Господин фон Хунд

Августовское солнце, пробиваясь сквозь ветви столетних кленов, золотыми осколками рассыпалось на присыпанные мраморной крошкой парковые дорожки, беленые поребрики и старые советские скамейки с чугунными опорами. Оно лежало желтыми опавшими листьями на еще зеленой траве и звездами рудбекии в увядающих клумбах. Лучи его отогрели шмелей, и они сонно танцевали над цветами. Люди редко забредали в эту часть парка. Мамаши с детьми и шумные подростки в обеденный час толпились у лотков с кукурузой и хот-догами перед главным входом или штурмовали аттракционы. Здесь же, под сенью старых деревьев, было тихо. Лишь беспокойные чайки кричали над рекой, неспешно катившей тёмно-зеленые воды по гранитному ложу.

На зелёной скамейке сидел, развалившись, пожилой мужчина. Воротник его ослепительно-белой рубашки,  что выглядывал из треугольной горловины тонкого свитера глубокого ультрамаринового цвета, был расстегнут, обнажив полную загорелую шею. Кожаный ремень, державший модные “ливайсы”, коричневым полозом обвивал полный живот. В тон ремню были подобраны кожаные туфли и ремешок часов, выглядывающих из-под кромки рукава. В руках мужчина держал потрепанный книжный томик, твердая обложка которого была скрыта за самодельной газетной. Щурясь на солнце, что отражаясь от мелованной бумаги, слепило сквозь узкие стекла очков, он неторопливо читал. Взгляд его улиткой полз по страницам, складывая из букв слова, из слов — предложения, а из предложений — историю.

Под скамейкой, положив острые морды на лапы, лежали два холёных бультерьера: белый и рыжий. Собаки тяжело дышали, пачкая слюнями массивные кожаные намордники. Если на дорожке появлялся бегун или одинокая мамочка с коляской, они синхронно поднимали головы и провожали незнакомцев грустным взглядом до тех пор, пока фигуры не скрывались за кустами сирени. Концы их поводков терялись под небрежно брошенной на скамейку курткой, на рукаве которой сидел крупный махаон. Уходящее лето дарило последние теплые деньки, и бабочка нежилась в лучах солнца, расправив желто-черные крылья. Внезапно комок грязи, ударившись о крашеные доски, испачкал светлую кожу. Вздрогнув, бабочка взвилась в воздух.

— Улятела, заляза!

Мужчина оторвал взгляд от книжных страниц. Перед ним стоял худой мальчишка в кепочке, клетчатой рубашке и джинсовом комбинезоне. В перепачканной ладони юного хулигана бла зажата рогатка. Бросив взгляд на пятно, на мужчину, снова на пятно, он заревел, не думая прятать орудие преступления. Из-за кустов сирени тут же появилась пара: полный мужчина в джинсах, сандалиях на босу ногу и майке с Микки Маусом, и блондинка в цветастом платье. В руках мужчина держал початую банку “клинского”, а женщина — розовую в тон туфелькам сумочку микроскопических размеров. Завидев новые лица, псы вскочили, но, услышав строгое “Sitz!”, грустно вернулись под скамейку. Мамаша тем временем огромной бабочкой порхала вокруг ревущего отпрыска.

— Хорошие собачки, — начал разговор отец семейства, отхлёбывая пиво.

— Бойцовые, — кивнул седой головой мужчина, убирая очки в карман.

— У меня у соседа такая в деревне жила. Одним укусом перегрызала руку, — продолжал мужик. — Курей душила только так. Кошек гоняла, а одну даже порвала.

— Все зависит от воспитания. С собакой, как с ребёнком, нужно заниматься, следить за здоровьем, прививать, воспитывать.

—  Ну выгуливать надо, — хохотнул мужик, покосившись на супругу.

—  Не только. Характер и привычки щенка закладываются в детстве. Для того, чтобы собака выросла послушной и социализированной, важно вовремя объяснить ей что можно, а что нет. Иначе пес растёт избалованным и неуправляемым, доставляя хлопоты окружающим.

— А там самосознание… право на личное мнение…. свобода самовыражения…

— Молодой человек, свобода одного существа заканчивается там, где начинается свобода другого.

Пацан тем временем успокаивался. Он дежурно всхлипывал, и, отбиваясь от заботливой матери, осматривал окрестности в поиске новой жертвы. Наконец взгляд его голубых глаз остановился на псах.

— Ой, собачки, — грубо оттолкнув мать, прогундел мальчишка.

Псы рявкнули, и пацан тут же спрятался за блондинку.

— Не бойся милый, — проворковала женщина, поправил кепочку. — Иди погладь. Видишь, какие чистенькие. Тебе какая нравится: рыженькая или беленькая?

— Извините, но собак гладить нельзя, — строго заметил хозяин.

— Мужик, да ладно тебе, — отмахнулся отец. — Сам же сказал, что они привиты и спокойны. Пусть погладит, ребёнок же.

— Нет.

— Те жалко что ли? Мы б сами завели что-нибудь, но у нас животинка долго не живет. Даже хомяк сдох на прошлой неделе… Третий за месяц.

— Уберите ребенка от собак!

—  И чо ты сделаешь? Снимешь ошейник? Тронешь пацана, я те зубы выбью и заяву в ментуру накатаю! Сыночка гладь, папка сейчас тебя снимать будет, — проговорил мужик, доставая сотовый.

Пацан тем временем наступал. Собаки, тихо рыча, забивались все дальше под скамью.

— Gib Laut! — Гаркнул мужчина.

Пацан замер. Камень, зажатый в детской ладошке, выпал. Губы его задрожали. Детский рёв, перекрывая собачий лай, волной прокатился по аллее.

— Идём отсюда, милый! Это злой дядя, и злые собачки. — Блондинка схватила сына за руку и потянула прочь от заливающихся от лая псов. — А ты куда смотришь? Чучело безглазое! — Накинулась она на мужа. Мужик сник и поплёлся за женой и голосящим сыном. — Придурок, — по прощанье бросила женщина, обернувшись.

 

Когда троица скрылась за поворотом, мужчина встал со скамейки и отряхнул пиджак. Пятно заискрилось в лучах солнца и исчезло, словно его и не было.

— Ну чтож, если бог берётся чистить нужник, пусть не думает, что у него будут чистые пальцы… — Он аккуратно снял с собак поводки и намордники и, ласково потрепав за холки, скомандовал, — Spazier!

Собаки попятились, медленно увеличиваясь в размерах, пока не превратились в двух стоящих на четвереньках парней. На них были одинаковые серые спортивные костюмы, золотые “нью балансы” с толстой подошвой и вязаные шапочки, из-под которых у одного торчали белые вихры, а у другого — рыжие.

— Вы свободны, молодые люди. Думаю мой урок надолго отучит вас портить окрестные дома. Мой вам совет, если и далее хотите радовать людей своим творчеством, купите ватман и запишитесь в художественную школу. Рисуете вы преотвратительно.

Мужчина щелкнул пальцами, и перед парнями появились два открытых рюкзака из которых торчали баллончики с чёрной краской. Подхватив выданное добро, парни рванули прочь, перескакивая через клумбы. Проводив глазами, стремительно удалявшихся художников, мужчина сунул под мышку книгу и прогулочным шагом пошёл по аллее в сторону, куда удалилась беспокойная троица. В руке его было зажато три комплекта собачей амуниции.