Смерть после жизни

— Здесь ещё трое! Нужно разобраться до рассвета!

— Не видишь — мне некогда? — огрызнулась Рэй.

— Вижу, — пожал плечами молодой воин, — но ты ведь сама знаешь. Потом они просто не поднимутся.

— Оставляй, — устало ответила женщина.

Юноша подтолкнул ногой старую деревянную повозку, и на пол глухо повалились три изуродованных трупа.

— Какая вонь, — девушка, всё это время сидевшая в углу комнаты, закрыла руками лицо, покрытое уродливыми шрамами, — это всё неправда, я просто сплю, я просто сплю…

— Ну-ну, — Рэй попыталась коснуться её плеча.

— НЕ ПОДХОДИ КО МНЕ! ТЫ ЧУДОВИЩЕ! УБЕРИ СВОИ ГРЯЗНЫЕ ЛАПЫ!!!

— Я понимаю, — вздохнула женщина.

— Лучше убейте меня! — взвыла девушка и захлебнулась в новом приступе рыданий.

— К сожалению, это уже случилось, — вздохнула Рэй, — все мы прошли через это. Теперь придётся учиться жить заново. Может, другие и считают нас монстрами, но пойми — ты одна из нас.

— Нет-нет-нет, замолчи!

— Послушай, я не хочу тебя пугать. Ты можешь сидеть здесь или осмотреться в лагере. Можешь уйти, если захочешь. Но если ты вдруг почувствуешь, что тебе нужна поддержка — ты всегда можешь вернуться сюда. Договорились?

 

Девушка вгляделась в лицо Рэй и снова ощутила приступ тошноты. Она отвернулась, лишь бы не чувствовать смрад, исходивший от стоящего перед ней существа. В другом конце комнаты лежали три израненных тела, понемногу начавшие разлагаться. Рэй отошла от девушки и присела на колени перед привезёнными покойниками.

 

Страницы дневника в её руках сильно потрепались, а чернила в некоторых местах размыло. Но Рэй слишком хорошо помнила каждое слово, которое она вновь и вновь зачитывала, стараясь не смотреть на ужасные раны своих «подопечных».

— Вака’Ахи, Ра Уру Моэ’Хэва, Ахо Та Тари Коэ, Нэки То Вака’Инга…

Она столько раз произносила эти звуки, что иногда они, казалось, теряли всякий смысл. Но потом Рэй вспоминала, как впервые услышала их. Темнота окутала всё вокруг, и лишь древний язык, никогда ранее не слышанный, доносился из пустоты и казался невероятно знакомым. «Твой новый дом ждёт тебя…»

А потом перед глазами возникает безобразное бледное лицо, склонившееся над тобой. Так Пробуждённые возвращаются к жизни. Их тела больше не наполняет привычное тепло, их раны продолжают гнить, и некоторых конечностей порой недостаёт… Но они снова могут ходить по земле, которая принадлежит им точно так же, как и живым. Так и Рэй когда-то очнулась посреди груды мёртвых тел.

Странно, но в тот момент она не испытала страха. Ей не сразу удалось понять, что происходит, но её скорее разбирало любопытство. Она сидела напротив разбитого зеркала, вглядываясь в своё мёртвое лицо. Как она оказалась здесь? Кем была до пробуждения в этом странном холодном месте? Воспоминания будто стёрлись, и о туманном прошлом напоминали лишь две вещи: треснувший амулет с сухим цветком внутри и чувство необъяснимой тоски по дому, который она, кажется, навсегда забыла.

 

— Грядёт, друзья мои! — капитан Оро взгромоздился на старый деревянный ящик, с трудом сохранив равновесие, — я знаю, какая боль переполняет вас, братья и сёстры! Но поверьте — скоро всё это закончится! Они отняли у нас дом, отняли у нас жизни, но силу духа им у нас не отнять! Мы вернём свои земли, стоившие нам… всего!

Собравшиеся Пробуждённые взорвались радостным гулом. Конечно, он больше напоминал сдавленные хрипы, но впервые за долгое время лагерь наполнился радостью. Почти такой, какую испытывают живые.

 

— Рэй, — послышался из-за двери робкий голос.

Рэй вздрогнула и оглянулась на звук. Ночь выдалась не самой простой — три новичка особенно тяжело переживали случившееся. Некромантия стала для Рэй главным смыслом с момента её смерти. Она вглядывалась в осунувшиеся лица своих новых соратников и видела, как их взгляды гаснут. Рэй понимала, что новую себя нужно собирать по кусочкам: вспоминать забытые чувства, гореть хоть чем-то, чтобы не сойти с ума. И когда магистр поручил ей пробуждать новоприбывших, она почувствовала, что и после смерти может быть настоящая жизнь. Что есть смысл бороться до конца. Кто-то из воскреснувших спокойно смирялся со своей судьбой. Кто-то терял присутствие духа и превращался в безвольную груду мяса, скитающуюся по лагерю. Кто-то убегал в леса, сгинув от священного огня у ближайшего аванпоста. А кто-то впадал в панику, как, например, девушка, поднятая Рэй сегодня утром. Именно она стояла в дверях, освещаемая тусклым светом масляного фонаря.

— Позволите мне войти?

— Конечно, — ответила Рэй, — как я и говорила — здесь тебе всегда рады.

— Я не представилась утром… меня зовут Мия.

— Добро пожаловать, Мия, — с теплотой ответила Рэй.

— Я не понимаю, — прошептала девушка, — как всё это могло случиться… Чем я заслужила это? Что такого ужасного я совершила, если стала… такой?

— Никто из нас не помнит прошлого. Но это и не важно. Если мы не примем настоящее — память о нас просто исчезнет.

— Но что мы можем сделать? Сидеть здесь и гнить заживо?

— Мы вернёмся, — улыбнулась Рэй, — очень скоро капитан поведёт нас туда, где мы отдали свои жизни. Мы отберём то, что принадлежит нам по праву. Да, мы не помним своих домов и своих семей… Но мы начнём жить заново на НАШЕЙ земле. Чтобы сохранить то, что всё ещё живо в нас.

— Мне очень страшно, — дрожащим голосом проговорила Мия.

— Не волнуйся, дорогая. Всем нам было страшно. Это пройдёт, если начнёшь верить.

— Но во что мне теперь верить?! — взмолилась девушка.

— Верь в себя. Это всё, что у тебя осталось.

 

День выдался пасмурным, но капли мелкого дождя совсем не ощущались на коже. Интересно, каково это — чувствовать холодную влагу на щеках? Сейчас было сложно различить, утро на дворе или вечер — когда теряешь способность спать, дни сливаются в одну долгую и липкую вечность.

— Вперёд, друзья! — приободрил собравшееся войско капитан.
В такие моменты люди чувствуют, как в груди что-то трепещет, но это неведомо тем, кто перешёл черту смерти. Подшлемник на голове Рэй был на пару размеров больше, как и кожаный жилет, под которым продолжала гнить старая рана, которая и привела её сюда. Зачем они вообще вырядились во всё это? Все знают, что никакая броня не спасёт от священного огня, сжигающего мёртвых дотла. Но этот «маскарад» будто бы вселял надежду. Они будут бороться до конца.

 

Наконец, впереди показался частокол, за которым виднелись наспех сооружённые баррикады.

— Огонь! — далёкий рёв разорвал осенний воздух, и с неба посыпались сотни горящих стрел. Они вонзались в землю так же мягко, как вгрызались в тела неумолимо идущих вперёд мертвецов. Те, кого не охватило пламя, продолжали наступление, и запах человеческого страха чувствовался даже отсюда. Они знали, что когда-то отняли жизни у тех, кто сейчас двигался к ним, и поэтому боялись.

— Пехота! Вперёд! Марш! — из-за баррикад показалась толпа людей в латных доспехах. Мечи в их руках сияли благодатным огнём, что изгонит скверну из этих земель. «Скверна», — Рэй вспомнила это слово и невольно усмехнулась. Теперь они зовутся так. Их жизни больше ничего не стоят.

Огромная армия бойцов ринулась на Пробуждённых, наполняя воздух разъярёнными криками. Рэй сама не заметила, как всё вокруг превратилось в единое месиво, где невозможно было разобрать — кто свои, а кто чужие. Она сжала в руке амулет, висевший на шее и растерянно огляделась по сторонам. «Я готова отдать всё на свете, лишь бы эта война закончилась», — пронеслось у неё в голове. И вдруг среди толпы она различила фигуру, уверенно двигавшуюся в её сторону. Девушка, облачённая в тяжёлую броню, казалось, совсем не чувствовала её веса. Её пшеничные волосы сбились в колтуны, запачканные грязью и кровью, а её глаза горели ненавистью. Вдруг, остановившись, она вгляделась в лицо Рэй и выронила из рук меч.

— Мама?… — прошептала она, и Рэй различила этот звук даже среди оглушительного визга клинков.

 

Неожиданно на Рэй нахлынули до боли знакомые чувства. Она, как во сне, увидела саму себя. Молодая, облачённая в красное шёлковое одеяние, она качает на руках младенца, негромко напевая ему старую детскую песенку. Она увидела непоседливую девочку с пшеничными кудряшками, плачущую над разбитой коленкой и перемазавшуюся в грязи с ног до головы. Перед Рэй, одно за другим, проносились воспоминания, и, наконец, они сложились в единую картину: маленький домик на опушке, тихо потрескивающий камин, запах свежеиспечённого хлеба… и гром, грянувший где-то вдалеке. Вскоре с улицы послышались чудовищные крики, и сквозь окно Рэй смогла различить чёрные силуэты, в мгновение заполнившие улицы. Через секунду раздался оглушительный стук в дверь, повторяющийся снова и снова.

— Мама, что случилось? — Ана испуганно вбежала в комнату.

— Быстрее, — прошептала Рэй и потянула на себя деревянный люк, ведущий в погреб. Отверстие в полу распахнулось, и Рэй торопливо подтолкнула дочь вперёд.

— Мама, спускайся! — крикнула Ана, как только ноги коснулись пола, но в эту секунду входная дверь дала трещину, и сквозь неё показался перепачканный кровью клинок. Женщина, не колеблясь ни секунды, захлопнула люк, задвинув его дубовым столом.

— Мама! — снизу послышался глухой крик, — пожалуйста, нет!

Ана настойчиво барабанила кулаками по старым доскам, однако, мать будто не обращала на неё никакого внимания. Сквозь щель между половицами пробивалась тонкая струйка света, заставлявшая невидимые пылинки плясать в воздухе. Ана посмотрела наверх и увидела, как тело матери раз за разом пронзает ржавый клинок, заставляя его обмякнуть и повалиться на землю. Девушка прикрыла рот ладонью, не дав тяжёлому грудному всхлипу вырваться из груди. Обезображенное существо подхватило тело Рэй и поволокло его к выходу, исчезнув в дверном проёме.

 

Теперь Ана смотрела на изуродованное лицо матери, стоявшей перед ней среди огня и рокота битвы. Это было чудовище, сродни тем, с которыми они сражались много месяцев подряд, но в то же время она смотрела на неё тем самым нежным взглядом, что и десятки лет назад. Как будто она пронесла свою любовь сквозь время, сквозь холод и смерть.

 

Рэй почувствовала, как в плечо вонзилось что-то острое, и спустя мгновение, тело начал окутывать невыносимый жар.

— Нет! — Ана протянула руку, бросившись к матери, но её подхватил один из бойцов, пытаясь оттащить от чудовища.

— Отступаем! — прокричал командир Пробуждённых, — Рэй, ты что, оглохла? Все назад!

 

Кто-то потянул Рэй за рукав, но в последний момент ей удалось сорвать с груди амулет и наспех вложить его в руку дочери.

 

Она вспомнила всё до мельчайших подробностей, и боль окутала её, затмевая сознание. Её дом был совсем близко… Всего несколько сотен шагов и огромная армия отделяли её от места, которое заставляло её тосковать, даже когда она потеряла его в посмертном забытьи. Но теперь Рэй понимала, с чем сражаются все эти люди. Теперь она — одна из тех, кто разрушил всё, что было ей дорого.

 

Отступая, Рэй в последний раз взглянула в глаза дочери и прошептала слова, которые вплелись в утихающий гул толпы и растворились в осеннем воздухе.

 

«Никогда не забывай, кто ты есть».