Тварь у окна
Моим россказням – «детским фантазиям и предрассудкам», — как говорила мать, не верили до сегодняшнего дня.
«Сей дом представлял наилучший подлинник готической архитектуры, который довольно хорошо сохранился и реставрировать я его буду аккуратно, чтобы сохранить первозданный стиль». Моя мать была первоклассным реставратором и ее – что я себя помню – всегда привлекали старинные постройки: мы довольно часто путешествовали по старинным метам, и когда она, увидев цену на этот дом, то едва не упала в обморок.
Мне двенадцать и меня часто пугают безлюдные и старые места, где вечерний туман окутывает непроглядной пеленой всю низменность, скрывая все вокруг. Моя спальня находилась на первом этаже, но, обнаружив на мансарде, проданную вместе с домом, библиотеку, я, зачитавшись до поздна и подойдя к круглому стеклу, через который проникал лунный свет, то впервые заметил ту тварь: на возвышении выглянув из леса и стоя в призрачном свете оно было черно-пепельного цвета, с глубоко посаженными глазами, перекошенным лицом с острыми скулами и выпирающей нижней челюстью, обнажающей зубы; на нем были лохмотья, напоминающие многослойную шаль, накрывающие горб на спине, и из них виднелись крючковатые руки и ноги. И тогда оно, посмотрев на меня, сверкнуло глазами и скрылось в лесу поднимая пыль извивающимся шлейфом. Тогда-то я понял, отчего этот дом такой дешевый.
— Нам нужно уехать, – говорил я.
Являясь одним ребенком в семье и будучи окруженный любовью родителей, я стал изрядно впечатлительным — так что спал с ночником, и за те два дня, что я видел эту тварь – прислонившуюся к стеклу и рассматривающим меня с вожделением: со сползающей слюной по губам, то в испуге бежал к родителям. На третий же день – было полнолуние, и оно, заметив, как я, наверное, инстинктивно чувствуя опасность, проснулся, тут же начало биться головой о стекло.
Укрывшись на мансарде, я все еще слышу звон стекла и чавкающие звуки. Оно чувствует, что где-то рядом, но люк плотно закрыт.
— Тук! Тук! Тук!
Конец.
11 июля 2020 г.