через камин и улетел.
Отругал я себя за то что, не догадался сразу. Но что теперь поделаешь?
Возвращения Мастера ждать не приходилось, соседи сказали мне, что в Данбург вообще дорогу закрыли. Но как бы там ни было, а сидя дома я бы точно ничего не высидел, поэтому оделся я потеплее, взял флейту эту проклятую с собой и пошёл куда глаза глядят.
«По дороге, – думаю, – что-нибудь придумаю».
Иду мимо дома госпожи Ёли, а она на пороге стоит, улыбается:
– Ну как у тебя дела, всё хорошо?
– Нормально…
– Ну и славно, возьмите вот пряник праздничный, всю ночь в печи простоял!
Аппетита нет, но отказывать, значит, традицию нарушать. Спрятал я пряники в сумку на поясе и дальше иду, думаю. Если ветер этот колдовской, значит мерзавец, который им управляет, должен сейчас где-то на флейте играть. Но как же найдёшь его в целом городе? Затаился где-нибудь в укромном месте и дудит себе. Или нет? Ведь дух его должен слышать, не зря же он под окно ко мне приходил. Не может же он, сидя в подвале, снежную бурю вызвать?
Впереди как раз пожарная башня высилась. Попросил я у стража разрешения наверх подняться:
– Нельзя! – отрезал тот. – Опасно в такую непогоду.
Спросил я, не видел ли он кого подозрительного.
– Кроме тебя – никого!
Обошёл я несколько башен, добрался до площади перед ратушей. Там народ праздничное настроение старается создать. Кто-то с горки катается, кто-то блины горячие раздаёт, кто-то чай наливает. Мне всего этого предложили, а одна девушка сувенир дала: что-то среднее между свистком и вертушкой.
– Вот, – говорит мне, – возьмите.
– Спасибо. А что это?
– Это, – говорит, – ловец ветра. Если над крыльцом повесить, то он музыку вам будет играть. В нашей семье их делают, старинная это традиция.
Поднял я ловца высоко, попробовал поймать ветер, но услышал не музыку, а лишь жалобный писк.
– Ветер должен быть не такой сильный, – неловко девушка улыбнулась.
Перед самой ратушей целая армия дворников со снегом сражалась. Он сыплет и сыплет, а они знай его на сани закидывают и увозят. Каток расчищают. Утёр один из них пот со лба и пояснил в ответ на мой немой вопрос:
– Надо убрать, вечером, по традиции, покататься все захотят!
«Нет, – думаю, что-то не то я делаю, – не смогу я один иголку в стоге сена найти. Бесполезный это труд». Да и с чего я решил, что этот Тайфиль всё ещё в городе? Не самоубийца же он. Убежал, поди, ещё ночью и топает сейчас по дороге в Данбург. А нужно ли ему духом управлять? Может достаточно выпустить того на волю? А что если и мне в сторону Данбург пойти? Там ведь я и Мастера могу встретить! Он-то сразу скажет, что делать надо. А что я могу один сделать? Ничего, правильно? Только пропаду ни за грош, замёрзну напрасно вместе со всеми.
Вот так уговаривая себя, добрался я до моста, а тот закрыт. Снегопад стих, но зато продуло сильнее. Смотрю, кто-то по льду реку переходит. Метнулся я туда, а мне дорогу перегородила процессия длинная. Свадебная. Впереди идут молодожёны, лица красные от холода, но в глазах решимость. А за ними вереницей человек сто, и не обойти. Никак. Старик какой-то остановился рядом со мной и, на молодожёнов показывая, говорит:
– Вот, не отступили от немеченого, несмотря на непогоду. Молодцы. Снеговрат – это время такое, особенное. Поворотное. Жениться на Снеговрат – хорошая примета. Значит, всё у них будет хорошо в жизни…
Смотрю, за рекой по небу петушок летит. Жестяной. Флюгер. А за ним, словно выводок за матушкой гусыней – кусочки черепицы.
«Ну, – думаю, – теперь точно беда».
Побежал я в другую сторону. «Может хоть через поля уйду?» – думаю. Но там так дует, что надо парус ставить. Холодно стало до невыносимости. Намотал я шарф на лицо, но щёки всё равно льдинками колкими режет.
Шёл я вдоль края города, за домами прячась, пока до странного места не добрался. Улица широкая, снега почти нет, и тихо так, словно и не бушует во всём городе страшная стихия.
Впереди дом большой стоял. А возле него люди собрались. Оказалось, что это – особняк господина Гана, светлая ему память. Украсили дом банкира по всем традициям, на дверях – герб семьи, рядом – длинная родословная, не на одной табличке, а аж на десяти. И на самой последней из них прочитал я знакомое уже имя. Берд Безумный – вот от кого господин банкир свою родословную вёл.
Понял я, что по адресу попал. Нельзя мне бежать и искать больше нечего. Нашёл.
Конечно, дворецкий заявил, что моего имени среди приглашённых нет.
– Как это нет? – возмущаюсь. – Я пра-пра-правнук герцога Ларского, который был двоюродным братом виконта Ла Ро, что в году 350 унаследовал от кузена Берда Безумного…
А что? Историю знать полезно!

Проводили меня в большой зал, словно для концерта устроенный. Красиво там было, картины, статуэтки, обои с позолоченным орнаментом, и людей собралось столько, что сесть негде. На меня никто внимания не обратил, поскольку следили они, затаив дыхание, за тем как человек в строгом чёрном костюме, стоявший на сцене, доставал из конверта драгоценную бумагу.
– В присутствии всех заинтересованных лиц, господина бургомистра и представителей банка мы узнаем волю господина Гана…
Я его речь не слишком слушал, а вместо этого искал взглядом среди гостей нужного мне человека, и нашёл. В самом первом ряду Тайфиль сидел.
Достал господин в костюме бумагу из конверта, прочитал и, побледнев, опустился в кресло.
– Что же там? – воскликнул кто-то.
Несколько людей вскочило со своих мест, но господин бургомистр самым первым всех возле завещания оказался.
– Стойте, – говорит, – сохраняйте спокойствие, сейчас мы всё узнаём. Так, давайте, пропитаем-с, – поднял он листок и тоже замолчал, а потом прокашлялся и говорит: – Там, написано… гхм… «завещаю вам всем замёрзнуть до смерти».
– Подменили бумагу! – слабеющим голосом выкрикнул человек в костюме, но его уже никто не слушал.
Шум поднялся, гвалт, но всех переплюнул Тайфиль. Вскочил он тоже на сцену, словно артист и рассмеялся гротескно:
– Ха-ха-ха, ну что за фарс! Хотя, чего ещё ожидать от потомка безумного короля? Что посеешь, то и пожнёшь. Достойный финал для всего вашего прогнившего рода!
Все вокруг отчего-то сразу притихли и, пользуясь возможностью, я тоже поближе подобрался и воскликнул:
– Остановись, чтобы ты не задумал!
Но он даже не посмотрел на меня.
– Остановиться? Ни за что. Слишком долго я ждал этого момента. Сколько же мой народ настрадался от Берда и его потомков. Но теперь пришло время всё это зло вам припомнить!
– Что за абсурд! – возмутился кто-то.
– Что за нелепость!
– Нелепость? – Тайфиль ловко увернулся, когда его попытались стащить в партер. – И впрямь нелепо мне говорить с вами, не помнящими ни своих корней, ни прошлого, с вами, собравшимися тут, чтобы поделить кровавое сокровище. Но я попробую, я попробую вам всё втолковать, зачем ещё мне было ехать сюда?
– Чем же ты тогда лучше Берда Безумного, коли решил пойти по его стопам и заморозить весь город? – снова попробовал вмешаться я.
Тут уж он на меня посмотрел и удивился:
– Ты? Что ты здесь делаешь?!
– Тот же самый вопрос я могу задать и тебе!
Не понял он меня и принялся родословную свою перечислять:
– Моя пра-пра-пра-пра-бабка происходила из рода Хейлинь и была пра-пра-пра-внучкой дочери самого Султана Бафиля, которая была, хоть и не по своей воле, взята в жёны…
Родословная – это такая штука, нужно время, чтобы её всю пересказать. Пока говорил он, выбрался и я на сцену.
– Повезло тебе, – смеюсь. – Ты благородных кровей, а вот даже своих родителей не знаю, а в этот дом пришлось обманом забраться. Да только всё равно я тебе не дам задуманное совершить!
– Кого ты защищаешь? Их? – Тайфиль обвёл собравшихся уничижительным взглядом.
– И их в том числе. А ещё тех добрых людей, что живут в этом городе и ничего плохого ни тебе, ни уж тем более твоему народу не сделали!
– Ах эти. Дураки. Пересмешники. Их любимый праздник – это просто издевательство над судьбами несчастных рабов и врагов Безумного короля, которых гнали сюда на погибель во льдах. Хоть кто-нибудь представляет, что скрывается за всеми этими вашими любимыми традициями? Сомневаюсь. Знаете, откуда взялся обряд дарения подарков? Вначале было так, что Берд каждый год заставлял все городские гильдии дарить подарки себе любимому! А что на счёт свадебных процессий, которые в пургу у вас ходят по улицам? В былые времена вели только невесту и вели её, как вы поняли, к Безумному королю по праву первой ночи! А вы знаете, почему нужно вывешивать гербы и родословные? Потому что у Берда было два списка фамилий: в одном – плохие имена, в другом – хорошие. По особым дням все хорошенькие подданные могли заходить к плохим в дом и брать всё, что им вздумается! Представляете на какие ухищрения, подлости и злодейства шли люди, чтобы попасть из одного списка в другой? А за нарушения этого обычая строго наказывали. Откуда вы думаете, эти ряженые феи, которых вы развешиваете на башнях? Раньше вешали за шею и вовсе не куклы. О, и вы не представляете себе, что это за игра детская такая «прогони чудище»…
«Ладно, думаю, болтай, коли хочется. Может, ты мне так и весь свой план расскажешь?»
– Я знаю! – говорю ему. – И любой может узнать, если внимательно историю изучит. Только всё это неважно сейчас. Слышишь?
– С тобой я вообще не разговариваю. Тебя, как я вижу, наплевать на судьбы тысяч погибших людей!
– Наплевать или нет – тоже не важно, всё, о чём ты говоришь, уже давно сгинуло, ничего ты уже не изменишь. Пусть был один безумный злодей, пусть было их пять, десять или тыща! Ничего народ с ними не мог сделать в своё время и, тем более, сейчас уже не сможет. Но кое-что нам под силу. Знаешь, что? Можно повернуть всё это в другую сторону. Пусть Берд творил, что хотел, да только посмотри, во что люди со временем его дела превратил: Снеговрат праздником стал весёлым, тёплым, радостным, семейным.
– Правильно, он стал насмешкой!
– Насмешкой? Да ладно… Поверь, я лучше всех тут тебя понимаю, я на улице вырос, и столько всего натерпелся, что на долгую историю хватит. Особенно в зиму страшно было, зимой мир сразу чёрно-белым становится, и каждый человек тебе либо друг кровный, либо враг заклятый. У меня ни крыши над головой не было, ни тёплого очага, а вот тут обои с позолотой. А сколько раз я стоял перед пекарней и хлеба просил? Не всегда давали. Приходилось воровать. Думаешь, мне не хотелось отомстить? Ещё как хотелось! И мстил, как мог. Окна били. Двери поджигали. Но если так продолжать, то с годами зла только больше становиться…
– Глупости это всё. Ни в какое сравнение твои детские обиды не идут с тем, что целый народ в своё время вытерпел.
– Правильно! Твои обиды гораздо хуже! С моими обидами можно только на мелкую пакость решиться, а с твоими великими обидами вон какое злодеяние можно совершить! Целый город заморозить! Неужели ты не понимаешь, что пока ты зло старое ворошишь, ты только новое зло в мир и приносишь?
– Да что ты всё заладил, заморозить да заморозить? Словно я тут убивать кого-то собрался?
Осёкся я тут, а он продолжает:
– Я бы с удовольствием вам немного морозца наслал, чтобы жизнь мёдом не казалась. Да только кое-кто ведь мне флейту так и не отдал!
– То есть, эта пурга страшная не твоих рук дело что ли?
– Какая ещё пурга?
А вокруг особняка ведь и впрямь тихо было.
Стояли мы друг на друга с подозрением глядя, а потом господин бургомистр и говорит:
– Может мне кто-нибудь объяснить, что тут происходит?
– Давайте, я расскажу.

Всё, что мы до настоящего момента делали, сыграло ему на руку. И даже спор наш дал времени его сообщникам, чтобы спокойно обчистить особняк.
– Я сейчас вам всё-всё растолкую…
Господин Шуффо стол перед нами, держа в руках флейту. Самую обыкновенную флейту из музыкального магазина. Но смотрел он на нас с таким выражением лица, что его намерения были понятны и без слов. Первым делом он сообщил нам, что приходится Берду двоюродным пра-пра-пра… а если коротко, то он был потомком одного из тех несчастных братьев Безумного короля, которых Берд в своё время изводил-изводил, да не всех извёл.
– Моему предку с трудом удалось выбраться из похороненного Бердом города и он принёс страшную клятву отомстить!
Всех злодеев объединяет одна особенность – не хватает им общения. Пока одни его сообщники из числа слуг, собирали людей в кучу, а другие вынимали из держателей золотые подсвечники, господин Шуффо продолжал рассказывать:
– Вы не представляете, сколького труда стоило всё это организовать! Сколько лет ушло на то, чтобы втереться в доверие к бедняге Гану, чтобы подослать к нему в дом нужных людей. Он был не дурак и догадывался, что против него что-то замышляется, но мне всё равно удалось скрыть свои намерения! И флейту он перепрятал очень удачно. Пришлось, конечно, стукнуть его головой о парапет, но как ещё я мог собрать вас тут всех? И вам спасибо, господин Тайфиль, помогли в важный момент отвлечь внимание от моей особы.
Тайфиль даже покраснел от злости:
– Остановитесь негодяй, чтобы вы не задумали!
Вот как заговорил!
– О… молодость, – заулыбался Шуффо, – наивность. Вы думаете, что можно чему-то научить людей с помощью лекций? Нет, этого не достаточно. Пока пару-тройку не прибьёшь, никто ничего не поймёт. Конечно, похоронить город под снегом не просто, но, думаю, я справлюсь. Это займёт некоторое время, а пока вам придётся подождать свою судьбу здесь. Всё ценное, прошу отдать моим друзьям. Кстати, господин Тайфиль, вы можете ко мне присоединиться, всё-таки, вы мне чем-то симпатичны.
– Я не хочу иметь ничего общего с таким злодеем, как вы, – выпятил грудь Тайфиль.
– Что ж, это ваш выбор…
– Эй, а я вообще тут случайно! – выступил я вперёд.
– А вы, боюсь, слишком много знаете.
Кто-то из собравшихся попробовал оказаться сопротивление, но сообщники Шуффо оказались вооружены. Подкрался я к Тайфилю и прошептал на ухо:
– Нам нужен план!
– Нам? – удивляется он.
– Конечно, мы же теперь на одной стороне. Скажи, ты ведь знаешь музыку правильную, чтобы духом управлять?
– Нет, откуда? Берд ведь отнял эту флейту у нашего предка пятьсот лет назад!
– Ну ты даёшь… А зачем ты тогда в магазин за ней приходил?
– Поиграть хотел на площади в память о страдания народа, а потом рассказать людям о том, что все эти традиции омерзительные значат…
– Так поиграй сейчас, – перебил я его. – Держи. Сделай вид, будто знаешь правильную мелодию. Шуффо испугается и тоже станет что-нибудь такое играть, чтобы контроль над духом не потерять, а ты тогда слушай и повторяй!
В общем, дальше было так: выскочил я из толпы гостей и бросился в дальний конец зала, делая вид, что сбежать хочу. Один из слуг за мной побежал, а Тайфиль заиграл. Господа благородные, смекнув, что мы что-то задумали, тоже в бой бросились, и началась куча мала, а потом и настоящая дуэль флейтистов. Ворвался в зал поток ветра сильный, всё перевернул, все окна разбил и дерущихся осколками осыпал. Шуффо в двери выскочил, а я следом. Выбежал на улицу, а злодей тут как тут и даже убегать не думает: в одной руке флейту сжимает, а в другой – нож. Им-то он меня в живот и ударил. Больно не было.
«Ну всё, – думаю. – Вот и добегался».
Давно я не дрался, отвык от такого дела, поэтому не сразу понял, что произошло. Несколько очень долгих мгновений пролетело, а всё стою. Шуффо глупо моргнул и для второго удара замахнулся, и только тут до меня дошло: пряник госпожи Ёли меня спас. Твёрдые они у неё, добрые. Отклонил он лезвие, и нож мимо прошёл, лишь сумку порвав. Второй раз Шуффо меня уже врасплох не застал.
Во дворе сани стояли, а на них – мешки с добром из особняка господина Гана. Спрятался Шуффо за санями и снова на флейте заиграл. А тут и Тайфиль к нам присоединился и такое началось, что словами не описать. Оказались мы в центре бушующего урагана, и только вокруг Шуффо и Тайфиля, словно по волшебству, ветра не было. Я же схватился крепко за кованые ворота, чтобы не улететь.
Шуффо играл сносно, хотя порой и сбивался, а вот Тайфиль фальшивил почём зря. Как выдал он несколько нот совсем уж неправильных, так защита вокруг него и лопнула, и ветром его с ног сбило и прочь уволокло. Шуффо тоже досталось, но меньше. Оставшись без главного противника, принялся он за меня. Лицом об решётку меня ударило, шарф унесло, куртка жалобно затрещала. И тут ловец ветра из кармана выпрыгнул и, жалобно свистнув, улетел, словно подсказать хотел, что делать надо.
Свистеть я тоже умею. Важный для беспризорника навык. А ещё я умею фальшивить – как-то само собой это у меня получается. Как засвистел я, нескладно мелодии Шуффо подражая, так ветер окончательно с ума сошёл. Шуффо тут и сам с ритма сбился, и его ураган высоко-высоко в небо поднял. И мешки с золотом тоже взлетели и много чего ещё.
Я долго держался, но потом руки сами собой разжались, и закрутило меня, поднимая в воздух. К счастью, не далеко я улетел: сразу за оградой особняка меня в сугроб бросило. Мягкий такой, пушистый. Выбрался я из него, нашёл Тайфиля, а он мне дудку показывает:
– Сломалась. Треснула.
Тут и остальные люди из особняка высыпали, и все на небо посмотрели. А оттуда только редкий снежок сыплется. Исчез ураган, как и не было.

Мастер Артшмидт вернулся через два дня, и когда я ему эту историю пересказал, лишь головой покачал:
– Ну и дела…
Ну что тут, правда, ещё добавишь? Можно считать, что отделались мы легко. Город почти не пострадал, а добрые люди только испугаться успели. Обошлось без жертв, не считая господина Шуффо, которого ураган забросил прямо на площадь перед ратушей, на каток, а там дворники всё сделали согласно традиции. Упал злодей с большой высоты и публика, конечно, оказалась шокирована, но постепенно трагедия забылась.
Так как флейта султана Лахары сломалась, то дух воздушный к нам не вернулся, улетел к себе на юг, а мешки с драгоценностями разбросал по всей округе. И весной даже горожане продолжали находить у себя на заднем дворе приятные сюрпризы в растаявших сугробах. Господин Бургомистр, конечно, настоятельно всех попросил вернуть найденное золото семье Ган, но добрые люди не послушались, посчитав этот неожиданный подарок компенсацией за материальный и моральный ущерб.
С тех пор я часто исторические книги читаю, и скажу вам, прошлое наше похоже на тот самый сугроб по весне: серенькое, местами даже чёрное от печной сажи, а вокруг него грязная лужа по земле растекается. В таком сугробе много всего найти можно, да только нужно ли это всё наружу таскать? Даже если этот сугроб, так сказать, к твоему дому принадлежит.
Кстати о находках, вскоре после этих событий я откопал рядом с домом золотой подсвечник и несколько старинных монет. А через два года, когда дело это уже начало забываться, в нашем славном городе появилась новая традиция: если на Снеговрат выпадал свежий снег, то в пушистых сугробах рядом с домом люди стали прятать всякие интересности, а потом искать. Особенно это развлечение детям приглянулось, и уж им-то точно невдомёк было, откуда такая традиция взялась.