Другой космос

Двое возвели песочную стену для того, чтобы, обрушив ее ценой своей жизни, удивиться тому, насколько это было легко.
Билл Юбэнк
«Сны о любви и космосе»

 

9_________

 

Эд Фарлоу заканчивал работу в своем отсеке. Он получил последние данные, отправил их на обработку и выключил монитор. Часы показывали 17:59 – на орбитальной станции наступало личное время. Эд мягко оттолкнулся ногами от стенки и плавно заскользил в сторону выхода из модуля. По пути он задержался у крошечного иллюминатора. Зацепившись рукой за поручень, он приблизил лицо вплотную к мутному круглому окошку. Неяркое освещение внутри модуля давало блики на толстом стекле, и Эд смотрел наружу через свое отражение. Внезапно он испытал мимолетное чувство, вспомнил что-то старое и давно забытое. На одно мгновение космос стал таким, как в детстве, когда маленький Эдди смотрел в ночное небо из окна своей спальни – тогда он представлялся далеким и близким одновременно, таинственным и манящим. Не таким все кажется, когда работаешь снаружи в скафандре. Эдвард Фарлоу – третий бортинженер этой экспедиции, к тридцати двум годам двенадцать полетов и в сумме четыре с половиной года на орбите, сотни выходов в открытый космос – но каждый раз он ощущал какую-то робость перед бескрайней холодной пустотой. Эд вдруг понял. Дело в стекле, в линзах и даже в атмосфере Земли, а еще в надежных герметичных стенах. Оттуда снизу, сквозь земную атмосферу, в телескоп или из окна, или здесь в иллюминаторе – космос очаровывает, влечет отправиться в неизведанное и вселяет надежду. «Тебя ждет большое увлекательное путешествие» – шепчет он. Но оказавшись с ним один на один, выйдя в хрупком скафандре за стены станции не можешь даже взглянуть на него прямо, смотришь куда-то в сторону, растерянно опускаешь взгляд. Космос давит, и ты ищешь глазами Землю, стараешься держать ее в поле зрения. Земля успокаивает, защищает. А космос… он оказался другим.

Космос другой.

Эд повторил про себя эту мысль несколько раз, пробираясь к жилому модулю через заваленный грузом складской коридор.

«Интересно, для Иви тоже космос – другой?» – подумал он.

Встроенный в стенку динамик подал сигнал, и следом командир экипажа Тору Нагаи лаконично и сухо сообщил, повторив три раза: «Общий сбор».

Это означало, что в центральном модуле соберется вся команда из девяти человек. Нечасто такое бывает, только в праздники или ЧП. Но в последние дни этого следовало ожидать.

Эд ловко развернулся в узком проходе и взял курс к центральному модулю. «Вот уж для кого космос всегда один», – вспомнил он своего командира.

 

8________

 

– Что празднуем? – Арчи влетел на собрание позже всех, проделав в воздухе кувырок. И сразу поубавил веселость, оценив обстановку. Он подлетел к свободному месту у стены и уцепился ногами и руками за специальные поручни. Справа от него был Грэг, слева Эд. Весь экипаж уже облепил стену, все сосредоточенно выжидали, глядя на командира, который что-то напряженно обдумывал, воспользовавшись появлением молодого бортинженера.

Грэг и Арчи были из молодняка. Первая в жизни орбитальная вахта. Прибыли одним рейсом, жили рядом, работали в отдельной лаборатории – микробиология в основном. Не покидали своего сегмента станции почти никогда. В общем, держались вместе. Сообщать другу, что его задержали естественные дела во флигеле Арчи передумал.

Командир Тору начал речь:

– Как вы знаете, две недели у нас не было новостей с Земли. Прямая связь с руководящими центрами и общение с родственниками были приостановлены по неизвестным мне причинам.

Тору Нагаи говорил медленно, взвешивая каждую фразу. Он пользовался большим уважением на орбите и не меньшим на земле, как самый опытный астронавт и превосходный командир. В этой экспедиции он нес свою последнюю вахту. Собирался затем выйти на пенсию, обучать молодняк в академии, выращивать розы и носить шляпу на своей седой голове.

– Все мы в курсе сложившейся непростой обстановки внизу, – продолжал он, и кто-то посмотрел наверх, где в куполе-иллюминаторе проносились материки и океаны под белыми вихрями циклонов.

Там на Земле готовились к войне. Все сознавали и чувствовали наступление тяжелых, темных времен. Последние дни на станции, окутанные неизвестностью, проходили в тревоге.

– И некоторые из наших сегодняшних предположений, к несчастью, могут оказаться реальностью.

Командир Тору обвел взглядом команду.

– Да, буквально полчаса назад Земля вышла на связь.

Арчи с Грэгом переглянулись.

Эд замер. То, как это было сказано, лишало всякого оптимизма. А еще космос, который изменился, который стал другим несколько минут назад. Или всегда был другим, а Эд только сейчас это заметил, это было не важно – напряжение росло в прогрессии каждую секунду.

Только Иви, казалось, была спокойна. По крайней мере, она ничем не выдавала своей тревоги. А может, это было естественно для технического специалиста, ответственного за ПО и навигацию. Близость к машинам рождала особую холодность в привычках такого человека. Эд восхищался этой женщиной и не догадывался, что она замечает его порой странные взгляды в свою сторону. А впрочем, думал он иногда, Ив очень хороша собой; такие женщины в космосе редкость: стройная, брюнетка, короткие волосы, карие глаза. И всегда внимательна, собрана. Всегда.

– Основные каналы связи по-прежнему недоступны. Сообщение получено мною по одностороннему каналу на резервной частоте. Значимость этого послания, – Тору Нагаи повысил голос, – не дает мне возможности откладывать его оглашение!

Казалось, что их командир говорит с ними так же, как столетия назад хозяин-даймё обращался к своим самураям. Все внимание сосредоточилось на нем. В наступившей тишине гудели только моторы системы жизнеобеспечения в обшивке.

«Резервная частота, – подумал Эд, – на нее дублируют только самое важное. Короткие сообщение по устаревшей ДКС¹…»

– Земля передает нам следующее, – Тору начал зачитывать с портативного экрана: – «В силу сложившихся обстоятельств руководство миссии прекращает 242-ю орбитальную экспедицию. Экипажу станции надлежит реализовать протокол экстренной эвакуации ЭЭ-28. Коридор посадки открыт для отстыковки с 18:44 до 18:57 по Гринвичу. Все орбитальные лазерные платформы уже приведены в полную боевую готовность. Любое промедление грозит опасностью станции и ее экипажу. Удачи».

 

7_______

 

Через отсек медленно вращаясь плыло в воздухе зеленое синтетическое яблоко. Эд смотрел на него неприлично долго и думал при этом, что другой космос все и всех делает другими. И яблоко тоже – этот сгусток искусственной материи – оно чувствует это давление, оно изменится сразу же, оказавшись за бортом, и даже сейчас оно меняется, оно уже другое. И человек изменится. Но как он изменится? И как вообще можно противостоять этому? Насколько же прочными должны быть стены… Неужели герметичность обшивки бортинженера Фарлоу нарушена?

Эда будто оглушило. Люди кричали, спорили, говорили наперебой. Команда профессиональных астронавтов, подготовленных к любым испытаниям, не выдержала. Внезапной экстренной эвакуации не ожидал никто. Но Иви молчала. И Тору только наблюдал за всем и ждал, когда эмоции команды утихнут. Непонятно, действовал он по инструкции или руководствовался своей мудростью, но очевидно, что позволяя всем высказаться и спустить на это пару драгоценных минут он сэкономил больше времени, чем потратил бы, пытаясь всех успокоить.

Иви стояла, прикрыв глаза и опустив голову. Эд почувствовал ее спокойствие; ее безучастность отрезвила его. Он посмотрел на Землю через иллюминатор. Он вдруг подумал о людях, о семьях, детях, о всех маленьких и как будто незначительных при взгляде сверху вещах. Крохотные моменты радости и печали, счастья и горя, моменты мира, благополучия, уюта, любви, дружбы, верности, искренности, самоотдачи… Как много всего в жизни каждого без исключения человека! В жизни, которая не длиннее мгновенной вспышки фотокамеры. Эд вспомнил свой детский фотоальбом, но из всех фото в памяти сохранилась только одна – на ней он совсем еще маленький бежал, раскинув руки, в объятия матери.

А затем Эд вспомнил всю свою жизнь.

Все немного успокоились. Двое отправились подготавливать шаттл. Еще двое спешно разлетелись по своим лабораториям, беспокоясь за сохранность данных результатов экспериментов за последние недели. Какие бесполезные это были эксперименты! Пустые заботы, никому не нужные теперь данные.

Арчи и Грэг перешли на шепот. Командир оглядел всех, кивнул, открыл было рот, собираясь выдать указания, но внезапно Эд твердым голосом произнес:

– Мы не можем улететь.

 

6______

 

– Мы не можем улететь, – повторил решительно Эд, выдержав вопросительные взгляды своих коллег и командира, – мы не будем эвакуироваться. Мы должны…

Тору резко его перебил:

– Фарлоу, время для высказываний прошло. Времени больше нет. Мы последуем указанию с Земли.

– Мы не можем, Тору-сан, – настаивал Эд, – мы должны что-то сделать. Никто кроме нас не сможет остановить это.

– Что ты имеешь ввиду? – спросила Иви с тревогой в голосе.

– Сеть боевых орбитальных лазеров вокруг планеты, каждый мощностью в несколько Хиросим, – спокойно ответил Эд. – Человечество в одном шаге от своей гибели – мы не можем просто улететь.

– А ведь верно, – подхватил Арчи, – мы сейчас единственные на орбите.

– На этих установках, – перебил его Грэг, – есть режим ручного управления. В наших руках красная кнопка.

– Кнопка спасения…

Иви оттолкнулась от стены и подлетела к компьютеру за спиной Тору.

Командир молча смотрел на Эда. Двухнедельное напряжение коснулось и его. Он очень быстро понял, что не имеет в наличии действенных способов повлиять на обстановку. Силовое решение не вариант – бог знает, как это усугубит ситуацию. Очевидно, он встретит равное и даже превосходящее сопротивление. Разговор? На слова не было времени.

И Эд понимал, глядя на Иви – их теперь двое. Арчи с ними, Грэг – четверо. Решение все-таки принято. Наступал самый важный момент их миссии, важнейший момент жизни.

Тору бросил взгляд в иллюминатор, затем снова на Эда.

– Ты знаешь про эффект обзора² не хуже меня. Ты думаешь, тебе отсюда лучше видно, но ты ошибаешься. На Земле знают что делают. Ответственные люди, профессионалы своего дела и лучшие руководители контролируют обстановку. Никто не допустит военного конфликта с использованием орбитального оружия. Есть специальные договоры… Ты не можешь принимать такие решения легкомысленно и сгоряча, потому что не видишь всей картины. Ты ослеплен, Фарлоу. Ты можешь ошибаться и ты ошибаешься.

– Тору-сан, мой друг, – Эд отвечал чувственно, глядя глубоко в серые глаза командира, – ты читал послание с Земли, скажи мне: что ты сам думаешь, что ты сам чувствуешь? Не может быть, чтобы ты не заметил в их словах очевидного. Экстренная эвакуация? Брось, ты же знаешь в каких случаях это происходит и уже происходило.

Тору посмотрел на часы, оглядел всех еще раз и ответил:

– У вас есть тридцать минут на решение. Я вернусь за вами, когда подготовлю все к отбытию. Я не могу остановить вас или помешать вам, но скажу еще раз: не делайте глупостей. Это серьезная ошибка. Вы рискуете жизнью, карьерой, вы подставите многих людей.

Оставшись одни, астронавты некоторое время молчали.

Арчи не выдержал:

– Это вообще возможно? Сколько лазеров – шестьдесят? Никто в одиночку не облетит столько движущихся и разбросанных друг от друга на тысячи километров точек. У нас и техники подходящей нет.

– Шестьдесят четыре. На четырех условных орбитах примерно в одной-двух сотнях километров выше нас, – доложила Иви, оторвавшись от монитора, – среднее расстояние между двумя соседними – около трех тысяч.

– Рукой подать, – подтвердил Грэг.

– Не думаю, что у Земли будет слишком много времени после эвакуации станции.

– Четыре орбиты. Если мы все… – Иви поперхнулась и закашляла.

– Прошу прощения. Если… В общем, каждый из нас может пройти по одной из четырех орбит и отключить шестнадцать орудий. Все инструкции, карту платформ я загружу в скафандры.

– Постой, постой. Что значит – пройти по орбите? – спросил Грэг, недоумевая.

– Шаттл для такого не приспособлен, это точно. Да и занят он.

– Мы выйдем налегке.

– Как?

– Все правильно. Можно оттолкнуться от станции и выйти на одну из нужных нам орбит, зацепиться за ближайшую лазерную установку, а дальше дело техники – с установки надо спрыгнуть, причем сделать это по ходу движения, таким образом нас отбросит назад. Но без дополнительного торможения следующую платформу придется ждать долго, импульса прыжка не хватит…

– Нужна реактивная тяга.

– Нужна. И чтобы сменить свою орбиту, и чтобы затем тормозить. У нас сейчас только один маневрирующий модуль УПМК³ с запасом топлива на пару часов.

– А еще… отбрасывать будет не только назад, но и вверх, и вбок., а вообще – всякое может случится, с прыжками наугад погрешностей не избежать.

– Эти платформы летят со скоростью 8 км/с, с УПМК на все ушло бы ориентировочно как раз два часа. Девяносто минут на полет и полчаса на шестнадцать остановок. Но на все четыре орбиты его не хватит.

– У нас остались еще старые ручные двигательные устройства, самострелы? Их давно списали, но в хранилищах могла заваляться парочка.

Арчи тотчас вылетел из отсека. Где-то по-соседству раздался шум.

– Реактивная тяга… – Грэг посмотрел по сторонам.

Эд и Иви обсуждали возможность снятия и использования микродвигателей с наружной рельсовой системы.

Вернулся Арчи. В руках он держал два кислородных баллона.

– Самострелы не нашел, но у нас полно этого добра.

 

5_____

 

Четверо астронавтов готовились вернуться на Землю, их гнала спешка опаздывающих на свой рейс – в конце концов, дом это не так уж плохо – это возвращение, семья, гравитация. Командир Тору наспех производил необходимую настройку шаттла перед вылетом и следил, чтобы оставшаяся в его распоряжении команда успела перевести всю станцию и оборудование в автономный режим.

Четверо других – Эд, Иви, Арчи и Грэг, собирались рискнуть своей жизнью ради спасения планеты.

Иви рассчитала самое удобное время для выхода в открытый космос, учитывая положение станции и четырех ближайших лазерных платформ. Времени оставалось даже меньше, чем до вылета шаттла. Быстро забрались в скафандры и разместились в одной из шлюзовых камер. Обычно не менее часа требуется на экипировку и проверку всех систем, но тут управились за несколько минут. Эд связался с Тору – переговорная система работала как и прежде, а в общем канале непрерывно велось общение – и попросил его захлопнуть внутреннюю шлюзовую дверь. Изнутри эта процедура в громоздких скафандрах предполагала не меньше пятнадцати минут возни с терминалом, что снаружи решалось в три десятка оборотов специального рычага. Тору, разумеется, не отказал и даже пожелал удачи. Голос его звучал отстраненно, было совершенно ясно, что голова командира занята совсем другими заботами.

Грэг запустил декомпрессию. Наружная дверь шлюза издала свистящий звук, затем щелчок и звонкий металлический лязг. Астронавты замерли, отсчитывая секунды.

Эду было тяжело сознавать, что он, Иви и ребята шли на верную смерть. Да, у них был шанс вернуться на станцию и дождаться повторной эвакуации. Но такой шанс граничил с чудом, от каждого требовалось шестнадцать безошибочно точных прыжков на неимоверные расстояния в самых запредельных условиях, да еще один завершающий прыжок к станции, возможный только в определенное время и в определенном положении на орбите. Впрочем, о неудаче возвращения можно было не думать, поскольку такая неудача означала бы провал их плана, а это вело к куда более чудовищным последствиям, чем смерть одного или четырех астронавтов. А может быть отключения одного или нескольких орудий будет достаточно? Может и так, но Эд вспомнил слова отца, который учил его всегда делать все, на что способен, и больше, чем можешь, особенно когда на карту поставлена жизнь. А здесь… нет, в этой ситуации торговаться было нельзя.

Снова повторили план. Каждый начнет с прыжка к первой точке. Потом следовала корректировка курса струей сжатого воздуха – ориентироваться будут по выведенному на стекло шлема навигатору. Сложностей быть не должно, несмотря на то, что фактически это прыжки вслепую – на внутренней стороне шлема как на экране была спроецирована карта орбиты со всеми объектами, а Иви настроила отображение только “боевых” орбит, так что сбиться с пути было по меньшей мере невозможно. Кислородных баллонов взяли с запасом, и по приблизительным подсчетам их хватило бы на десяток таких прогулок вокруг Земли.

В последнюю минуту перед выходом Эд думал о том, куда в итоге привела его судьба; о том, что он сейчас там, где и должен быть, а рядом те, кто должен быть рядом. Он вдруг заметил, что Иви смотрит на него. Очень многое читалось в ее блестящих глазах. Эд почувствовал, как вся тяжесть спадает с него, он точно знал что делает и зачем, а главное – для кого. И если поначалу странными и неуместными казались ему его мысли, решения и действия, то сейчас все становилось на свои места. Закаленный полетами опытный астронавт, профессиональный бортинженер и успешный сотрудник орбиты уступал место другому Эду. И началось это давно, и продолжалось долго, и только в этот день обнаружилось, да так явно, что уйти от этого было уже немыслимо.

Декомпрессия завершилась.

Космос был уже здесь.

Грэг повернул рычаг и беззвучно открыл круглую массивную дверь.

Эд и Иви еще раз взглянули друг на друга, прежде чем опустить солнцезащитное стекло.

Арчи выходил первым. Стоя уже в проходе, он повернулся ко всем и сказал:

– Надеюсь снова вас всех увидеть, друзья.

 

4____

 

Вот оно.

Безмерно запредельно ужасно огромный космос. Безграничная пустота, и Земля в ней – как то зеленое яблоко – крохотная, хрупкая, не больше песчинки или атома. Как она сжалась, как давит на нее со всех сторон эта чернота! Какое это чудо – сопротивляться этому давлению, держать удар и сохранять свою форму, несмотря ни на что. Как прекрасны моменты этой скоротечной борьбы! И как неизбежен и естественен финал для всего, что существует, и для всего, что борется.

Прошло уже два часа с момента, когда астронавты покинули станцию.

Эд был у двенадцатой платформы. Он отключил активные боевые системы и стал перебираться на противоположную сторону для очередного прыжка. Держась за поручень и медленно двигаясь вдоль платформы, на повороте он замедлился и развернулся к планете. Эд не знал, что было с остальными, живы ли они, справляются ли. В радиоэфире были только шум и помехи. Связь пропала практически сразу, как они покинули станцию. Что-то явно создавало серьезные помехи радиосигналу. Сам он был уже на пределе. Немалой концентрации и ловкости требовали прыжки по орбите и буквально ручное управление полетом. Но оставалось совсем немного, и вскоре все снова будут в сборе. Эд отключил динамики и прислушался. Осталось только его тяжелое дыхание. Если бы он не слышал ничего, если бы была одна только тишина – космос поглотил бы его моментально. Но он слышит. Слышит, как воздух проходит через его ноздри, как пульсирует в его висках кровь, как его тело трется о внутреннюю поверхность скафандра. Он слышит себя и держится за эти звуки, как за поручни на летящих в пустоте островках.

Эд двинулся дальше вдоль платформы. Оказавшись в нужной точке он сверился с картой, отцепил от пояса два кислородных баллона, крепко зажал их в руках и оттолкнулся от борта. Какое-то время он летел вперед, затем его стало поднимать выше, и платформа проплыла прямо под ним. Он нащупал пальцем правой руки клапан на кислородном баллоне и слегка нажал на него, выпустив струю газа в сторону для разворота. Затем, когда увидел на экране перед собой значок тринадцатой платформы, остановил разворот струей газа в обратном направлении. Маленькие цифры под этим значком указывали расстояние: 2776 км.

Еще немного.

Он нажал сразу на два клапана – расстояние стало уменьшаться с каждой секундой. И вдруг на экране, правее и ниже приближающейся платформы, высветилась иконка астронавта. Под иконкой было имя – Грэгори Кинсман.

Эд вздрогнул. Грэг не мог быть здесь, его орбита не пересекала ту точку, где находился сейчас Эд. Но ошибки навигатора быть не могло. Астронавты видны друг другу на экране, находясь на расстоянии до ста километров. Дальше – сигнал обрывается. Значит, это Грэг и он рядом. Что-то случилось. Эд вспомнил, что так и не включил приемник. Он потянулся к поясу и закрепил на нем сначала один кислородный баллон, затем другой. Руки у него дрожали. Иконка астронавта в это время приближалась, она двигалась по странной траектории – перпендикулярно к Земле, отдаляясь от нее. Скоро пролетит мимо и окажется позади. Эд торопливо включил динамик, нажал кнопку передатчика и обратился в эфир:

– Грэг, это ты? Слышишь меня? Прием.

Молчание.

Эд повторил:

– Грэг, ответь, если слышишь. Это Эд Фарлоу.

Ответа не было. Он переключился на дальнюю связь.

– Иви, Арчи, слышите меня? Прием.

Только шум.

Грэг находился уже в нескольких километрах. Эд снова отстегнул баллоны и приготовился перехватить друга, но вдруг сквозь помехи он услышал голос Иви:

– Эд… на связи… погиб.

– Иви, слышу тебя очень плохо. Кто погиб?

– … возвращаюсь… столкнулся… Грэг… летит…

– Ив, ты слышишь меня?

– …к Земле… возвращайся…

– Иви!

– …

Эд какое-то время еще прислушивался, но больше никто не отвечал.

Вероятно, это правда. Грэг погиб. Вот его скафандр – он виден уже невооруженным глазом, он совсем рядом, скоро он навсегда исчезнет, поглощенный космосом.

Эд проводил его взглядом. Как это могло случиться?

Он вспомнил слова Иви.

«Она сказала, что возвращается. Значит, она возвращается на станцию, – размышлял он, – и я тоже должен вернуться. Вдруг что-то еще случилось. От Арчи нету вестей. Бедняга Грэг… успел ли он выключить их? Мне осталось всего четыре…»

 

3___

 

Арчи уже знал, что Грэг погиб. Об этом ему сообщил Тору. Оказалось, Тору Нагаи не стал эвакуироваться и остался на станции. Арчи летел по орбите, которая проходила рядом, почти параллельно орбите станции; он был к Тору ближе всех, поэтому тот установил и поддерживал с ним непрерывную связь, и, кажется, он еще мог ловить передачи Иви. Сам Арчи не мог наладить контакт ни с Иви, ни с Эдом. И командира он услышал только тогда, когда тот благополучно отправил эвакуационный шаттл на Землю и вернулся им помочь. Новость о гибели Грэга шокировала Арчи. Он был уже на десятой точке, отключил десять потенциально опасных орудийных платформ. Но другая новость потрясла его до самого основания. Этого просто быть не могло. Катастрофа!

У Тору был план, и Арчи мог ему в этом помочь – он единственный, кто был рядом. Да, вдвоем они еще могут попытаться что-то изменить…

 

2__

 

Иви видела, как погиб Грэг. Так вышло. Они были недалеко друг от друга, их орбиты пересекались, они немного пообщались, и тут… Космический мусор, шальная орбитальная пуля. Иви сразу же попыталась связаться с кем-нибудь, но не смогла из-за жутких помех. Несколько минут она передавала новость о Грэге и слушала эфир. Затем она попробовала усилить сигнал приемника, задействовала резервные мощности, и в какой-то момент услышала разговор Тору и Арчи. Она не верила своим ушам. Тору говорил о возобновившейся связи с Землей, о страшной угрозе, о единственном шансе. Она слушала и ей становилось плохо. Она хотела вернуться на станцию и несколько раз сообщила об этом в эфир. Хотя и она не смогла бы помочь Тору – по всем беглым расчетам его план оказывался провальным в любом случае. Потом она вспомнила про Эда. Он где-то один, далеко от всех. Он наверняка ничего не знает. Иви решила его найти. Она отправилась прямо туда, где Эд должен был закончить свой предпоследний прыжок. На шестнадцатой боевой лазерной установке он вынужден был несколько часов дожидаться идеального времени для возвращения на станцию. Она рассчитала траекторию, вывела ее на экран и прыгнула, зажав клапаны двух кислородных баллонов. Еще два баллона висело на ее поясе, но и их могло не хватить.

 

1_

 

Эд ждал. Пока он ждал, он выходил в эфир и слушал. Никто не отзывался, но он продолжал. Он видел Землю и знал, что ни один лазер не был активирован. Эд верил, что глобальной трагедии удалось избежать благодаря усилиям четырех маленьких человек на орбите. Все было не зря. Как была прекрасна Земля!

А потом появилась она.

– Иви! – Эд заметил ее по навигатору, она была в восьмидесяти километрах и приближалась.

– Эд! У меня кончился газ, – услышал он сквозь помехи.

– Я поймаю, Ив!

Эд уверенно прыгнул ей навстречу. Какое-то время потребовалось на маневр и сближение.

– Держись! – он вытянул руки, чтобы схватить ее. – Осторожно!

Они мягко столкнулись друг с другом и схватились за руки.

– Есть!

Эд освободил одну руку и сцепил их скафандры карабином, затем взял в руку баллон, намереваясь вернуть их к платформе.

– Постой, Эд, – голос Иви дрожал.

– Я отключил их всех, Иви.

– Да, я знаю…

Они на мгновение замолчали. Их стало слегка закручивать. Эд смотрел на Иви и видел, как за ее спиной проносится Земля. Снова и снова, будто весь космос начал вращаться вокруг них.

– Грэг…

– Да. Он погиб, – ответила она, – повредил скафандр… Послушай!

– Ты связалась с Арчи? Как он?

Иви потянула руку к шлему Эда и убрала на нем солнцезащитное стекло, потом убрала его на своем и посмотрела Эду в глаза.

– Тору и Арчи ушли. Они взяли УПМК. Но у них ничего не выйдет…

Эд ничего не понимал. В глазах Иви стояли слезы. Она плакала. Страшное предчувствие посетило его.

– Ив?

– Это конец, Эд. Астероид… Они собирались взорвать лазерами астероид!

 

0

 

 

 

 

---

¹ ДКС – дальняя космическая связь.

² Эффектом обзора, или overview effect, называют ощущение, которое испытывают космонавты от осмотра Земли с орбитальной станции. Из космоса планета кажется хрупкой и уязвимой, а конфликты, личные или политические, несущественными.

³ УПМК – Установка для перемещения и маневрирования космонавта – система, позволяющая космонавту перемещаться в невесомости вне космического корабля.