Однажды в метель

Эдукай, маг-целитель из Долины родников, сидел в старом кресле-качалке у разожжённого камина и пил обжигающе-горячий чай. На небольшом резном столике, стоящем рядом с креслом, лежал на тарелке порядочный кусок мясного пирога, который маг с удовольствием поглощал.

Эдукай был невысок, но не толст, а, наоборот — сух и жилист, словно всю жизнь провёл наёмником в составе гитакского отряда. Отчасти так и было – в молодости маг успел принять участие в двух кампаниях и определённо знал, с какого конца браться за меч. Целителям в гитакских отрядах всегда рады даже больше, чем боевым магам и доля в добыче у целителя очень высока. Поэтому через десять лет Эдукай вернулся домой разбогатевшим и сразу же построил себе башню, в которой сейчас и находился.

Волосы у мага были тёмно-русые, подбородок украшала такая же борода, которую он имел привычку подстригать клином. Карие глаза, на солнце приобретающие цвет, схожий с цветом шевелюры, так смотрели из глубоко посаженных глазниц, что у собеседника складывалось впечатление, что его видят насквозь.

Ещё стоит немного рассказать о его руках, а, точнее, о пальцах. Тонкие и длинные, они обладали просто поразительной чувствительностью – Эдукай мог почувствовать мельчайшие трещины и царапины на дереве, камне и металле. А ещё эти пальцы очень ловко ощупывали больных и зашивали раны.

В башне было уже достаточно натоплено, но одетый в тёплый шерстяной свитер с высоким горлом и тёплые штаны Эдукай подкидывал в огонь всё новые поленца. Он только что возвратился от живущего по соседству Макла На-Лорга, которого лечил от снежной лихорадки и настолько продрог по дороге, что всё никак не мог согреться.

Зима в этом году выдалась на редкость суровой, чего в окружённой горами долине не бывало уже лет двадцать, а то и больше. За стеной бесновалась и завывала метель, ветер, казалось, мог сбить с ног неосторожного путника, а из-за летящего прямо в глаза снега найти дорогу было очень трудно. Если б не метель, то можно было бы ориентироваться по звёздам, а так магический дар определять нужное направление оставался единственным подспорьем.

Ирин, домоправительница Эдукая, принесла замёрзшему магу одеяло. Она была худой и высокой, носила платья из окрашенной в синий цвет шерсти и мягкие сапожки из тонко выделанной шкуры горного козла. Она носила ту же фамилию, что и Макл, что и сам Эдукай, да и остальные жители долины тоже, поскольку все они принадлежали к клану На-Лорг, который уже больше трёхсот лет называл Долину Родников своим домом.

Черноволосая и кареглазая Ирин появилась у Эдукая десять лет назад и прочно обосновалась в его башне, считая белое полотенце домоправительницы настоящим символом власти.

— Мэтр, может, налить Вам грога?

— Сколько раз тебе говорить, женщина: один глоток алкоголя лишает мага сил на неделю? А это слишком дорогая плата за то, чтобы быстрее согреться.

— Да у нас уже жарко как в пустыне Гнева, а Вы всё дрова подкидываете! — Ирин была женщиной рачительной и хозяйственной и, наверное, единственной в долине, кто не боялся открыто говорить Эдукаю то, что думает. За это маг её и ценил. — Вы, наверное, решили за один вечер месячный запас дров перевести.

— Успокойся, хватит нам дров. И вообще, какая тебе разница, сколько дров я сожгу? Не за твои же деньги они куплены. — Маг откусил от пирога и запил чаем.

— Да если б я деньги не считала, Вы бы уже разорились давным-давно! — Возмущённая женщина терзала в руках полотенце. — Мэтр, если дрова у нас закончатся раньше, чем метель на улице, то я за ними не пойду.

Ирин перекинула полотенце через плечо и скрестила руки на груди.

— Я сам схожу. — Заявил прожевавший целитель, отряхивая крошки с русой бороды.

— За дровами придётся идти к тому же Маклу. — Ирин стряхнула несуществующие крошки со своего шерстяного платья. — А пока дойдёте, опять промёрзнете и тогда сразу спалите всё, что принесёте.

Она победно посмотрела на своего работодателя с высоты своего почти двухметрового роста.

— Ты так говоришь, будто эти три полена у нас последние! — Возмутился Эдукай. — И что за дровами придётся идти ещё до утра. У нас есть ещё дрова?

— Есть, но… — домоправительница была готова возражать и дальше, но маг взмахом пуки прервал её.

— Ладно, ладно, я буду экономнее их расходовать. Ты довольна?

Ирин кивнула и с победным видом удалилась.

Эдукай прикончил пирог и допил чай. Он, наконец, согрелся и стал засыпать, мерно покачиваясь в кресле.

Появилась Ирин с тряпкой и стала вытирать воду, натёкшую с тулупа, брошенного целителем прямо у камина. Под ворчание домоправительницы маг окончательно заснул.

Разбудил его мелодичный звон. Эдукай открыл один глаз, и собрался было закрыть его обратно, но звон повторился. Маг узнал бы этот звон из тысячи — ещё бы, ведь он сам вырезал три малахитовых зимородка и сейчас один из них бил клювом по бронзовому колокольчику. Два брата этой птички жили у старейшин долины родников и долины яблок. Служили зимородки для связи с Эдукаем на самый крайний случай. И, видимо, такой крайний случай наступил.

Целитель посмотрел на большие настенные часы — было уже полтретьего ночи.

«Как же не вовремя!» — мысленно проворчал Эдукай, поднимаясь в свой кабинет на второй этаж.

Семьдесят четыре года. Для обычного человека — это почти вся жизнь, для мага-целителя — едва ли половина её, но сейчас маг чувствовал себя на как минимум, на сто пятьдесят, а то и на двести пятьдесят – неизвестно откуда взялась ломота в суставах и усталость. Эдукай остановился и прочёл заклинание, прибавляющее душевных сил, и уже быстрее пошёл наверх.

Между тем, зимородок продолжал трезвонить.

— Иду, иду! — Проворчал маг, словно артефакт мог его услышать.

Наконец он открыл дверь и подошёл к заваленному книгами дубовому столу. Малахитовая птица настойчиво стучала в колокольчик. Эдукай скривился от звона и, достав мешочек с волшебным порошком, бросил щепоть на голову зимородку.

— Говори.

— Почтенный мэтр Эдукай, — услышал маг голос Валака На-Кума, старейшины Долины яблок. — Уж простите, что беспокою в такую погоду, но дело важное у нас. Аис рожать вздумала. Старая Агнат говорит, что дитя само на свет появиться не может — духи метели не дают. Помогите нам, почтенный мэтр, а уж мы Вас не забудем…

— Хорошо. Я приду. — Ответил Эдукай, когда зимородок замолчал и бросил ему ещё щепоть порошка, чтобы послание получили в Долине яблок.

Маг вышел из кабинета, плотно закрыл за собой дверь и быстро спустился вниз. Медлить было нельзя — на кону жизнь измученной женщины и её не рождённого ребёнка. Он надел тулуп, повесил сумку через плечо и взял свой посох.

— Мэтр, куда это Вы? — Ирин вышла из своей комнаты в чепце, ночной рубашке и наброшенной поверх шерстяной шали. – Неужто, за дровами?

— Ага.

— Зачем же сейчас идти? У нас вполне достаточно дров.

— А чего тогда ты мне выговаривала?

— Да чтобы… — она смутилась. — Вы, правда, за дровами собрались?

— Нет. В Долину яблок.

Ирин вопросительно изогнула бровь.

— Я не шучу.

— Ещё лучше. И что Вам там понадобилось?

— Аис рожает.

— Старейшины внучка?

— Она самая.

— В такую метель?! Ой, помогите ей духи!

— Духи что-то пока не сподобились, потому меня и позвали.

— Мэтр, Вы тогда хоть оденьтесь теплее — на улице мороз лютый, да еще и метель.

— Да куда уж теплее?

— Шарфом ещё лицо замотать можно. От ветра. — Она сходила к себе и принесла самолично связанный широкий шарф серого цвета в синюю клетку — цвета клана На-Лорг. — Вот. Думала на День духов подарить, но лучше уж сейчас.

Эдукай поблагодарил свою домоправительницу, замотал шарфом лицо, надел снегоступы и накинул капюшон.

— Доброй дороги, мэтр! — Услышал он, закрывая входную дверь, а потом из всех звуков остался только один: свист метели.

 

До Долины яблок идти не очень далеко: по берегу озера, потом километра четыре по перевалу, чтобы обойти ущелье, а затем у подножия двузубой скалы нужно свернуть на тропку, которая приведёт как раз в нужное место. А сейчас можно даже сократить путь, пройдя по замёрзшему озеру.

Несмотря на то, что была уже глубокая ночь, было относительно светло, по крайней мере, было видно на два-три метра перед собой.

Каждый шаг давался Эдукаю с превеликим трудом, он успел не единожды пожалеть, что в молодости так и не освоил телепортацию. Уж насколько было бы проще – особенно при поставленных заранее маяках – прочитал заклинание и на месте. Но прокладывание тропы в глубоком снегу – явно не лучшее время и место для таких размышлений – это целитель понимал, причём отчётливо. Тем более, не освоил он не потому, что не захотел, а потому, что не смог — не хватило ёмкости внутреннего резерва для такого сложного заклинания. Эдукай был далеко не первым в своём потоке в школе магистра Рийса, зато имел небольшую, но весьма полезную особенность — если резервы его истощались не полностью, то восстанавливались буквально за день. Именно это определило его судьбу — небольшой, но быстро восстанавливающийся резерв не подходит для телепортатора или боевого мага, так что выбор стоял между погодником, строителем и целителем. Эдукай сделал свой выбор и ни разу не сожалел об этом.

Маг шёл мимо каменных домов соседей и смотрел в освещённые окна. Эдукай старался не завидовать сидящим у горящих очагов, ведь мысль, а тем более слово наделённого даром почти материально, поэтому первое, чему учат в школе — постоянно контролировать свои мысли.

Приземистые строения с двускатными черепичными крышами остались позади, и целитель вышел к озеру Ох-Лесс. В общем-то, сейчас только местный житель мог бы сказать, что здесь озеро, остальные легко бы приняли это место за поле.

Эдукай без страха ступил на лёд — ещё бы, в это время озеро промерзает, наверное, до самого дна и не то, что человека, гружёную камнем подводу выдержит.

Ветер усилился. Когда вокруг не стало домов, белое пространство показалось магу просто огромным. Он шёл, склонив голову и опираясь на посох, снег доставал целителю уже почти до пояса.

Примерно через двадцать минут борьбы со стихией Эдукай добрался до окольцовывающих долину гор. Он знал, что дальше идти будет легче — ветер уже не сможет дуть со всех сторон одновременно.

И вот долгожданная брешь в окольцовывающих долину горах, из которой начинается дорога в Долину яблок. Через перевал Эдукай шёл гораздо быстрее, и дистанция уже не казалась замёрзшему магу непреодолимой. А ещё он почувствовал дрожь. Но это была не дрожь больного, а дрожь земли.

«Вот только землетрясения или обвала мне для полного счастья не хватает». — Подумал маг.

Эдукай остановился, чтобы немного перевести дыхание. Он очень любил это место — с него открывался вид на вечно покрытые снегом горные вершины. Ветер прекратился, а дрожь земли усилилась.

— Что всё-таки происходит? — Вопросил горы маг.

Горы не ответили. Или ответили — это уж как посмотреть — из-за горы появился неторопливо идущий по ущелью гигант. Он был настолько высок, что стоял практически вровень с самими горами. И это притом, что площадка, на которой находился Эдукай, располагалась чуть выше колен исполина.

Гигант был закован в тяжёлую броню, на голове его красовался украшенный рогами шлем, правая рука сжимала рукоять меча. На фоне исполина Эдукай чувствовал себя жалким насекомым.

Целитель сразу узнал приближающегося гиганта, это был Дагар Тулеймар — именно так его описывает легенда:

 

…Давным-давно среди каменных великанов, детей гор и неба, в чьих жилах течёт не кровь, а талая вода, родился великий завоеватель по имени Дагар Тулеймар. Он собрал под свою руку всех каменных и ледяных великанов и поклялся с их помощью покорить мир. Много армий, много городов пало от их громадных мечей. И дошли великаны до Хребта Мира.

Горы здешние были настолько высоки, что даже сами великаны считали их высокими. Тогда разбрелись великаны по всем горам и стали подчинять всех живущих на них.

Однажды Дагар Тулеймар после долгих блужданий набрёл на одну из долин. Тогда она называлась Долиной цветов. И столь велика была его злость, что он перебил всех от мала до велика. Ему кричали, молили о пощаде, но жестокосердный не слушал. Или не хотел слушать. С тех самых пор долину называют Мёртвой.

Из всей долины уцелела лишь одна женщина. И то лишь потому, что в тот день она уходила далеко в горы за целебными травами. Звали её Виан На-Говат, и была она сильной колдуньей, которая дружбу водила с самими духами гор. Когда вернулась Виан домой и увидела там пепелище, очень осерчала. И прокляла она сделавшего такое с её домом и весь род его, повелев сидеть в заточении до тех пор, пока ценность жизни не осознают. И разверзлась земля, и поглотила захватчиков.

С тех пор сидят великаны под горами в заточении, да иногда пытаются цепи свои разорвать — тогда горы дрожат и трясутся. А раз в сто лет Дагар Тулеймар вырывается из каменного плена на несколько часов и ищет свою армию. И если найдёт — тогда снова падёт мир в бездну войны…

 

— Смертный! — Прорычал Тулеймар, заметив Стоящего мага. — Знаешь ли ты, кто я?

— Знаю. — Ответил Эдукай.

— Тогда скажи, где колдунья, которая заточила меня? Скажи и я позволю тебе жить.

— Она давным-давно умерла.

— Что ж, тогда я отомщу всем её потомкам. Так отомщу, что эти проклятые горы содрогнутся! — Он стукнул ладонью по ближайшему склону.

Маг расставил руки в стороны, закрывая собой дорогу в Долину родников.

— Я не могу пропустить тебя!

— И как же ты можешь мне помешать? — Захохотал Дагар. — Один удар и ты всмятку!

— Может, и никак, — твёрдо сказал Эдукай, — но пропустить тебя я не могу.

— Почему?

— Потому, что ты несёшь смерть.

— А ты?

— А я иду, чтобы принести в мир новую жизнь.

— Ты же не баба. Как?

— Я не баба, — согласился целитель, — но я помогу ей родить. Потому, что жизнь — это самое важное. Тем более, новая жизнь.

— Ты хочешь сказать, что жизнь важнее, чем слава?

— Так и есть. — Уверенно ответил маг.

— Лучше умереть славно, чем отступить и трусливо прятаться по углам! — Тулеймар снова стукнул рукой по горе.

— Но тот, кто умер, уже не сможет ничего сделать: ни построить дом, ни нарожать детей. Кто будет чтить его память?

— Все! Подвиг останется в веках! Помнят же великого Тарагая Бакавара!

— Я даже не знаю, кто это, — признался Эдукай.

— Но меня-то ты помнишь.

— Тебя помню, — не стал спорить маг, — но вовсе не за твои подвиги, а потому, что ты — проклятие наших гор. Память, она тоже, видишь ли, разная бывает.

На это гигант не ответил.

— Зато того, кто выжил, будут помнить его дети. — Продолжил Эдукай. — И их дети.

— Но это будут дети проигравшего.

— Зато они когда-нибудь смогут всё изменить.

Они оба немного помолчали.

— Один мудрец сказал: «лучшее сражение — это то, которого удалось избежать».

— Не понимаю. — Помотал головой из стороны в сторону великан.

— Поэтому ты и не можешь снять своё проклятие.

— Что?! — Вскинулся Дагар Тулеймар. — Что ты знаешь об этом?

— Да о твоём проклятии все знают.

— Почему же никто мне не говорил?

— А ты спрашивал?

— Нет.

— Вот видишь. Порой словом можно большего добиться, нежели мечом.

— Что ты знаешь о моём проклятии, смертный? — Повторил вопрос великан.

— Ты будешь заточён под Хребтом Мира, пока не осознаешь ценность жизни.

— Проклятая ведьма! — Оценил Дагар Тулеймар изобретательность Виан На-Говат. — Я никогда бы не догадался, что дело в этом. Что же мне делать?

— Думать. Размышлять. Осознавать.

— А если я осознаю, как она это поймёт, если её давно нет?

— Поймут духи гор, которые удерживают тебя и твою армию.

Горы вздрогнули. Дагар Тулеймар посмотрел себе под ноги и увидел, что камень, словно зыбучие пески расступается под его ногами. Великан понял, что духи гор снова настигли его и забирают обратно.

— Спасибо тебе, смертный. Скажи мне своё имя, чтобы я помнил его.

— Меня зовут Эдукай На-Лорг.

— Я буду помнить, клянусь! — Горы поглотили его уже по колено. — Могу ли я что-то сделать для тебя?

— Перенеси меня через ущелье. — Попросил целитель.

Великан подставил ладонь, Эдукай встал на неё и на несколько мгновений почувствовал себя птицей — так далеко было до земли.

— Спасибо! — поблагодарил маг, оказавшись на другой стороне.

Великан был уже почти по грудь в скале.

— Помни, что твоя свобода зависит только от тебя!

— Я запомню! — Это было последнее, что услышал Эдукай перед тем, как великан исчез.

 

Маг спустился с горы и оказался прямо на тропке, которая заканчивается в Долине яблок.

Эдукай вошёл в дом Валака На-Куна и вместе с ним в дом ворвался порыв холодного ветра и снег, впрочем, тут же ставший водой. Маг вздохнул — дорога оказалась более долгой, чем ему бы хотелось. Он прислонил посох к стене и бросил тулуп прямо на пол.

— Мэтр Эдукай! — Подскочил к нему старейшина. — А мы уже и ждать боялись! Проходите скорее!

Спальня находилась на втором этаже и у дверей столпилась вся родня — человек, наверное, пятнадцать, которые почему-то вошли вместе с целителем.

— Поспешите, мэтр, у неё уже даже сил не осталось, чтобы кричать…

Комната у Аис была просторная. Во внешней стене сделано большое окно, сейчас закрытое тяжёлыми шторами, рядом стоял резной деревянный сундук. У внутренней стены, которая прилегала к проходящей в центре дома печной трубе, стояли три свечи в высоком кованом подсвечнике и кровать роженицы, у изголовья которой на стуле сидела сгорбленная старуха. Она вязала носок, мерно постукивая спицами, по всей видимости, это и была повивальная бабка Агнат.

— Мужчина! — Зашипела гадюкой старуха с бесцветными глазами и висячей бородавкой на носу. — Нечего ему здесь делать! От века бабы сами рожали! И эта родит!

— Замолчи, старая! Ты ей помочь не смогла, так мне не мешай.

— Прокляну! — Взвыла старуха.

— Ты? Меня? — Переспросил Эдукай и глаза его загорелись зелёным пламенем.

Старуха стушевалась и порскнула прочь, затерявшись среди домочадцев бедняжки Аис.

— Так. — Сказал Эдукай, быстро осмотрев отдыхающую после очередных схваток Аис. — Принесите света, горячей воды и откройте окно. И еще, здесь останется только мать. Госпожа Дэль, Вы здесь?

— Да.

Старейшина стал выгонять всех из спальни, мать Аис раскрыла тяжёлые шторы. А Эдукай нашёл взглядом Ланга, мужа Аис.

— А ты бери в руки сталь и становись за дверью. Если кто-то попытается войти сюда до рассвета — бей.

— А как же вода и свечи?

— Оставят перед дверью, а госпожа Дэль сюда принесёт.

Вскоре принесли два десятка свечей и таз с горячей водой. Эдукай очертил вокруг кровати круг, положил руки на живот Аис.

«А старая карга не ошиблась, духи метели и правда не хотят, чтобы этот ребёнок увидел свет, — подумал Эдукай, — но с этим можно справиться, будет достаточно жертвы».

— Госпожа Дэль, оботрите ей лицо.

Пока она выполняла его поручение, маг залез в свою сумку, извлёк оттуда скляницу и дал её матери Аис.

— Пусть нюхает. Это экстракт трёхцветки весенней, Аис полезно сейчас.

Дэль послушно поднесла скляницу к носу дочери и морщины на её лице разгладились, а дыхание выровнялось. Однако в глазах роженицы по-прежнему плескался страх.

— Не переживай, девочка, — успокоил её целитель, — ещё до рассвета подаришь мужу наследника.

— Мальчик? — Прошептала Аис.

— Здоровый парнишка будет.

Аис слабо улыбнулась.

Эдукай достал из сумки бронзовую чашу, небольшой ритуальный нож и подошёл к окну.

— Духи, примите кровь троих за рождение одного.

Он чиркнул ножом по левому запястью — в чашу полилась кровь — и быстро прочитал заживляющее заклинание. После этого маг повторил процедуру с обеими женщинами и вылил содержимое чаши в форточку.

Духи жертву приняли, и метель улеглась практически сразу.

— А теперь всё будет хорошо.

Эдукай не соврал и предрассветную тишину разорвал пронзительный и долгожданный детский плач.