Старый друг

Из больницы Петра забирал Мишка. От виновато-жалостливых взглядов лучшего друга делалось так тошно, как ни разу не было за два месяца в палате на вытяжении.

Мишка привёз коляску, импортную, навороченную. Стоит наверняка не меньше Мишкиного джипа. Потратился. И поделом.

В тот злополучный день, когда они возвращались с охоты, Мишка был за рулём. Пётр теперь в инвалидке, а у Мишки уже и синяки сошли. Везунчик, чтоб его.

У дома Мишка выгрузил крутую коляску, посадил в неё Петра, бросил последний виноватый взгляд и уехал. Чтоб его.

В доме пусто и тихо. Ну и хорошо. К чёрту всех!

Он проехал в гостиную и чуть не сшиб чучело медведя. Из коляски вставший на дыбы топтыгин показался непривычно огромным. Пётр поспешно потянулся к выключателю и саданул по нему кулаком. Мягкий свет озарил трофеи: медведь, кабан, три лосиных головы, плед из шести волчьих шкур да Каркуша.

Каркуша была его первой добычей. Ворону он подстрелил ещё совсем мальцом и настоял, чтоб батя отдал её таксо… чучельнику. С тех пор Каркуша стояла на шкафу, пыльная и почти забытая. Сегодня в её стеклянном глазу Петру мерещилась насмешка: «Хор-р-рош!»

До верхних полок бара не дотянуться, так что придётся пить, что пониже. Водочка. Ладно. Он хлебнул из горла и покатился к телевизору. Все там бегают, прыгают, чтоб их! Ещё глотнуть.

Что-то тревожило Петра, покалывало беспокойно в затылке. Он огляделся и встретился взглядом с Каркушей. Быть не может! Голова чучела всегда была повёрнута в другую сторону.

Пётр запустил в ворону пультом и не попал. Схватил с дивана подушку, бросил. Она плюхнулась на пол, не долетев до шкафа.

«Кр-р-расава!»

Ах ты, тварь!

Пётр подъехал к шкафу. Ворона повернула голову, насмешливо глядя на человека.

— Пшла!

Он треснул кулаком по дверце. Запустил в чучело опустевшей бутылкой. Затем начал яростно трясти шкаф.

Чучело сдвинулось к краю и, угрожающе раскинув крылья, ринулось вниз, нацелив клюв в глаз Петру

— А-а-а!

…тело утром нашла медсестра. Поохала и вызвала труповозку.

«Инфар-р-ркт!»