Август

Девушка стояла на обочине, вытянув руку с поднятым большим пальцем, и смотрела прямо ему в глаза. Он немного сбавил скорость, все еще не веря. Она не опустила руку, даже когда они поравнялись. Он нажал на тормоза чуть сильнее, чем планировал, и машина с визгом остановилась, проехав мимо на несколько метров. Незнакомка подбежала и открыла дверь.
— Добрый день! Вы едете в город? Подкинете меня до станции? Я могу сесть? Вы не против?
От такого количества вопросов он совсем растерялся и просто кивнул в ответ. Она забралась в автомобиль, предварительно закинув на заднее сиденье средних размеров дорожный рюкзак.
— Спасибо! Я Марго.
Девушка посмотрела на него немного испуганно, потому что он внезапно побледнел. Их глаза встретились, и она увидела, как расширяются его зрачки.
— Простите. Вы понимаете по-английски?
Он стряхнул с себя оцепенение и ответил, стараясь контролировать голос:
— Да, я вас понимаю.
— А, ну хорошо. А то мне показалось… А как вас зовут? Кстати, спасибо, что подвезли!
— Меня зовут… Гилберт.
Перед тем, как произнести своё имя, он сделал паузу, как будто вспоминал его. Да и произнес его неуверенно, как человек, который пробует на язык незнакомое слово.
— Гилберт? Вы не шутите?
— Это моё имя.
И он снова поглядел на нее со страхом. Марго весело улыбнулась.
— Никогда не встречала Гилбертов. Вы из Швеции?
Он включил поворотники и выехал на дорогу. Машина быстро набрала скорость.
— Из Дании.
Она немного помолчала, рассматривая интерьер салона.
— Так куда вы направляетесь? Вы местный?
Он ответил, не поворачивая головы:
— Почему вы решили, что я местный?
— Едете без навигатора.
— Да.
— Что — да?
— Еду без навигатора.
Марго хихикнула. На вид ей было не больше тридцати, она была хорошенькая, с короткими чёрными волосами, которые пребывали в легком беспорядке. Девушка наклонилась вперёд, чтобы найти рычаг регулировки пассажирского сиденья — ее длинные ноги упирались в торпеду.
— Где тут нажимать?
— Не знаю.
Она удивленно подняла голову и, посмотрев на него, поняла, что он не шутит.
— Как это не знаете?
— Просто не знаю.
— Но вы же как-то регулируете своё кресло?
— У него рычаг слева внизу.
Она пошарила рукой справа и отодвинулась.
— А говорите, не знали.
Гилберт пожал плечами.
— Я с вашей стороны никогда не ездил. Вы так и не сказали, куда вам нужно.
— На станцию, в город.
— В какой город?
— Как в какой? В Витабор. На станцию.
Он кивнул и ничего не ответил. Вид у него по-прежнему был напуганный. Марго опустила руку в карман и проверила, на месте ли электрошокер. Он был на месте. Девушка предприняла ещё одну попытку разговорить странного незнакомца.
— Так вам это по дороге? Куда вы едете?
Он, наконец, повернул голову в её сторону.
— Я отвезу вас.
— Вы не ответили на вопрос — простите, конечно. Я вечно задаю кучу вопросов, но у меня такая работа.
— Что за работа — задавать вопросы?
— Я журналист. Нет, я не такой журналист, как вы подумали, я пишу для газеты.
— Я ничего не подумал.
Она заметила, что с его речью что-то не так. Говорил Гилберт красиво, но как-то странно. Марго задумалась, пытаясь понять, что же здесь необычного. Водитель добавил:
— Я никуда конкретно не еду. Могу отвезти вас, куда пожелаете.
— Как это никуда конкретно?
Он снова пожал плечами:
— Просто странствую.
— Странствую? Кто так говорит? Вы такой… простите.
Она сконфуженно замолчала. Марго поняла, что было не так — в речи Гилберта то и дело проскакивали слова, которые давно никто не использовал в повседневном общении. Но у него это выходило довольно мило, хоть и странно.
— Так куда вы держите путь, Маргарита?
И он снова посмотрел на неё пристально, с испугом и словно прося прощения. Ей стало не по себе. Девушка смущенно улыбнулась.
— Я еду в Ярославль, это в России. Я оттуда родом.
— В России. Вы здесь проездом?
— Нет, я приезжала к своей бабушке. Она живёт в Богославке, тут недалеко совсем.
Гилберт вцепился в руль так, что побелели костяшки и уставился на дорогу. Марго не заметила.
— А вы? Вы не сказали, откуда едете.
— Не сказал.
Девушка покачала головой и обиженно отвернулась. За окном тянулись кукурузные поля среди холмов. Водитель вздохнул.
— Простите, Маргарита. Я не сказал, откуда еду потому, что я…
Она повернулась к нему, любопытство взяло вверх.
— Потому, что вы…
— Я не знаю, как бы мне изъясниться.
— Изъясниться?
Марго прыснула, но сразу же взяла себя в руки. Он не обратил на это внимания.
— Я всегда в пути, Маргарита. Я всегда еду вперёд.
В её душе вдруг загорелся маленький тёплый огонёк — Марго почувствовала, что этот парень ей нравится, но не могла понять, почему. Этот странный говор, пугливый взгляд, нежелание общаться — все это было очень необычно, и вообще, нормальная девушка должна быть более осторожной с такими загадочными незнакомцами. Но весь этот Гилберт был насквозь пронизан таинственностью, а она просто изнывала от любопытства. И потом, какая может получиться статья!
— Тогда, возможно, вы сможете подбросить меня до Кракова? Там я смогу сесть на экспресс.
Водитель недоверчиво покосился на неё.
— Могу, вот только…
— Отлично. Но я должна задать вам личный вопрос.
— Личный вопрос?
— Да. Вы не против?
— Нет…
Марго набрала в грудь воздуха и выпалила, зажмурив один глаз:
— Гилберт, вы маньяк?
Он повернулся и уставился на девушку с таким тупым выражением, что она расхохоталась.
— Нет, вы не маньяк! Вы понимаете, я просто должна была спросить.
И она снова рассмеялась.

Он ехал молча, иногда переключая радиостанции. Дорога постепенно уходила вверх, начинался серпантин. Марго нарушила молчание.
— И все-таки вы местный.
— Почему вы так в этом уверены?
— Я говорила, вы едете без навигатора.
— У меня его нет.
— Как это, нет? У всех есть навигатор в телефоне.
— У меня нет телефона.
Девушка не ответила. Что тут можно было ответить? Этот Гилберт гораздо более странный, чем ей показалось поначалу.
Они прошли очередной поворот, и впереди показались живописные развалины старинного замка на скале. Гилберт спросил:
— Вы знаете, что это за место?
Она покачала головой. Он сказал:
— Глызьма. В ней жил литовский барон. Его зарезали разбойники, когда он спал пьяный в трактире, в тридцати милях отсюда. Говорили, что их подослал его брат. Вы правы, я хорошо знаю эти места.
— Никогда не слышала об этом. Расскажите ещё что-нибудь.
— К северу отсюда на скале есть родник с самой вкусной в мире водой. Он выбивается из-под дуба, которому уже больше трёхсот лет.
— Ого! Может, заедем туда?
— Нет.
Он ответил слишком резко, словно его пугала эта мысль. Марго хотела спросить почему, но сдержалась.
— А ещё что здесь есть интересного?
— Теперь ваша очередь рассказывать. Я внемлю.
Маргарита улыбнулась. Когда просят в такой необычной форме, отказать сложно.
— Я приезжаю сюда раз в пару лет к своей бабушке, в деревню. Мама уехала учиться в Москву и вышла там замуж, так что я наполовину полячка. Бабушка уже совсем старая. Мне здесь нравится, тут хороший воздух и природа. И люди. Я могу попросить вас ненадолго остановиться?
Он с беспокойным видом повернул голову:
— Остановиться? Зачем?
— Ну, мне нужно на минутку выйти. В кустики.
Гилберт заерзал в кресле, явно встревоженный.
— А без этого точно никак не обойтись?
— Да что с вами! Здесь нельзя останавливаться? Я быстренько, не волнуйтесь.
— Только не задерживайтесь.
Свернув на обочину, он включил аварийные огни и остановился. Марго вышла и неторопливо стала спускаться с насыпи. Какой же он нервный, этот датчанин. Что с ним такое?
Она устроилась в высокой траве и уже почти закончила, когда услышала резкий звук полицейской сирены. Наверху зашуршали колеса, и раздался звук открываемой двери.
— Сэр, здесь нельзя останавливаться. Прошу вас убрать автомобиль.
Гилберт что-то ответил, но она не расслышала.
— Ваши документы, сэр. Спасибо.
Марго заторопилась обратно. Песчаный склон осыпался под ногами, двигаться приходилось осторожно. Она поднялась наверх и увидела полицейского, который с отстраненным видом разглядывал бумажник водителя. Она плюхнулась в кресло и заглянула в водительское окно, мило улыбаясь.
— Простите, офицер! Это моя вина, я совершенно не могу терпеть! Если хотите, можете выписать мне штраф!
Полицейский протянул бумажник.
— Уберите машину, сэр. Здесь нельзя останавливаться.
Он пошел назад, а Гилберт выехал на дорогу и нажал педаль газа. Марго покачала неодобрительно головой.
— Ты бы сказал, что там остановка запрещена, я бы потерпела.
Криво ухмыльнувшись, тот заметил:
— Дело не в том, что остановка запрещена.
— Что? Что ты имеешь в виду?
Она не заметила, что маленькое приключение их сблизило, и теперь они общались, как друзья.
— Ничего не ответив, он переключил радиостанцию и стал слушать музыку.

***

За окном проносились поля, холмы и маленькие аккуратные польские деревушки, утопающие в зелени живых изгородей. Разговор не клеился.
Маргарите было ужасно любопытно, что за тайну хранит ее новый знакомый. В том, что тайна была, она не сомневалась. Однако, чтобы узнать ответ, нужно для начала знать вопрос, а она не представляла, о чем нужно спросить Гилберта, чтобы тот пролил свет на своё загадочное поведение. Наконец, она совсем потеряла терпение.
— А давно ты уже водишь автомобиль?
— Давно.
Марго хмыкнула, показывая, что большего и не ожидала, и взяла с торпеды бумажник. Водительское удостоверение было вставлено в прозрачный кармашек на развороте, но она не сразу его заметила.
— Господи, ты когда последний раз менял… Она замолчала. Документ был составлен на незнакомом языке, но цифры были вполне понятны.
— Выдано в шестьдесят четвертом году. Гилберт, это твои права?
— Права ладные. Чем не нравятся?
— Но… Слушай, у меня такое чувство, что ты надо мной смеёшься.
— Нет! Я не смеюсь над тобой, нет!
Он посмотрел на неё с виноватым видом. Марго сунула ему под нос бумажник.
— Шестьдесят четвертый год выдачи! Они вышли из употребления, когда ты ещё даже не родился! Или это не права? Тогда где же права?
Девушка принялась рыться в портмоне. Гилберт воспринял это на удивление спокойно, просто продолжая вести машину. Водительского удостоверения она так и не нашла, и это было странно, ведь полицейский проверял его документы и не сказал ни слова. Через несколько километров, проезжая мимо рекламного баннера Макдоналдс, он сказал, что им нужно заехать перекусить. Марго была не против — она не ела с самого утра, а уже был третий час.
— Отлично, заодно приведу себя в порядок. — Она провела рукой по беспорядочно лежащим чёрным волосам. Водитель отрицательно покачал головой.
— Заедем в Макавто.
— Но почему? Ты сам не хочешь, ну, я не знаю, заглянуть в уборную? Почему обязательно жевать по дороге, ты же вроде никуда не спешишь!
— Я не могу останавливаться.
Маргарита всплеснула руками.
— Но ты же остановился, чтобы подобрать меня!
Он отвёл взгляд и ответил:
— Ты просила, чтобы тебя подвезли.
Марго уставилась на него удивленно:
— Я? Голосовала?
— Да, ты вытянула руку, вот так.
И он поднял большой палец. Девушка задумалась, вспоминая.
— Нет, тебе показалось. Я даже не слышала твоего автомобиля. Ты знаешь, он у тебя очень тихий. Это гибрид?
— Гибрид?
— Да, гибрид. Что?
— Этого не ведаю.
Она почувствовала, что закипает.
— Можешь есть в машине, но я все равно пойду в туалет. Можешь меня не ждать, если так спешишь.
Гилберт посмотрел на неё тем самым взглядом, которым встретил в первый раз — испуганным и виноватым, но ничего не сказал.

Он всё-таки заехал в макавто. С совершенно обыденным видом пропустил столбик заказов и кассу и подъехал к окошку выдачи. Маргарита ткнула его в плечо:
— Эй, проснись, ты проехал мимо!
Вместо ответа он просто опустил стекло. В окошке появился молодой улыбчивый человек с пакетом и бумажными стаканчиками.
— Ваш заказ, сэр. Приятного аппетита!
Гилберт равнодушно принял пакеты и проехал на стоянку. Девушка снова ткнула его в плечо:
— Эй! Ты забыл заплатить!
Он вытащил из пакета сэндвичи и швырнул на торпеду.
— Гилберт!
— У меня нет денег.
— Как это нет денег?
— Просто нет, и все. И потом, никто не просит нас заплатить.
Он сказал это равнодушно, и ей даже показалось, немного грустно. Девушка покачала головой и уверенно вылезла из автомобиля. Она подошла к окошку выдачи и обратилась к розовощекому парню, который отдал им пакеты.
— Простите! Мы забыли оплатить заказ!
Он нажал несколько кнопок на дисплее монитора и прищурился.
— Нет-нет. Все в порядке.
— Но…
— Не волнуйтесь, вы все оплатили. Приятного дня.
Совершенно сконфуженная, Маргарита отправилась в дамскую комнату. Там никого не было, и она спокойно устроилась возле большого зеркала над раковинами. Быстро привела в порядок волосы, поправила макияж, вымыла руки и отправилась назад, на стоянку.

Гилберт лежал на капоте своей машины, удерживаемый двумя полицейскими. Марго подбежала к ним.
— Что случилось?!
Один офицер повернулся.
— Вы Маргарита?
— Да, я Маргарита!
— Ваш друг должен немедленно покинуть территорию поселка.
— Но почему? Мы ничего не нарушаем!
— Вы можете остаться.
Она посмотрела на Гилберта.
— Что ты успел тут натворить? Ты что-то им сказал? Почему нам нельзя спокойно поесть!?
Второй полицейский тоже повернулся и сказал тоном первого:
— У нас нет к вам претензий, мисс. Но он должен уехать.
— У меня такое чувство, господа, что вы спрашиваете разрешения! При всем уважении к вашим значкам.
Копы переглянулись, и первый зло ответил, ткнув водителя локтем под ребра:
— Он не хочет уезжать без вас.
Маргарита увидела, как парень сморщился от боли — полицейский сильно заломил ему руку.
— Хорошо, хорошо! Мы уезжаем, отпустите его, прошу вас!
Офицеры отошли и, как ни в чем не бывало, стали разговаривать, лениво на них поглядывая. Девушка помогла Гилберта подняться и села в машину. Они тронулись, выехали со стоянки и поехали вперёд. Когда ресторан скрылся за поворотом, она спросила:
— Ну и что это было?
Датчанин грустно вздохнул.
— Я говорил, нельзя останавливаться.
Немного помолчав, Марго добавила:
— И почему у меня не взяли деньги? Что это все значит?
— Обычно водитель передо мной забывает забрать заказ и уезжает.
— Обычно? Что значит — обычно?
Он посмотрел на нее долгим взглядом и ответил:
— Ты, правда, не ведаешь или притворяешься?
— О чем ты вообще говоришь? Чего я не знаю?
Водитель снова бросил на неё взгляд, словно размышляя.
— Не ведаешь, и верно. Тогда ты одно мне не поверишь.
Совершенно сбитая с толку, Марго замолчала и стала смотреть вперёд. Полицейские вывели её из себя. И этот Гилберт со своими странностями и загадками тоже. Что он там натворил, пока она красилась? За этими размышлениями девушка не заметила, как они заехали на заправочную станцию. Датчанин вышел, поприветствовал продавца и попросил залить полный бак, после чего снова сел за руль. Дождался, когда тот закрутит крышку бака и не торопясь начал выезжать на дорогу.
— Эй! Гилберт! А деньги?
Он остановился.
— У меня нет денег.
— Но надо же заплатить!
— Заплати, если хочешь.
Маргарита вынула из рюкзака кошелек и направилась в сторону кассы.
— Шестая колонка.
Полная женщина в окошке скрестила ладони и замотала головой.
— В чем дело? Мы заправили полный бак!
— Ничего не нужно! У нас действует акция!
— Что ещё за акция?
— Каждая двадцатая тойота Камри заправляется бесплатно, поддержка бренда! Тойота — управляй мечтой!
Девушка с потерянным видом вернулась к машине. Возле неё стоял здоровенный небритый мужик и стучал кулаком в стекло водителя.
— Вали отсюда нахрен, урод, пока я тебе морду не набил! Я последний раз предупреждаю! Последний шанс тебе, пижон!
Марго подбежала и юркнула в салон.
— Что ему нужно?!
Вместо ответа Гилберт тронулся. Пнув напоследок ногой по бамперу, дебошир погрозил им вслед кулаком и побрел в другую сторону. Они выбрались на дорогу и набрали скорость. Водитель посмотрел на неё и сказал:
— Вот так всегда. Нельзя останавливаться.
Девушка нахмурилась, размышляя. Происходящее никак не лезло в логические рамки, и все же он был прав — каждый раз, когда они останавливались, начинались неприятности. И как только они ехали дальше, все приходило в норму. Марго спросила:
— Скажи, если так бывает каждый раз, почему ты подобрал меня?
— Ты протянула руку.
— И что с того?
— Никогда… мне никто, никогда не протягивал руку на дороге. Меня словно не видят, понимаешь? А ты посмотрела мне прямо в глаза и, когда я заглянул в них, я увидел…
Он стиснул руль и уставился на дорогу.
— Что ты увидел?
Гилберт долго молчал, перед тем, как ответить.
— Очень давно… у меня была девушка. Она была похожа… на тебя.
— На меня?
— Не могу растолковать. Она была похожа на тебя, очами.
— Очами? Глазами?
— Да, глазами. И, когда я посмотрел на тебя, я…
— Ты испугался.
Маргарита не хотела говорить этого, слова сами соскочили с языка. Попутчик даже немного втянул голову в плечи.
— Да. Я испугался.
— Почему? Почему ты испугался меня?
— Не тебя. Её.
Девушка нахмурилась, размышляя. Между бровей образовалась складочка.
— И зачем ты остановился, если испугался?
Он снова посмотрел на неё, но теперь в его глазах не было страха.
— Она умерла.
— Кто?
— Маргарита.

***

Солнце клонилось к закату. Гилберт рассказывал — наконец-то Марго добилась своего. Рассказчик он был никудышный, к тому же все приправлял старинными словечками.
Оказывается, его девушка жила в Богославке, той самой деревеньке, в которой гостила у бабушки Маргарита. Они встречались полгода и были влюблены, как пара лебедей. А потом ему срочно понадобилось уехать по делам в Краков, он пустился в путь один, хотя она так просила взять её с собой. Когда Гилберт вернулся, она умерла. У неё были глаза Марго и её имя. И он был уверен, что все это не совпадение.
— Скажи, а давно это было? Я езжу к бабушке с пяти лет, может быть, мы даже встречались с твоей Маргаритой?
Он посмотрел на неё, размышляя, как бы ответить, и ответил как есть.
— Триста пятьдесят лет назад.
Ни намека на шутку не увидела она на его лице. Она вдруг поняла, что было с ним не так. Этому парню на вид не больше сорока, и можно даже дать тридцать или тридцать пять, если бы не глаза. У него были глаза старика, уставшего от жизни старца, ждущего своего конца с покорностью чёрного монаха. И все эти словечки, и его странное поведение… Все совпадало.
Маргарита закрыла глаза и постаралась стряхнуть с себя наваждение. Никто не может прожить столько лет и остаться незамеченным. Здесь что-то не так, он, скорее всего, сумасшедший. Или она сама сошла с ума. Девушка открыла глаза и снова посмотрела на датчанина. Он продолжал рулить, спокойно глядя на дорогу.
— Триста пятьдесят лет. Прекрасно. И я должна тебе поверить.
— Нет, ты ничего мне не должна.
— Вот же зараза, с тобой просто невозможно разговаривать как…
— Как с кем?
— Как я привыкла. Прости. Но это просто невероятно.
Солнце коснулось горизонта, осветив небо бордовыми лучами. Марго спросила:
— Если тебе нельзя останавливаться, хотя я не понимаю почему, то как ты отдыхаешь?
— Я не отдыхаю.
— Ты не спишь?
— Сплю. Если я должен поспать, я останавливаюсь. Я даже могу успеть сполоснуть лицо ключевой водой, прежде, чем меня прогонят.
— Скажи, Гилберт, кто все эти люди, которые преследуют тебя?
— Они меня не преследуют. Они не знают меня, а я не знаю их.
— Но почему тебя не оставят в покое?
Он не ответил. По дороге им попался небольшой супермаркет, в котором её загадочный попутчик набрал немного еды и воды, пару полотенец, зубную щетку и плед. Он вышел, даже не удостоив кассира взглядом. В этот раз Марго не сопротивлялась, просто с интересом наблюдала за происходящим. Их словно не видели. Она остановилась у кассовой ленты, взяла с полки шоколадку и пошла к выходу. Гилберт уже был снаружи.
— Девушка, вы не заплатили!
Она виновато улыбнулась и вынула заранее приготовленную купюру. Получается, право брать все бесплатно на неё не распространяется. Она задумалась. Каждый раз, когда их выгоняли, она могла остаться. К ней не было никаких претензий. Интересно…
Когда она вышла, Гилберт отбивался от здоровенного черного добермана, который яростно лаял и бросался на пакеты с едой. С трудом сев в машину, водитель захлопнул дверь и швырнул покупки назад. Маргарита запрыгнула следом.
— Это просто невероятно! Я ничего не понимаю! Откуда взялась эта собака!?
Он вывел машину на дорогу и поехал в правой полосе, подыскивая место для ночлега. Девушка покачала головой.
— Я ещё ни разу не ночевала в машине. Должно быть, это страшно неудобно! Может, поищем мотель? Я заплачу.
Попутчик посмотрел на неё удивленно.
— Мотель?
— Да, Гилберт, мотель. Дом для путешественников. Таверна. Или трактир? Как ты это называешь?
Он почесал в затылке. Вид у него был удивленный.
— Я так давно не ночевал в мотелях…
— Почему? Это опасно?
— Не слишком. Меня просто выставят, как только взойдёт солнце. Я уже привык спать в машине, вот и все.
— Значит, ты согласен?
— Да.

Мотель показался почти сразу же после этого разговора. Они остановились, и Маргарита побежала искать администратора, весело подпрыгивая. Перспектива ночевать в жестком кресле её совершенно не радовала, и любой отель по сравнению с ней был отличным вариантом.
Хозяйка оказалась за стойкой. Она сдала им одну комнату, сославшись на то, что больше мест нет. С Гилберта денег не взяла, смерив его брезгливым взглядом. Приветливо улыбаясь Маргарите, она выдала ей ключи и показала номер. Отель оказался весьма приличным, с отдельным душем и туалетом. Комната была небольшая, но чистая и аккуратная. Кровать была одна. Хозяйка перед уходом покосилась на Гилберта и спросила, обращаясь к Маргарите:
— Раскладушку принести?
После секундного раздумья девушка отрицательно помотала головой. Ей стало жалко этого датчанина, который уже забыл, как спать в нормальной кровати. Но и себя ей было жалко не меньше. Кровать была большая, вдвоём они прекрасно поместятся.
Пока она изучала обстановку, её попутчик залез в душ и энергично мылся, напевая себе под нос популярную мелодию. Он вышел, обернув полотенце вокруг бёдер, и принялся рыться в пакетах в поисках сменного белья.
«А он очень даже ничего» — подумала Марго и пошла в душ.

В номере было совсем темно. Она думала, что заснет сразу же, но в голову лезли всякие мысли. Гилберт лежал тихо, завернувшись в одеяло и, судя по всему, спал. Почему его отовсюду гонят? Почему не просят денег? То, что он старый, как секвойя, этого не объясняет. Любопытство корреспондента разрывало Марго на части, ей хотелось разбудить человека-загадку и вытрясти из него всю правду. Или, что там он от нее скрывает… Постепенно её мысли стали путаться, скатываясь куда-то в глубину, как капли по стенкам колодца, все ниже и ниже, туда, где нет света и звука, туда, где властвует бог забвения. Марго заснула.

***

Проснулась она от птичьего гомона. Солнце проникало в сенник сквозь щели в старой крыше, высвечивая пылинки косыми лучами. Гилберт лежал рядом, он был совершенно голый. Она провела пальцами по его груди и прижалась к любимому всем телом. Он пробормотал что-то неразборчиво, но не проснулся. Марго нашла сарафан, отряхнула его от соломы, надела и вышла на улицу. Возле старой мельницы никого не было, и девушка, скинув платье, нырнула в пруд. Она достала до дна, перевернулась и посмотрела на поверхность воды, играющей бликами в лучах солнечного света. На фоне неба появилась тень.
Девушка вынырнула и увидела старую Марту, которая стояла на берегу, опершись на кривую узловатую палку.
— Совсем ум потеряла, потаскуха. Ты бы ещё до обеда под водой просидела, тогда тебя точно сожгут, как дочь плотника Якова. Ума лишилась от любви, дурья бабья голова. Где твой лорд, в бок ему вилы?
— Спит. Не кричи, старая. Зачем пришла?
Марта повернулась в сторону мельницы, по- утиному переваливаясь.
— Вот и пусть далее спит. Тебе уходить надобно, Маргарита.
— Что ты, бабка, говоришь?
— В городе про тебя плохие слухи ходят. Смотри, попадёшься. Будь я на твоём месте — сейчас же все бросила и уехала, куда глаза глядят. А глядят они у меня в Краков. Сама, небось, знаешь.
— И что говорят? Что порчу навожу?
— Дура ты. Что женихов богатых околдовываешь, вот что говорят. Это пострашнее будет. Бабий язык хуже ножа под ребра.
Маргарита нахмурилась.
— Вещи соберу.
— А как же любовник твой? Оставишь на сеновале?
— И не мечтай, старая. Гилберт меня с собой в Краков заберёт, и пусть богуславские уродины на своих языках удавятся.
Старуха покачала головой, осудительно или сокрушенно — непонятно. Слишком уж коротка стала её шея.
— Не доведёт этот щеголь тебя до добра. А вот до костра может. Ехать тебе надо, девочка. А он пусть себе спит. Захочет — найдёт. А не захочет — так и черт с ним.
Маргарита отжала воду из толстой косы и потянулась. Бабка посмотрела на неё с улыбкой.
— Какая ты красавица. Одевайся давай, хватит. И так вся деревня тебя ненавидит.
— Да и пусть ненавидит. Гилберт меня любит.
— Ох, не нравится мне наш разговор. Видно, не бывает в одном теле и красоты, и ума одновременно. Я тебя предупредила.
И старуха пошла прочь, ковыляя. Марго пробралась в сенник и уселась голыми бёдрами на грудь спящему любовнику.

***

Было совершенно темно. Маргарита провела ладонью по одеялу, пытаясь понять, в какой части реальности сейчас находится — в той, что почти нормальна или все ещё в той, которая совершенно точно существовать не имеет права, поскольку находится в глубоком прошлом.
Её попутчик по-прежнему был на том же месте. Марго чувствовала жар, идущий снизу, это было просто невероятно, она ещё никогда такого не испытывала. Девушка встала, разделась и обошла вокруг кровати. Сдернув с Гилберта одеяло, она уселась ему на грудь и пощекотала под подбородком.

Утром хозяйка их выставила с первыми лучами солнца, как он и сказал. Спорить было бесполезно — леди могла остаться, а вот мужчина пусть уезжает, и это не обсуждается. Иначе вызову полицию.
Маргарита не стала продолжать эксперименты, отметив только, что когда разговор заходил о ее попутчике, глаза хозяйки слегка стекленели, а лицо приобретало легкий оттенок дебильности. Через двадцать с боем добытых минут они уже ехали дальше. Гилберт молчал, изредка поглядывая на неё с изумлением.
— Прекрати. Что это за взгляд? Что он означает?
— Я…
Он выдохнул и уставился на дорогу.
— А ночью ты был более уверен в себе.
— Прости милосердно. Ты прекрасна.
— В чем тогда дело?
— Я не ложился с женщиной с того самого дня, как…
— Утром на старой мельнице.
Он посмотрел на неё так, словно Марго схватила его за яйца и сжала что было силы. Она усмехнулась.
— Ничего не хочешь рассказать?
Скиталец собирался с силами целых двадцать минут. Наконец, он заговорил.
— Я проклят, Маргарита. Так девушка, которую я любил… я её предал. Я бросил ее тогда, когда должен был защитить, из страха сбежал, и она погибла.
— Погибла? Что случилось?
— Ее сожгли на костре, как ведьму.
Марго открыла рот, поднесла руку ко рту, её сковал ужас. Так девушка из её сна. Старая Марта предупреждала её, а она не послушалась!
— Ей нужно было бежать из деревни. Что случилось? Почему Маргарита осталась?
— Из-за меня. Я сказал ей, что мне нужно забрать документы — в Кракове у меня было дело по поводу наследства. Я уехал в поместье, а когда вернулся, там была вся деревня. Я должен был забрать её с собой, но испугался и уехал. Я думал, что успею съездить в Краков, получить индульгенцию инквизиции и вернуться, пока она сидит в казематах. Но я не успел.
Гилберт замолчал. Он тяжело дышал, слова давались ему с большим трудом. Марго тоже молчала, боясь нарушить его откровение. Он перевёл дыхание и продолжил:
— Её сожгли вечером, а я приехал утром. У меня было с собой отпущение грехов для нас обоих, и я швырнул его в пепел, который от неё остался. Она прокляла меня за то, что я бросил ее тогда, оставил толпе. А ведь я мог забрать её, мог, но испугался. Староста выгнал меня из Богородицы, я чудом не напоролся на вилы деревенских мужиков. Потом я поехал обратно в Краков — хотел пожаловаться епископу, чтобы отомстить за её смерть, но он меня не принял. В городе кто-то возвел на меня напраслину, что я покрываю ведьм и еретиков, и я сбежал. И с тех пор нигде мне не рады, никто не берет с меня денег и все хотят только одного — чтобы я поскорее уехал.
Маргарита водила рукой по пыльному пластику торпеды и не знала, что сказать. Гилберт получил по заслугам, но за триста пятьдесят лет так намучался, и он страшно раскаивается. Винит себя в её гибели. Девушка хотела его утешить, но не могла — перед её внутренним взором вставало то утро на мельнице и молодая ведьма. Она любила его. Она бы отдала за него жизнь, а он сбежал в самый неподходящий момент.
— Скажи, Гилберт, а ты ни разу не пытался остаться где-нибудь хотя бы на пару дней? Спрятаться в лесу или в заброшенном доме?
Странник ухмыльнулся горько.
— Пытался. В лесу приходят дикие звери, а в старых домах рушится крыша или лезут крысы. В пещерах становится невыносимо холодно, на островах бушуют ужасные ураганы, в пустыне меня находят кочевники или стаи бродячих собак. Я могу остановиться только для того, чтобы поесть, поспать и справить нужду. Я проклят, Маргарита. Последний раз, когда я решил это проверить, я не уехал по требованию полиции. Это было в Турции. Меня избили, но я настоял на своём. Тогда они посадили меня в свою машину и отвезли в участок.
— И что? Ты там переночевал? Значит, проклятье не всесильно?
— Участок оказался переполнен. Меня отвезли в другой город. Там тоже не было места. Потом оказалось, что я не в юрисдикции этого округа, и меня повезли в соседний. Они таскали меня двое суток по дорогам и изоляторам, но так и не смогли пристроить.
— И что было потом?
— В конце концов, я устал от постоянных тычков дубинками и оскорблений, и ушёл.
— Как это, ушёл?
— Просто встал и вышел на улицу из участка. Пошёл на штрафстоянку, выбрал машину поприличнее, сел за руль и уехал.
— Что!? Ты угнал машину?
— Да. Не волнуйся, её не будут искать. Она, скорее всего, невозвратная, или списана на утилизирование.
— На утилизацию.
— Да, на утилизацию. А едет отменно.
— Так это тот самый автомобиль!?
Гилберт кивнул. Марго изумленно смотрела на его равнодушное выражение лица.
— И часто ты так делаешь?
— Всегда. Это самый спокойный вариант. Один раз я сел в машину на улице, и меня шесть раз останавливал патруль.
— И как ты выкрутился?
— Я не выкрутился. В машине были документы владельца, а он как две капли воды похож на меня. Но за ней числилось несколько крупных штрафов, и полиция обращала на номера внимание. С машинами на штрафстоянках такого не бывает.
Маргарита качала головой, совершенно ошарашенная. Вот же ему не везёт! Неужели такое возможно? Словно весь мир сговорился существовать только ради того, чтобы странник вечно мучился, скитаясь по нескончаемым дорогам?
— Скажи, а как так вышло, что ты ехал так близко? Так близко к моей деревне?
— Иногда я возвращаюсь сюда и еду по окрестным деревушкам. Не знаю, зачем я это делаю.
— Иногда?
— Раз в двадцать лет, примерно. Я не уверен. Я не слежу за временем.
— Ты говорил, тебя никогда не просили остановиться?
Марго вытянула руку и подняла палец.
— Никогда.
— Интересно…

Они снова заехали в гористую местность. Пошёл сильный ливень, стеклоочистители работали на полную мощность. Гилберт вел машину уверенно, как профессиональный автогонщик. Маргарита вдруг почувствовала, что ей очень хорошо. Приятное тепло разлилось по телу, она поняла, что может ехать так очень и очень долго рядом с ним, ей вдруг стало на все наплевать — на работу, на сроки, на обязательства перед редактором. Девушка наклонилась и положила голову ему на плечо. Он снизил скорость и поехал осторожно, стараясь не ускоряться в поворотах. Она сама не заметила, как заснула.

***

В казематах было холодно и сыро, и пахло испражнениями. Факел на стене тускло освещал пыточную. Маргарита висела на дыбе, запястья охватывали сыромятные ремни, ноги были скованы деревянными колодками. Ей было очень больно. Палач ушел обедать. Они хотели, чтобы она призналась в колдовстве. Её уже секли плетью, но это не дало никакого результата. Маргарита знала, что её признания сразу прекратят пытки, ей дадут напиться и оставят в покое. И одновременно отдадут приказ готовить костёр. Гилберт уехал за индульгенцией, он вернется и освободит её, только нужно быть сильной. Она знала, что он вернётся. Он испугался, это правда, оставил её там, на мельнице. Их было так много. Они кричали, она навсегда запомнит эти полные ненависти женские лица. «Ведьма, ведьма!» — кричали они. — «Он связался с ведьмой! На костер их! На костер их обоих! Предать их огню! Сожжем блудливую суку!»
Спина пылала огнём. Сыромятные ремни подсыхали, постепенно стягиваясь. Кости хрустели, готовые выскочить из суставов. Гилберт скоро вернётся. Она не будет кричать. Ведьмы не кричат, они проклинают. Гилберт скоро вернётся.

***

Машину тряхнуло на яме, и Маргарита проснулась. У неё страшно затекла спина и плечи, но она не сразу смогла пошевелиться, все еще оставаясь там, в страшном, пропитанном ужасом подземелье. Гилберт по- прежнему вёл машину.
— Прости, я не хотел тебя будить. Ты так крепко спала.
— Не извиняйся. Это было очень своевременно.
Марго вздрогнула, отгоняя остатки кошмара.
— Скажи, а ты можешь отвезти меня в Ярославль? Тебе ведь все равно, куда ехать.
— Мы почти доехали до Кракова. Но если ты так хочешь, я почту за честь странствовать с тобой.
— Боже, Гилберт. Скажи ещё что-нибудь в таком духе.
— Что ты хочешь услышать, Маргарита?
Она рассмеялась, и последние воспоминания видений прошлого рассеялись.
— Просто расскажи мне историю. Тебе триста пятьдесят лет, ты наверняка знаешь парочку историй.
Он задумался.
— Однажды меня понесла кобыла. Это было в Карпатах. Она наелась белены и взбесилась. Прыгнула прямо в пропасть — я думал, мне конец. Я упал на ветки горной сосны, которая торчала прямо из скалы, и повис.
— И что случилось?
— Приехал патруль. Офицер подошёл к обрыву и кричит: «Немедленно убирайся оттуда, бродяга, иначе мы сбросим тебя вниз!». Я ему отвечаю, что оказался в весьма стесненном положении и нижайше прошу помощи. Он кричит, что у меня есть время, пока он зарядит ружье — он его разрядил, понимаешь, стреляя в куропатку. И начинает ковыряться шомполом в стволе.
— А ты что?
— Да мне вдруг все так наскучило, думаю – делай, что должен. Он наклоняется, целится, стреляет и промахивается. А сам падает прямо на меня. Солдаты бросили веревку и вытащили нас обоих, я пошёл в одну сторону, они в другую. Почему ты не смеёшься?
Маргарита посмотрела на него пристально, пытаясь найти на его лице признаки веселья.
— А это смешная история?
— Не знаю. Я шел и смеялся. Это я хорошо помню.
— Но сейчас ты не смеёшься.
Он вздохнул.
— Я…
Гилберт взял её за руку и улыбнулся.
— Я никак не могу поверить, что ты здесь. Я так долго был один.

Весь день они двигались в сторону границы Белоруссии. Марго расспрашивала его о том, что было раньше на этой дороге, он вспоминал. Странник не так много знал, его жизнь была чередой бесконечных картинок, ничего не значащих и лишенных деталей, которые делают места и вещи живыми. О новостях он узнавал в основном по радио и плохо разбирался в технике. У него не было телефона, Гилберт никогда не пользовался интернетом. На автозаправочных станциях скиталец по-прежнему не платил, и в придорожных кафе их обслуживали бесплатно. Марго перестала пытаться выяснять причины этой нескончаемой щедрости — каждый раз они были разными. Недалеко от границы они нашли маленький гостиничный комплекс, состоящий из нескольких отдельных домиков. В этот раз, когда девушка вышла из душа, датчанин не спал. Она погасила свет и скинула полотенце.

Утром хозяин не успел их выставить — Маргарита установила будильник на шесть утра, и им удалось избежать унизительной процедуры. Ночью ей снилось пламя — она не чувствовала боли, только слышала рев огня и треск рвущихся поленьев. И ещё одно ощущение запомнила Маргарита, и это был не страх смерти, и не отчаяние, и даже не ненависть — что-то новое, и она не могла подобрать ему названия. Это чувство было ей незнакомо.

На границе с Белоруссией Гилберт принял вправо и, объехав туристические автобусы, остановился возле самого шлагбаума. Офицер заглянул в салон, рассеянно посмотрел на его документы, и их пропустили. На другой стороне кордона история повторилась. После этого Марго окончательно перестала пытаться понять, как работает проклятие её бессмертного попутчика.
Они вышли на трассу и понеслись среди бескрайних полей картофеля и кукурузы. Она рассказывала ему о себе, он иногда переспрашивал, причём в самых неожиданных местах. Особенно его интересовало устройство современного города. Гилберт знал обо всем поверхностно, обрывками, собирая информацию из радиопередач. Маргарита рассказывала ему о ядерной энергетике, метрополитене, социальных сетях и средствах контрацепции. Последним он особенно удивился. Их по-прежнему не замечали кассиры, по-прежнему торопили и просили поскорее уехать. К ужину они добрались до границы с Россией и миновали её так же легко, как и предыдущую.
Гилберт съехал с автомагистрали и повел автомобиль проселками. Девушка знала, что он пытается растянуть время, побыть с ней ещё немного. Она тоже этого хотела. Солнце клонилось к закату, пора было искать ночлег. Дорога шла по лесу, через маленькие убогие деревни, и гостиниц поблизости совсем не было. Маргарита приготовилась к привычной для скитальца ночевке в машине.
Когда уже совсем стемнело, им попалась стоянка для грузовиков. Маленькое уродливое кафе, переносные туалеты и магазинчик в фургоне — вот и все, что могла предложить им местная инфраструктура. Гилберт остановил машину, и Маргарита побежала за покупками — ей все ещё было не по себе, что они берут товары, не заплатив. Он остался один и убавил громкость радиоприемника, тревожно вслушиваясь в звуки ночи, ожидая услышать давно привычное завывание полицейской сирены.
Гилберт чувствовал, что оживает. В бесконечную череду одинаковых дней ворвалась Маргарита, и она не была простым пассажиром, она не могла оказаться там случайно. Там, где раньше стояла ветряная мельница на берегу пруда. Он все еще не понимал, что это значило, как так получилось, что её глаза, её имя и голос выплыли из далекого прошлого именно там. Марго говорила странные вещи, и каждый раз казалось, что ему послышалось. Она знала про мельницу, про старую Марту, которая била его метлой каждый раз, когда заставала с ней вместе. Никто из них не слушал старуху, а ведь карга была права абсолютно во всем. Даже в том, что он бросит Маргариту в самый тяжелый момент.
Гилберт очнулся от размышлений. Девушки уже долго не было, и стоило ей поторопиться. Из-за больших тягачей с прицепами доносился шум и крики, а это значило, что его время заканчивается. Скоро что-нибудь случится. Всегда что-нибудь случается, и лучше уехать до того, как начнутся проблемы. Он поерзал в кресле и покрутил головой, высматривая Марго. Крики становились громче.
Гилберт вышел из машины и направился в сторону магазинчика, который заслоняла от него большая грязная фура. Слышались громкие крики и ругань, что-то разбилось. Нужно было уезжать. Странник вышел из-за грузовика.

Группа молодых людей в странной одежде окружили Маргариту. Один из них толкнул её в грудь, она отшатнулась и попала в руки другого. Он схватил её сзади и грубо облапал. Гилберт услышал злобный женский смех и увидел жирную девку в косухе, безвкусно накрашенную синими тенями.
— Что, нравится тебе, сука? — крикнула она и метнула в Маргариту окурок. Пьяные сопляки продолжали хватать девушку, один из них засмеялся и схватил её за волосы, пытаясь поцеловать.
— Не упрямься, малышка, тебе понравится!
Жирная девка заржала, как кобыла, и ткнула одного из них в плечо:
— Тащите её в машину, мальчики, что вы с ней возитесь?!
Датчанин сбросил охватившее его оцепенение и бросился к ним.
— Оставьте её в покое, сейчас же!
Он ждал, что с минуты на минуту подъедет полицейский патруль. Он всегда появляется, это неизбежный конец любой беспричинной остановки. Главное — тянуть время. Крепкий парень с чертами южанина коротким движением толкнул его в грудь, отчего Гилберт не удержался на ногах и упал. Щелкнул механизм выкидного ножа.
— А ты типа её парень? Иди, помоги своей подружке, а то она никак в машину к нам садиться не хочет.
Датчанин встал и сделал два шага вперёд. Глаза задиры холодно сверкнули.
— Вали отсюда, придурок, пока я тебя не порезал.
Он коротко свистнул, и к ним повернулись ещё двое, оба на голову выше Гилберта. Он плохо понимал, что ему говорят, но знания языка вкупе с ножом в руке обидчика вполне хватало, чтобы понять — ему снова дают возможность уйти. Он услышал, как Маргарита зовёт его.
Его снова, как в тот раз, охватил страх. Безотчетный страх за свою жизнь сделал ноги ватными, а руки мягкими и безвольными. Маргариту продолжали толкать и лапать смеющиеся пьяные мужланы, а он не мог сделать ничего, ничего, кроме того, как снова сбежать. Страх подступил к горлу, Гилберт развернулся и бросился к машине. Он завёл двигатель, включил передачу и, нажав на газ, выехал на дорогу.

Марго отбивалась. Жирная девка успела её поцарапать, парень с грязными волосами пытался влить ей в рот своё пиво. Она видела, что Гилберт скрылся за грузовиком. Наверное, звонит в полицию.
В этот момент её подхватили сзади под ноги и потащили через стоянку. Девушка отбивалась что было сил, но пьяные дебоширы не замечали этого, продолжая ржать и лапать её со всех сторон. Вдруг она услышала тупой звук, словно уронили спелый арбуз. Её сразу же отпустили, она упала на колени, вскочила и увидела Гилберта. В руке у него был баллонный ключ.

Он выехал на дорогу и утопил педаль в пол. Одна секунда, вторая, третья… машина уже разогналась до восьмидесяти, когда Гилберт внезапно рванул ручник и выкрутил руль. Тойота развернулась в обратную сторону, визжа колёсами. Он снова нажал на газ, влетел назад на стоянку, затормозил так, что вещи посыпались под торпеду, выскочил из машины и открыл багажник. Вырвав из гнёзда баллонный ключ, он направился в сторону пьяных дебоширов, которые тащили Марго в дальний конец парковки. Он шёл, широко шагая и ни о чем не думая. Поравнявшись с последним, размахнулся и двинул ключом ему по голове. Мужчина мешком повалился на землю.
Второй успел повернуть голову и получил в переносицу. Его подкосило, понесло в сторону. Пробежав несколько метров, он упал, уткнувшись лицом в асфальт. Датчанин замахнулся в третий раз, но не успел. Южанин подскочил к нему вплотную и перехватил занесенную руку, сразу же ударив Гилберта кулаком в лицо. Странник успел частично отбить удар, но за ним сразу же последовал второй, третий, четвёртый. Противник отрабатывал его, словно грушу. Гилберта удавалось отводить все его атаки, пока его не пнули сзади ногой в спину. Он потерял равновесие и полетел прямо на противника.

***

Она сидела на жестком пластиковом стуле и тихонько плакала. В палате стояло ещё три кровати, но сейчас они все были пустые — старый пьянчужка, разбивший лицо на лестнице, выписался рано утром.
Странник лежал тихо. Она обтерла его лицо влажной тряпкой, но его все равно сложно было узнать. Врач сказал, что теперь нужно только ждать, и она ждала. Дыхание его было ровным, но хриплым. Маргарита глубоко вздохнула и подошла к постели, чтобы поменять холодный компресс на опухшей переносице. Гилберт едва заметно пошевелился.
— Маргарита…
У неё перехватило дыхание. Он снова позвал её.
— Я тут, милый! Я тут!
— Где мы?
Он попытался открыть глаза — частично ему это удалось. Марго поднесла руку ко рту и засмеялась, хотя со стороны выглядело, что она плачет.
— В больнице, милый. Боже, я так рада тебя слышать!
Странник облизнул пересохшие губы. Она схватила с тумбочки бутылку с водой и дала ему попить. Он закашлялся.
— Прости меня.
— За что? За что ты просишь прощения?
— Я бросил тебя с этими уродами.
— Что ты такое говоришь? Если бы не ты, меня бы изнасиловали, или похуже…
— Я не смог защитить тебя.
Она засмеялась и прижалась к его груди. Он заскрипел от боли.
— Ой, прости меня! У тебя ребра сломаны. Я забыла. Ты ничего не помнишь?
Гилберт осторожно поднял правую руку и пошевелил пальцами.
— Я дрался, а потом меня ударили в спину, я упал на человека с ножом. Дальше не помню.
Маргарита погладила его по голове. В палату заглянула хорошенькая медсестра.
— Ой, девочки! Очнулся! Очнулся наш герой, идите сюда скорее.
Ещё две похожие друг на друга девушки в синих халатах заглянули в палату. Датчанин попытался раскрыть глаза пошире, чтобы рассмотреть их.
— Что они говорят, Марго?
— Говорят, что ты герой.
— Я не герой. Я трус. Я всегда был трусом.
Первая девушка подошла, наклонилась и проверила ему пульс.
— Он что, головой повредился? Ничего не помнит?
Маргарита улыбнулась.
— Помнит, как упал на боксера.
— Это на того, который в реанимации? Боксёр, тоже мне. Щас я все тебе расскажу, дружочек. Мой парень там оставил свой тягач с видеорегистратором, потом ещё и посмотреть дам. Ты упал на этого кретина и начал его душить. Остальные отморозки тебя пинали ногами, но отцепить так и не смогли. Потом ты одного подхватил за ногу и поднялся, да так, что он башкой об асфальт треснулся.
Гилберт попытался усмехнуться, но у него не вышло.
— И что потом?
— Да разбежались они все потом. Сейчас запись с регистратора моего Пашки в полиции, их уже всех в розыск подали. Развелось отребья. Так что ты у нас теперь местный герой, не дал девушку в обиду, а сам пострадал.
— Что со мной сталось?
Девушка весело посмотрела на Маргариту.
— Как он чудно у тебя разговаривает. Сталось с тобой то, что у тебя сломано шесть рёбер, переносица, два пальца на правой руке и подбиты оба глаза. Ты когда на них пошёл, как медведь, они драпали так, что пятки сверкали. Извольте.
Она ткнула локтем вторую сестричку и открыла дверь.
— Все. Мы пошли, позовём дежурного врача. Выздоравливай!
Гилберт смотрел на Маргариту. Она плакала и улыбалась. Он спросил:
— Как давно мы здесь?
— Почти двое суток.
— Нам нужно уезжать.
— Не нужно, милый. Нас никто не гонит.
— Я проклят, Маргарита. Я бросил её, и она меня прокляла. Я заслужил это.
Марго села, наклонилась к самому его лицу и ответила:
— Она не проклинала тебя. Она тебя любила. До самого конца.
— Откуда ты знаешь?
— Оттуда же, откуда знаю про мельницу и казематы под круглой башней в Богуславке. И про старую Марту, и про сенник с дырявой крышей. Не спрашивай — я не знаю, как тебе ответить.
— Тогда, кто…
— Ты.
— Я?
— Ты. Ты сам себя проклял Гилберт, за то, что бросил её. Ты сам себя проклял. Но теперь все в порядке. Я это чувствую. Вот увидишь, я не ошибаюсь.
Зашёл врач, осмотрел пациента и перед уходом пожал ему руку с очень серьезным видом.
— Вам придется побыть у нас какое-то время. У нас есть отдельная палата в платном отделении, мы можем перевести вас туда.
— У меня нет денег.
— У меня тоже, но не расстраивайтесь!
Доктор засмеялся и вышел в коридор. К обеду его отвезли в другое крыло, в чистое помещение с отдельной ванной и телевизором. Марго помогла Гилберту устроиться на подушках и осторожно легла рядом.
— Куда ты поедешь, когда поправишься?
Датчанин долго смотрел на нее, улыбаясь. Лицо все ещё было отекшее, но теперь он был вполне узнаваем.
— Это очень хорошая шутка, Маргарита.

Июль-август 2019 года.
Болгария-Москва