Жемчужина в коллекции

На закате он всё же решил выйти из дома. Совсем скоро воздух начнёт сгущаться, краски поблёкнут, и его экспедиция перестанет иметь хоть какой-нибудь смысл.

Накинув куртку, он сунул за пазуху портативную рацию. Потянулся к висящей на стене винтовке, но в последний момент передумал. Взял только большой охотничий нож и пистолет. Не то, чтобы он непременно рассчитывал нарваться сегодня на неприятности. Скорее просто для успокоения. Уверенность в себе никогда не бывает излишеством.

Свернувшийся на крыльце, большим чёрным клубком, кот лениво приподнял голову, провожая его взглядом.

— Остаёшься за главного, — спускаясь по скрипучим ступеням, он погрозил коту указательным пальцем. — Смотри у меня!

Тот широко зевнул.

— Постараюсь возвратиться к полуночи.

Установка самому себе. Толстозадый, известное дело, едва ли спохватится и побежит его разыскивать, даже в том случае если обещание не будет исполнено.

Солнце стремительно скатывалось за опушку небольшой рощицы, состоящей в основном из высоких хвойных деревьев. Однако встречались тут и берёзы, а также несколько массивных дубов, под которыми обнаружилось полным-полно желудей. Отойдя от дома на расстояние в несколько сотен метров, он оглянулся, и невольно залюбовался открывающимся пейзажем, словно сошедшим с детского рисунка. Поляна, заросшая густой высокой травой, ему практически по пояс, маленький аккуратный домик в центре, тропинка, петляющая меж пологих холмов и горизонт, вдоль которого улеглась тёмно-зелёная каёмка леса.

Он коснулся металлической фляги, закреплённой на ремне у пояса. По едва ощутимому всплеску понял, что воды в ней осталось больше половины. Лучше конечно не забывать о ней перед уходом, всякий раз пополнять запас. Необходимо вырабатывать привычку. Кто знает, сколько ещё ему придётся тут торчать. Однако на вечер должно хватить.

Не то, чтобы на сегодня были запланированы какие-то особенно важные дела. Просто нужно обойти территорию. Изучить окрестности.

Он всё-таки нервничал. Заставлял себя ни о чём таком не думать, но мысли непременно возвращались к главному.

Что будет дальше?

Какова будет его роль в происходящем? Суждено ли ему вообще выйти на сцену, или придётся всё время просидеть здесь, вдали от всех, в качестве чьего-то дублёра. Просто ждать воли случая на скамье запасных.

Пройдя рощицу насквозь, он вышел к подножию более крутого холма и стал медленно подниматься, на ходу стараясь привести мысли в порядок. Природа вокруг показалась ему довольно дикой. Никакого асфальта или столбов-указателей помогающих сориентироваться на местности.

А далеко его всё-таки забросили.

Из следов цивилизации поблизости — только парус его парашюта, запутавшийся среди ветвей, метрах в пятистах отсюда.

И дом.

Лесничья хижина, которая оказалась точнёхонько на том месте, которое отмечал маленький крестик на карте. Она ждала его. Или такого как он. В ней было приготовлено всё необходимое для подобного случая. Вода. Запасы провизии. Снасти. Оружие.

Он включил рацию. Однако эфир был подозрительно пуст. Только сменив несколько частот, удалось наконец кое-что найти, да и то — всего лишь эхо чьих-то далёких голосов:

— … Что мы обо всём этом думаем… Небо прекрасно в любую погоду, и с облаками, и даже в грозу… Невозможно просто любить, нужно вдобавок ещё и уметь мечтать…

Его канал упрямо молчал.

Даже когда он достиг вершины холма, оказавшись на краю обрыва с которого открывался ошеломительный вид на долину, представшую далеко внизу — на бескрайние чащи лесов, на излучины рек — ему никто не ответил.

— Исток, это альфа, — повторял он. — Я на позиции. Жду дальнейших указаний.

Тишина на заданной частоте.

Он снова повернул ручку.

-…Что мы обо всём этом думаем… Недостаточно просто любить, нужно еще, чтобы кто-то обязательно тосковал о нас…

Стемнело довольно внезапно. Едва солнце только успело свалиться за горизонт, как окружающий его холм, и лес, и долину там внизу, тут же окутала первозданная тьма. Она была истинной, не тревожимой никакими внешними источниками света. В ней были все оттенки черноты. От, пестрящей тенями колышущихся деревьев, туманной мглы засыпающего леса, до бескрайней пропасти кромешной бездны.

Вот и всё. Он посидел немного на краю холма, свесив ноги с обрыва. Включив фонарь, сделал несколько пометок в блокноте. Пора было возвращаться назад. Довольно нелепая вышла прогулка. Но всё же он почувствовал некоторую уверенность. Часть территории осмотрена. И эта часть свидетельствовала о том, что место выбрано отнюдь не случайно. Это идеальный пункт наблюдения, идеальный форпост для сдерживания сил противника и передачи данных по закрытым каналам связи. Если кто-то появится тут, он может устроить засаду, окопаться прямо на этом холме и отстреливаться дни и месяцы напролёт. Относительно легко его будет снять только с воздуха. Но не станет же он постоянно сидеть на одном и том же месте. Если понадобится, он сумеет изрядно потрепать им нервы и спутать множество планов, какими бы идеальными они не были.

Вместе с темнотой пришел холод.

Плохо. Оставаться тут ночами будет не слишком уютно.

Спускаясь с холма, он то и дело спотыкался о торчащие из земли коряги, освещая их уже после того как они набили синяков на его лодыжках. Быстрее идти не получалось. Путь обратно занял в два раза больше времени, чем дорога приведшая его сюда. Это он тоже записал в свой блокнот.

 

Три ночи спустя, он проснулся весь в липком холодном поту. Хриплое дыхание ещё хранило саднящую боль, с которой из горла рванулся крик.

Он сидел на своём лежаке, подавляя приступ внезапной тревоги, до ломоты в глазах вглядываясь во мрак, вслушиваясь, и гадая, что, собственно, могло вызвать такой острый сбой в его нервной системе.

Послышалось?

Или, быть может, приснилось?

Что-то мягкое ткнулось в его ладонь.

Кот.

— Ах ты, паршивец! — он почесал мохнатое ухо, чувствуя возвращающееся в пальцы ответное урчание. — Так это ты меня разбудил?

Кот всегда был тут. Ждал его, как ни в чём ни бывало, встретив на крыльце дома в тот день когда он набрёл на хижину едва выпутавшись из строп парашюта. В эдакой-то глуши было гораздо больше шансов встретить дикого хищника. Скажем тигра. Откуда здесь вообще мог взяться жирный раскормленный кот?

Похоже его догадки верны. Кто-то регулярно посещал это место до него. Возможно, ранее оно использовалось совсем в иных целях. Для охоты, например. Или как перевалочный пункт во время наблюдения за дикой природой. Иначе и быть не могло.

Кот — единственный постоянный, и, по-видимому, очень давний обитатель хижины. Её настоящий и полноправный хозяин. Не то, что он.

Когда глаза немного привыкли, и сердце перестало пытаться выпрыгнуть наружу, пробив грудную клетку, он встал и стараясь не шуметь прошел ко входной двери. Все засовы были на своих местах. Окна забраны глухими ставнями, дабы поселившийся здесь не стал лёгкой добычей для тех обитателей прилегающих просторов, что могли охотиться поблизости и попытаться заявить свои права на занимаемую территорию.

Закончив возиться с запорами, выскользнул на крыльцо.

Тишина в окружающем его пространстве была скорее пугающей, нежели навевающей покой и умиротворение. Практически не качались деревья, не слышно стрёкота насекомых. Должно быть скоро уже рассвет. Небо над головой выглядело разлившимся и загустевшим мазком дёгтя. Его всё больше смущал оттенок этого неба. Днём  — фиолетово-голубое. Очень высокое, практически лишенное туч и даже облаков. Ночью — бездонное, застывшее, как и вся остальная чернота вокруг. Он не мог различить практически ни единой звезды.

А ещё он пока что ни разу не видел тут дождей. Погода стояла засушливая. Жарко днём. Промозгло до косточек ночью.

И было что-то ещё.

Это не было подкреплено конкретными фактами или зафиксировано достоверными наблюдениями. Скорее просто мимолётное ощущение на уровне бегущих по коже мурашек, волосков на затылке, ни с того ни с сего начинающих вставать дыбом. Но он ловил себя на этом уже не в первый раз. Отмахивался, одёргивал самого себя, ругал за разыгравшееся воображение. Но вскоре ситуация против его воли повторялась, становясь уже навязчивым тиком, неврозом который с каждым разом всё сложнее было побороть.

Чувство, что кто-то смотрит на тебя из ночной темноты. Пристально. Нахально. Но как ни вглядывайся, как не свети фонарём никого не видно.

Или буравит взглядом точку на спине, прямо промеж лопаток, скрываясь в густом, будто кисель, утреннем тумане. Сколько ни оборачивайся, не прислушивайся, не бросай в ту сторону камни — никого. Ни мимолётного движения, ни тени, никаких следов на влажной почве или хотя бы примятой травы.

А ведь будь то наблюдавший за ним из леса зверь — следов бы осталось много, он узнал бы их наверняка и давно уже знал, кем является его непрошеный гость.

Несомненно, виной всему — одиночество. Затянувшиеся дни ожидания. Полученные инструкции — ждать столько, сколько придётся.

Вот и теперь, крупные мурашки ползли вдоль его позвоночника, направляясь к затылку. С крыльца он видел не многим дальше того места, где заканчивались перила лестницы. Свет фонаря выхватывал отдельные предметы из зернисто-пористой тьмы: ржавую бочку для дождевой воды, колесо от старой телеги, вросшее в сырой газон. Но стоило чуть качнуть рукой и они тут же снова чернели и выцветали, словно испорченный негатив неумело проявленной фотоплёнки.

Устав оглядываться, он присел прямо на ступени крыльца. Покрутил ручку рации, с которой не расставался ни на минуту вот уже несколько долгих дней. Каналы связи молчали.

В остальном эфире — практически одни только помехи.

— …Что мы обо всём этом думаем… — ещё раз крутанув ручку, услышал он вдруг уже знакомый голос. — …Недостаточно просто ненавидеть, нужно обязательно иметь жертву для вымещения своей злобы…

Он не знал, откуда идёт передача. Но на данный момент это был  единственный источник сигнала, который регулярно удавалось найти.

-…Недостаточно просто знать кто твой враг. Крайне необходимо, чтобы он периодически напоминал тебе о своём существовании и подтверждал факт, что он по прежнему ничего не сделал на пути к тому, чтобы стать твоим другом…

 

Он пробыл тут уже две недели. Исходил окружающие холмы вдоль и поперёк. Сделал подробные рисунки в блокноте. Набросал тактику возможного ведения боя, изготовления скрытых ловушек и организацию укрытий на своей “высоте”. Он занял наиболее возвышенное плато на местности — в этом уже не осталось никаких сомнений. Всё, как и было задумано. Единственная дорога сюда отлично просматривалась с обрыва, серпантином огибала гряду холмов и заходила с другой стороны по наиболее пологому краю. Там он успел соорудить затор, на быстрой бронетехнике будет не пройти. Кто бы к нему теперь ни приблизился, в любом случае придёт снизу, а значит, окажется перед ним как на ладони в момент появления и в случае попытки напасть.

Время текло медленно, занять себя было практически нечем, и он стал мастерить заготовки для стратегических приспособлений, которые в теории могли понадобиться в будущем. Срубил пару деревьев. Разделил стволы и ветви на более длинные и более тонкие, более прочные и более упругие. И теперь занимался их обработкой, просушкой, приданием нужных форм.

Казалось, что все его занятия — в сущности, полнейшая бессмыслица.

Но шел семнадцатый по счёту день, когда рация внезапно ожила. Сквозь треск помех прорезался голос.

— Альфа, приём! Запрашиваю подтверждение связи! Альфа! Альфа!

Бредя по лесу, он сорвал передатчик с ремня.

— Приём! — отозвался он. — Альфа слушает!

— Альфа, это Исток. Ты готов действовать?

— Исток, — отозвался он. — Подтверждаю. Я на позиции и готов следовать приказу.

— Враг перешел в наступление. По нашим данным отдельные единицы могут быть сейчас рассредоточены в твоём квадранте.

— Исток, прошу пояснений. Что происходит за пределами моей зоны? Каков текущий сценарий?

— Не очень-то радужный сценарий, Альфа. Враг не согласен вести переговоры. Заваривается та ещё каша. Будь готов к поражению целей. Я буду наводить. Когда придёт время — слушай мою команду.

— Понял, Исток. Нахожусь в режиме ожидания. Подтверждаю готовность к действию.

В ту ночь он остался на утёсе с обрывом, прямо над долиной, завернувшись в спальный мешок. Винтовка с оптическим прицелом была установлена у самого края на невысокой треноге. Он смотрел в окуляр до тех пор, пока ещё мог что-либо видеть в стремительно сгущающихся сумерках. И буквально за секунду до того, как мир в очередной раз сковала чернота, уловил среди ветвей стремительное движение.

 

Во тьме не происходило абсолютно ничего. Он всю ночь пролежал ничком на животе, лишь изредка меняя положение тела, насколько это позволял ему спальник, чтобы не затекали мускулы. Он вслушивался — не раздастся ли треск сучьев, не мелькнёт ли в долине приближающийся огонёк. Но всё было недвижимо. Беззвучно. Мертво. Буд-то окружающий мир поставлен на паузу. Лишь его позвоночник всё покрывался и покрывался колючей изморозью мурашек, топорщились на затылке волоски и невольно начинали скрипеть до боли стиснутые зубы. Ему показалось, что следующего часа он уже не вынесет. Мозг готов был в любую секунду выключиться, активировав естественный предохранитель от зашкаливающего перенапряжения всех органов чувств и нервной системы в целом.

И стоило только первому лучику света зардеться у линии горизонта, как вся долина мгновенно ожила и задвигалась.

Взорвалась треском рация и на полной громкости в его мозг впился командный клич:

— Внимание, Альфа! Враг в поле видимости! Оружие к бою! Оружие к бою!

Он прильнул к окуляру винтовки. Палец плавно коснулся спускового крючка. Но там и застыл.

Казалось, что целей были даже не сотни. Тысячи. Рывками он дёргал прицел из стороны в сторону, пока не свело судорогой плечо. Силуэты мелькали между деревьев, направляясь в его направлении. Некоторые бежали довольно быстро. Другие просто шли, казалось никуда не торопясь, и не заботясь о том, что их могут заметить. Иные вообще — нелепо ковыляли, или даже прихрамывали, так, словно движение давалось им с немалым трудом. Но стоило ему лишь взять одну конкретную фигуру в захват, как она тут же исчезала. Нет, не пряталась за куст, обломок скалы или дерево. Просто растворялась, распадаясь прямо в перекрестье прицела. Чуть позднее до него, наконец, дошло, что буквально тут же они появляются снова, но уже совсем в иной области. На расстоянии метров пятидесяти — точно не меньше! — от того места где он застал их исчезновение.

Быть может, именно поэтому создавалось впечатление, что их так много. Но общую численность, в любом случае, не реально было даже приблизительно прикинуть.

Обман зрения?

Отвлекающий манёвр?

Быть может, это способ маскировки, основанный на какой-то новейшей технологии?

— Враг в зоне поражения! — верещала рация. — Открыть огонь!

— Хотелось бы…, — заворчал он, отбрасывая спальный мешок в сторону и быстро меняя позицию. — Да не тут-то…

Но основная странность была в другом. Он не видел среди них никого в форме, хотя бы немного походящей на военную. Никакого камуфляжа или, на худой конец, специализированных комбинезонов. Только обычные люди в самой простой повседневной одежде — мужчины, женщины, дети, старики.

Группа в несколько человек высыпала прямо на дорогу. Место просматриваемое лучше некуда. В руках ничего. Никакого, даже холодного, оружия.

— Внимание ВРАГ! Внимание ВРАГ! Стреляйте! Стреляйте! Стреляйте!

Внезапно он уловил движение совсем рядом, прямо тут на холме, слева от себя. Мгновенно повернулся, вскидывая винтовку наперевес. К нему шла темноволосая женщина в порванном в нескольких местах простом платье в цветочек. Он готов был поклясться, что всего секунду назад она была ещё там — внизу, на дороге, мелькая в объективе его прицела. Путь сюда, в обход, для неё должен был занять не меньше часа.

Этого просто не может быть!

Он поднял рацию, опуская дуло винтовки вниз.

— Исток, приём! Ответ негативный. Передо мной гражданский! Повторяю, найден безоружный гражданский!

Она растаяла прямо в воздухе, оставив после себя лёгкое колебание тумана, словно рассеивающийся дымок. И тут же появилась справа, на расстоянии вытянутой руки от него. Он рассчитал траекторию верно и тут же крепко ухватил её за плечо.

— Стреляй Альфа! Стреляй! Стреляй!

Кожа под его пальцами лопнула, сползая с фигуры женщины вместе с тонким платьем как водолазный костюм. Вместо упругого тела, по ладони скользнул вихрь влажных щупалец, а в следующую секунду опять остался лишь потревоженный воздух. Где-то неподалёку треснули сучья деревьев. Потом ещё и ещё. Звук постепенно удалялся.

Он бросил взгляд вниз — на долину. Остальные фигуры теперь замерли и больше не двигались.

— Исток!? —  исступлённо закричал он в рацию. — Кто ты на самом деле такой!!?

Но тут же понял, что задаёт вопрос в корне не верно.

— Кто вы ВСЕ на хрен такие!!?

Солнце ещё только показалось над долиной, разливая своё ослепительное сияние на многие километры вокруг. Но теперь его свет вдруг померк, словно его заслонили саваном, или кто-то сознательно приглушил яркость.

— Мы исследователи, — после некоторой паузы ответила рация.

— Зачем!!?

— Это то, чем занимается твой вид — постоянно убивает себе подобных.

Он отстегнул обойму и выбросил ружьё далеко в сторону.

— Я действительно мог бы это сделать. Мог причинить кому-то вред. И что бы случилось тогда!?

— Не волнуйся. Эти существа с Ориона. У них великолепная регенерация.

Всё ещё стоя над обрывом, он медленно опустился на колени, прямо в высокую мягкую траву, в которой валялся его спальный мешок.

— Значит, мне не показалось. Всё это — просто какой-то аквариум, верно? Я ведь даже не на земле?

— Мы воссоздали для тебя небольшой фрагмент твоего мира, чтобы условия жизни могли быть естественными.

— Впечатляет, — пробормотал он, гладя рукой большущий зелёный, удивительно правильной формы, лист лопуха.

— Предполагалось, что ты не заметишь разницы. Приношу тебе свои извинения. Очевидно, где-то была допущена неточность. Если ты поможешь нам — мы исправим ошибку.

— Почему я ничего не помню о том, что произошло? Как я оказался здесь?

— Мы намеренно подавили твои воспоминания. Но, если пожелаешь, можем снять блокировку. Позволить тебе вспомнить.

— Да я хочу этого.

— Решать тебе. Но предупреждаю, это может быть очень болезненно.

— Мне всё равно. И ещё один вопрос. После того, как вы наиграетесь, как скоро сможете доставить меня обратно домой?

Но на это никто ему уже не ответил. Сказалось напряжение всех последних дней и усталость бессонной ночи. Он повалился на бок, пододвинув к себе мешок, и тут же мгновенно уснул.

 

Ему снился тихий полёт над спящей Землёй. Над целыми континентами со множеством городов, морями и реками, огромными территориями гор, лесов и полей. Потом было падение с парашютом в красивейшую долину, согласно выполняемому им заданию.

— Сценарий не очень-то радужный, Альфа — поведала ему рация. —  Враг не согласен вести переговоры. Заваривается жуткая каша. Будь готов к огню на поражение.

И он был готов.

Вот только вместо приближающихся войск противника на горизонте вдруг вырос огромных размеров пунцовый гриб. Подул горячий ветер. Закипели реки. Корёжимые деревья летели по воздуху, обугливаясь за считанные секунды.

Стена пламени неслась прямо на него, когда кто-то тихонько тронул его за плечо и предложил следовать за собой.

Ещё до того как проснуться он уже осознал, что возвращаться ему попросту некуда.

 

Задыхаясь от крика, он сел на лежаке, обнаружив себя снова внутри проклятой хижины. Ставни не были заперты, входная дверь — распахнута настежь.

Тихонько бубнила лежащая на столе рация. Двое по очереди переговаривались на одном канале.

-…Что мы обо всём этом думаем… Ваш экземпляр либо подделан, либо испорчен…

-…О нет. Он уникален…

-…Тогда почему он даже ни разу не выстрелил?

-…Он один. Отсутствует инстинкт стаи. Однако когда они собираются вместе — то становятся способны уничтожать целые миры…

Выйдя не крыльцо, он заметил безмятежно свернувшийся на ступенях мохнатый комок. Протянул руку, чтобы погладить кота, но тут же отдёрнул её, потому что тот внезапно рассыпался.

Облако пушистых чёрных мотыльков бесшумно вспорхнуло в воздух. Словно в продолжение затеянной с ним игры, издеваясь над его растерянностью и беспомощностью, насекомые на миг образовали в воздухе огромное живое, едва уловимо шелестящее, панно изображающее силуэт свернувшейся клубком кошки с торчащими кверху заострёнными ушами и хвостом, изогнутым в знаке вопроса. Потом загудели сильнее, взмыли и рассеялись без следа.

— Проснулся? — спросила у него рация.

— Кошмары замучили, — хмыкнул он.

— Ты не представляешь, как много желающих уже собралось, чтобы на тебя посмотреть. Может, всё-таки, расстреляешь парочку орионцев?

— Нет, спасибо — ответил он. —  Сегодня не хочется.

— Вернуть тебе кота?

— Не надо. Если когда-нибудь найдёте настоящего, тогда конечно. Но только не этого.

— Что-нибудь ещё нужно?

— Оставьте рацию.

Он спустился по ступеням навстречу занимающемуся новому дню. По позвоночнику уже привычно полилась изморозь. Болезненно напрягся затылок. На пороге слышимости он уловил нарастающий гул, словно шум выходящего из берегов прибоя, или рукоплескание неисчислимой толпы.

— А теперь внимание! — раздалось вдруг сразу со всех сторон. — Экспонат из самых дальних глубин космоса!

По небосводу плыла гигантская тень. Тысячи взглядов, многие тысячи разумов испытующе и удивлённо взирали на него в эту секунду.

Он встал посреди двора и выпрямился в полный рост, распростав в стороны руки, ладонями вверх, лицо запрокинул к небу.

И знакомый голос, который раньше он слышал только из рации, раскатисто, от края до края видимого горизонта, молвил:

— Смотрите! Вот он! Самый идеальный убийца во вселенной! Жемчужина в нашей коллекции: Человек!