Долг

Вампиры. Что вы почувствовали при чтении этого слова? Что первое всплыло в голове? Кровососущее существо, которое к тому же мертвое, не отражается в зеркалах, горит под солнцем и превращается в летучую мышь? Я могу смело вам сказать, что это не так. Откуда такая уверенность? Я — представитель этой могущественной и малочисленной расы.

Единственное, что является правдой из вышеперечисленного это – кровососущее существо. Кровь мы действительно пили. Без принуждения и нелепых уговоров. Люди всегда знали на что идут и приходили по собственной воле. Никто их силком не держал, да и они не стремились уходить. им нравился процесс укуса, наша слюна для них как наркотик. Это потом люди пытались заменить ее воздействие на их организм подручными средствами, но ничего даже близко стоящего у них не получилось.

Мы смертны, калифорний неплохо помогает. Но он весьма труден в добыче, поэтому и живем по несколько тысяч лет. Наши дети очень уязвимы, именно они могут погибнуть от кола, но не осиного, а серебряного.

Превращаться можем в бета-форму, и в свое тотемное животное.  У каждого рода есть свое тотемное животное. Просто у его представителей разные виды этого животного. Но эта особенность не раз помогала понять, чей это ребенок, и откуда он взялся.

Вам могло показаться, что я намекал на измены, но это просто невозможно. У вампиров одна пара на всю жизнь, ее смерть приведет к помутнению рассудка вампира. Он станет неуправляем, холоден, поэтому, если погиб один, мы убиваем второго.

Раньше, когда люди жили с нами рука об руку и называли нас просто — альпы, не было этих глупых предрассудков. Жили мы в горах, никого не трогали, люди к нам не лезли по причине труднодосягаемости. Мы были для них также обыденны, как и солнце, и небо, и земля. Люди не видели смысла рассказывать о нас своим детям и внукам. Действительно, стали бы вы рассказывать о том, что есть небо? Это естественно и не вызывало никакого интереса со стороны старшего поколения. Младшее же просто не знало, а те, кто слышал, убирал знания о нас на самую дальнюю полку своего мозга и больше не вспоминал.

Потом началось самое интересное. Люди начали покорять вершины гор. И угадайте, что они увидели? Правильно, бледные люди бегают босые, в рубахах и льняных штанах, по снегу.

Нас начали обожествлять, считали, что мы бессмертны и всемогущи. В нашу честь назвали те самые горы, в которых мы нашли себе пристанище. Альпы стали естественным храмом, куда приходили люди и молили о прощении, хорошем урожае и бессметных богатствах.

Но в один день пришел разгневанный человек. Около месяца назад, он попросил у нас достаточно сил, чтобы одной рукой убить троих. Но мы не боги. Молитв людских не слушаем, и он не исключение. Избили его те пареньки и ушли. А он сошедший с ума пришел к нам, поймал неосторожного ребенка и воткнул серебряный кол ему в сердце.

Вампиры озверели, взбушевались и кинулись на него. Разорвали, искромсали и выкинули обезображенный труп перед вратами в город.

С тех пор мы обзавелись новым странным словом – нежить. Само слово было ужасное. Сами посудите не+жить, кому это понравится? Никому. А жить нам хотелось, поэтому, когда люди начали охотиться на нас, мы ответили тем же.

Тогда мы и отражаться перестали в зеркалах, и чеснока бояться, и осиного кола в сердце остерегаться, и в этот кожаный мешок превращаться.

Так началась охота на род убийцы дитя вампира.

***

Жуткая метель замела единственную тропинку, ведущую на вершину горы. Ветер бесновался и сбивал с ног, небо заволокло тяжелыми свинцовыми тучами, дышать было нечем, глаза заледенели, ноги передвигались не быстрее двух трехсотлетних черепах.

Мне холод был не страшен, но ощущение не из приятных. Одежда превратилась в один большой ледяной комок, ботинки хрустели от попавшего внутрь снега, который к тому же был колючим и жутко зарапался. Лицо обветрилось, кожу неприятно стягивало, губы потрескались, нос покалывал, в глазах будто копошился рой ежов, иначе это воистину адское ощущение не описать.

С каждым новым шагом, сначала незаметно, а после все яснее и яснее становилось ясно, что я близок как никогда.

Снежинки не закручивались в снежные вихри, ветер не издавал пронзительный свист, а облака постепенно расступались, являя теплые лучи солнца миру. Время замедлилось. Хлопья снега медленно опускались к предгорью, они сияли под лучами и придавали атмосфере обманчивое спокойствие.

Когда я поднялся к хижине на вершине горы, снег закончился. Окна были потемневшими, пыльными, крыша перекосилась, его наполовину занесло снегом, который подтаял под солнцем и превратился в тонкую ледяную корочку. Она приятно хрустит под ногами, когда вы идете в феврале ночью после теплого дня.

Вот только снег создал обманчивое ощущение спокойствия. Действительно, сначала бушует метель, ощущение важной битвы, постепенно она сходит на нет, вот он момент кульминации, снег идет медленно, тучи рассеиваются, решающий момент, противник заносит меч и со свистом опускает его вниз… все прекратилось, лучи греют обмороженную кожу и абсолютная тишина, где даже малейший звук способен вызвать лавину.

Мило, да?

А теперь представьте, что вы наступили на эту корочку изо льда. Раздастся треск, который не будет слышен в обычной обстановке, но здесь, когда тишина оглушает тебя, а в уши как будто ваты напихали, он будет подобен взрыву.

К сожелению, мой вес составляет 76 килограмм, моя вторая ипостась – норка, поэтому идем на пролом.

Я плавно делаю шаг, еще один, слышу, как в доме что-то щелкает, оглядываюсь, кладу руку на катану (быстрая, прочная, легкая, самое то для ловкого и сильного вампира) и принюхиваюсь. Часто люди забывают, что мы охотники, нас не обманет темнота или лабиринт, вампиры чувствуют свою добычу. А на запах Шархов (именно так мы называем род, прародитель которого убил нашего ребенка) у нас особое чутье. Их осталось не так много, человек семь-восемь. Через десять минут будет шесть-семь.

Сзади раздается свист, я шагаю в сторону, перемещаю свой вес на правую ногу, разворачиваюсь в правую сторону, выкидываю руку параллельно земле и разрезаю стрелу, которая была направлена мне в сердце точным взмахом.

Снег под ногами начинает проваливаться и съезжать, ноги подкашиваются, и я падаю на колени. Либо страдает катана, либо двое Шархов, а их было двое, уходят безнаказанными. Надеюсь тут неглубоко. Я втыкаю катану в сугроб, пытаясь достать до земли.

Мне повезло, а оружию нет. Коса напоролась на камень, как говориться, только в нашем случае это катана, ну не суть.

Я подпрыгнул на три метра вверх, в сторону стрелявшего, и занес руку для рубящего удара. Парень, скрытый под накидкой из шерсти, отпрыгнул в сторону и вытащил кинжал. Я нанес три пробных удара, чтобы понять, чего ожидать от противника, но тот только заигрывал и зазывал.

Вот оно! Вот это бессмысленное геройство человека, когда знаешь, что в итоге мертвы будут оба, но все равно пытаешься стать великим мучеником.

Я делаю слишком быстрый для человеческого восприятия выпад, продвигаюсь корпусом еще дальше и наношу колющий удар точно между ребер, проворачиваю катану и дергаю вверх, разрезая от грудины до макушки напополам.

Остался последний, но что-то не так. я принюхиваюсь и понимаю, что он прямо за мной. Прыжок, приземление за спиной, попытка снести голову одним ударом, но человек просто исчезает. Это было слишком неожиданно, что я замялся и это почти стоило мне жизни. Кол попал в живот, и это конечно не убило бы, но неприятно, знаете ли.

Он вынимает кол и встает напротив. Накидка из шерсти, точно такая же, как у его родственника, мягкие кожаные ботинки с подшерстком внутри и маска на пол-лица для защиты чувствительной кожи от колючего ветра и снега.

Мило, у меня все проще, льняная рубаха с высоким воротом, не стесняет движения, не мешает, как накидка, кожаные штаны и мягкие полуботинки. просто и удобно.

Черты его лица грубые, морщины на лбу, в уголках глаз, складки у рта и сухая, серая кожа. Глаза выцвели, но смотрят твердо, без тени страха.

Это будет интересно.

Выпад, режущий удар, распорол накидку, выпад, режущий удар, царапина на ноге, предплечье, плечо, щека, лодыжка. Я кружил вокруг него, нанося все больше порезов, которые кровоточили и жгли на холоде. Даже минусовая температура была на моей стороне, кожа была сухой и легче поддавалась затупленной катане.

Мужчина нанес мне три удара колом в ведущую руку. Предплечье ныло, пальцы дрожали, я не мог сосредоточить взгляд, на чем-то конкретном, все двоилось. Видимо в составе кола был калифорний, иначе это не объяснить.

Вдруг ноги Шарха подкосились, именно тогда я заметил красный снег под ним. Лицо стало пепельным, и он свалился без чувств мне под ноги. Слишком много крови он потерял.

Я подошел, пошатываясь и опираясь на катану, и одним ударом снес ему голову.

За свою долгую жизнь я убил двести тридцать семь Шархов, больше, чем все остальные. Тот ребенок был моим братом, так что месть оправдана. Осталось пять-шесть человек, я думаю они справятся и без меня. Я устал.

Хочу спать, падаю на колени, валюсь без сил на снег, он приятно холодит кожу. В голове мутно, глаза болят, во рту сухо, тело трясет. Вампиры не спят, но я больше не могу, глаза слипаются, мышцы не двигаются, темнота.

Я выполнил свой долг перед тобой, братец?