Жаждущий пламени

Во влажном после ночного дождя лесу, даже днём было не естественно темно. Тучи заслоняли солнце, а раскидистые кроны высоких деревьев почти не давали свету проникать в самую глубь зарослей. И только холодный осенний ветер заставлял оживать эту застывшую картину беспросветной тьмы, придавая ей мёртвое движение.

Если не смотреть на часы, то можно было бродить там днями, а может быть и неделями, не зная, когда заканчивается ночь и начинается новый день. Однако у Теда были часы. Он приобрёл их в одной из антикварных лавок около университета, который закончил пару месяцев назад. Они нравились Теду, и он сам не знал почему. Судя по внешнему виду им было около тридцати лет: слегка потёртый, но хорошо сохранившийся коричневый ремешок, две тонкие чёрные стрелки, крупные заметные числа и, отлично слышимый в тишине, тикающий звук. За всё то время, пока Тед носил их, он никогда не опаздывал и не перепроверял время на телефоне. Можно сказать, что он полагался на них  и  доверял им свою жизнь, как делал это сейчас.

После дождя, холодного ветра и влажности они показывали 18:03. Посмотрев на часы, Тед снова надел слегка сырую перчатку и продолжил иди по мокрой траве, как ему казалось, в правильном направлении. Он был глубоко погружён в свои мысли, однако холодный ветер временами возвращал его в реальность, обдавая сильными порывами воздуха отсырелую на нём одежду. Тед смотрел под ноги, чтобы не наступить на какую-нибудь местную и без сомнения опасную живность и, задаваясь вопросами, корил себя за то, что привело его сюда: «Зачем я пошёл гулять в этот лес? Почему именно вечером? Почему не надел всю тёплую одежду, которую привёз с собой? Почему я не взял вещи на эту проклятую прогулку? Почему я никогда не беру с собой вещи? Воду, карту, какую-нибудь еду, компас? Кто вообще берёт с собой компас, если хотел просто прогуляться перед сном? Тогда было уже слишком поздно что-либо делать, дождь шёл уже несколько часов, и было непроглядно темно.  Почему нельзя было просто остановиться и подождать, чтобы не заблудиться ещё больше? Чёртова паника… И почему я не взял телефон? Это всё из-за звонков с этой дурацкой новой работы, этих вечно неугомонных друзей, постоянных разговоров родителей. Почему всё всегда сваливается именно на меня? Но разве нельзя было отдохнуть от всего этого как-то иначе? Кто вообще один арендует дом на неделю в лесу? И что же делать сейчас? Идти пока не наткнусь отчаянных туристов-экстрималов? Или искать какое-нибудь поселение? Но я даже не знаю, куда направляюсь…»

Размышления Теда прервал очередной порыв ветра, пронизывая его холодом до костей.  Он съёжился и, ещё глубже укутавшись в своё холодное, но стильное осеннее пальто, посмотрел на часы. Они показывали 19:31 вечера. Время ещё не такое позднее, как ожидал Тед, и можно было продолжить двигаться дальше, но усталость и обезвоживание заставили его сделать привал. Обойдя местность вокруг себя, он нашёл несколько сухих веток и огляделся в поиске подходящего дерева для ночлега. После чего, найдя самое массивное, расположился под ним. Как и ожидал Тед, земля была промёрзлой и сыроватой, а холод просачивался через неё, словно дым сквозь пальцы. На секунду ему показалось, что он сидит на ледяном вулкане, который медленно закипает внутри и с минуты на минуту начнёт извергаться, обжигая его бесчувственным гробовым холодом.

Подыскав около себя подходящий клочок земли, он начал очищать его от влажной травы, хладнокровно выдирая её и раскидывая в разные стороны. Освободив достаточно места, Тед запустил руку в карман пальто и принялся доставать из него пучок засохшей травы, спасённый им от дождя, и две небольшие сухие палки, которые, по его мнению, были наиболее пригодны для разжигания костра. Сделав небольшое углубление и сметя лишние комочки почвы рукой, он бережно положил одну плоскую слегка прогнутую палку на расчищенную землю, а следом аккуратно поместил на неё половину пучка сухой травы, убрав оставшееся обратно в карман. Приняв удобную позу, Тед снял перчатки, чтобы не изорвать их, зажал вторую, заострённую палку между ладонями уже покрытыми ссадинами и занозами. Мысленно приготовив себя к тому, что он будет сидеть так довольно долго и скорее всего, безрезультатно. Тед прижал острый конец палки к траве и начал, прикладывая силу, резко вращать её, подобно сверлу.

С каждым поворотом ладони пронизывала плавная ноющая боль, а мышцы начинало сводить. Однако мысли об огне и желание согреться хорошо воодушевляли и подавали надежды на спасение. Тед надеялся, что после стольких усилий, вложенных в этот процесс, обязательно появится искра, а из неё разгорится пламя. Он представлял себе, как, уже собираясь сдаваться, заметит ещё бледную тоненькую струйку дыма неторопливо, поднимающуюся к его лицу. И подаваясь вперёд, подставит свою грубоватую щёку навстречу ей, чтобы почувствовать, как кожу нежно обволакивает чуть тёплый поток лёгкого дыма. Как он сделает вдох и ощутит этот долгожданный и ненавистный с детства, едкий запах костра, который покажется ему приятным и сладковатым. А потом, опустив глаза вниз, он увидит, как сухой пучок травы разъедают маленькие яркие искорки, быстро, уничтожая одну за другой, безжизненные стебельки. Как он не растерявшись, нагнётся к этим, обжигающим лицо проблескам надежды и начнёт осторожно раздувать их, заставляя этих мерцающих светлячков разлетаться в разные стороны и, тлея от своего же тепла, быстро затухать, пропадая из виду. И как нащупав несколько сухих веточек около себя, он принесёт их в жертву своим светлячкам, чтобы они, поглотив его дары, создали из себя нечто большее, так желанное ему. А он будет завороженно смотреть, как их резкие летящие движения сливаются между собой воедино, порождая пылкое необъяснимое нечто, способное дать жизнь, надежду и могущество, но вольное сметать всё на своём пути, оставляя после себя лишь пепел. Нечто, на которое можно смотреть неотрывно, беспечно размышляя о счастливом будущем или  безразлично смотреть как тяжёлые оковы, сковавшие тебя долгое время, постепенно поддаются племени и превращаются в пыль, оставляя после себя сильные ожоги. Тед представлял, как оно будет расти перед ним, принимая различные формы, а он, боясь сделать вдох, будет сидеть рядом и насыщать его ветками, чтобы не потерять это долгожданное пламя, созданное им самим. А когда оно разгорится, он, протянув руки ближе к огню, будет наслаждаться его обжигающим жаром, жадно впитывая в себя потоки жизни, исходящие от него. И сейчас это было единственным желанием Теда. После стольких упорных трудов, получить желаемый результат, а потом выплеснуть всю свою радость и восторг в громком победном крике. Ведь этот огонь был его единственной надеждой на жизнь, которая поможет ему согреться и придаст сил, чтобы двигаться дальше. Это должно было защитить его и вернуть веру в спасение.

Однако все старания Теда не увенчались успехом. На его лбу начали появляться капельки солёного пота, которые охлаждаясь, медленно стекали вниз и оседали на густых бровях, оставляя после себя мокрые ленты, мышцы начинало сводить судорогой, а раны на руках стали кровоточить и красные струйки начали стекать вниз по палке, разлетаясь в разные стороны крохотными шариками, обагряя пучок травы, находившийся под ней.

Взбесившись, Тед вскочил на ноги, больше не в состоянии терпеть боль, и, метнув окровавленную палку в землю, уставился на своё фиаско. Его дыхание становилось глубоким и быстрым. В гневе он был готов разрушить всё, что попадётся ему под руку, но подумав, сколько энергии будет потрачено на это, Тед, нашёл в себе силы не потерять контроль и, начиная ослабевать, опустился под дерево. Он был готов к неудаче, но в глубине души всё-таки надеялся на то, что его маленькое желание воплотится в явь.

Облокотившись об ствол, Тед вытирал свои истерзанные руки об внутреннюю сторону свитера, замечая новые повреждения. И услышав знакомое тиканье, посмотрел на часы, было 21:07. Внезапная усталость в очередной раз застигла Теда врасплох, его клонило в сон, а тело снова начинало пропитываться влажным холодом. Слегка покачиваясь, он лёг на бок, вытянув ноги по направлению своего пути, чтобы продолжить его завтра.  Надев перчатки, Тед положил одну руку под голову и поёжился, ощутив, как земная прохлада снова остужает его тело. Когда он закрыл глаза и постарался выкинуть из головы лишние мысли, чувство голода и жажда с необычайной силой одолели его, пронзая желудок резкой болью. Больше суток голода: без воды и еды ослабляли Теда, заставляя чувствовать усталость и апатию. Желудок и раньше заявлял о себе, требуя пищи, но он игнорировал это, стараясь менять тему размышлений или утешать себя мыслями о скорейшем спасении.

Через некоторое время боль исчезла окончательно, и Тед ощутил свою беспомощность в полной мере. Он лежит на холодной земле. Его руки покрыты свежими ранами. Ему не удалось разжечь костёр, хотя в кино это выглядело так чертовски просто. И оставшись один на один с природой, он даже не смог прокормить себя. А размышления о завтрашней дороге, которая возможно заведёт его ещё дальше в лес, доводили до отчаяния. С этими мыслями Тед погрузился в сон, который являлся его единственным способом восстановить силы.

Эта ночь в лесу выдалась ветреной, а отдых Теда тревожным. Он часто просыпался, ещё плотнее поджимал ноги к туловищу и, дрожа от холода, засыпал вновь. Когда Тед окончательно пробудился ветер уже стих, а через кроны деревьев местами пробивался редкий полуденный свет, чуть заметно освещающий заросли травы.  Немного пошевелившись, Тед попытался встать, но от резких движений перед глазами начало темнеть, а ноги отказывались слушаться. Придвинув себя руками ближе к дереву, он принял сидячее положение и посмотрел в сторону, в которую раньше смотрели его ноги, чтобы убедиться в правильности направления. После чего слегка отодвинув, приклеившуюся к ранкам перчатку, посмотрел на часы. И первое, что бросилось ему в глаза это ничтожно маленькие капельки воды, образовавшиеся на стекле под корпусом. Глядя на них он начал беспокоится, что скоро часы остановятся, и он лишится их, а вместе с ними потеряет и счёт во времени. Однако сейчас они показывали 14:46. Нужно было продолжать путь. Убрав часы из виду, Тед, облокачиваясь об дерево, поднялся на ноги. Осмотревшись вокруг, он заметил свои палки для разжигания костра и, покачиваясь, направился к ним, по дороге отряхивая одежду от прилипшей земли. Подобрав их и опустив в карман пальто, Тед сделал глубокий вдох, собравшись мыслями. После чего повернулся правильном направлении и возобновил путь.

Лес вокруг него оставался неизменным: всё те же мрачные деревья, тот же осенний ветер и та же тихая полутьма, которые через каждый километр заставляли сомневаться в собственном зрении. Движешься ли ты вперёд? Или топчешься на одном месте, а перед глазами мелькает постоянно одинаковый ландшафт?

Тед шёл по прямой уже около часа, однако ему казалось, что прошло довольно много времени и его начинала одолевать слабость. Спина согнулась от усталости, руки утопали в карманах пальто, а полусогнутые ноги, почти не отрывающиеся от земли, несли на себе его исхудалое промёрзлое тело. Сознание тоже отказывалось подчиняться, мысли путались, то образуя в голове неразборчивый гул, то незаметно улетучивались и оставляли после себя лишь томную пустоту.

Тед шёл. Просто двигался вперёд. Уже не думая, куда он идёт и зачем. Неспособность ясно мыслить опьяняла его и, только где-то глубоко в подсознании он понимал, что должен идти дальше, чтобы выжить. Однако зрение начинало подводить его, и картинка перед глазами потеряла чёткие очертания, а потом и вовсе стала размываться, превращая объекты перед ним в разные по форме пятна. Тед опустил голову и старался фокусировать взгляд на траве, ускользающей у него из-под ног. Он плёлся напролом, спотыкаясь об бугры и торчащие корни, царапая лицо ветками, натыкаясь на стволы деревьев, но всё равно продолжая идти. Его веки с каждым шагом становились всё тяжелее и плавно опускались вниз, постоянно прикрывая глаза.

Так Теду пришлось брести недолго. Ведь чем дальше он шёл, тем больше врезался в деревья, а ноги начинали заплетаться и качали его обессиленное тело в разные стороны, до тех пор, пока оно резко не налетело на очередное препятствие. От сильно удара у Теда окончательно помутнел рассудок, голову пронзила новая вспышка боли, а ноги согнулись в коленях. Облокачиваясь предплечьем об ствол дерева, и рывками сползая вниз, он жёстко повалился на землю и, слегка распластавшись, провалился в беспамятство.

Тед никогда раньше не падал в обморок до этого момента. Он даже не задумывался, что такое может с ним произойти. Однако реальность начала отдаляться от него, отступая на второй план, а чёрные расплывчатые пятна перед глазами погрузили его мир во тьму.

Вскоре Тед начал приходить в себя. Вокруг него был всё тот же лес и слегка стихшие порывы ветра сгоняли капельки холодного пота с его лица. Резкую боль в голове и теле сменила ноющая. Стараясь найти опору для рук и постепенно передвигая ногами, он пододвинулся к ближайшему дереву и, облокотившись об него, принялся осматривать себя. Не обнаружив не новых ран, не переломов Тед с облегчением выдохнул и дал себе время собраться с мыслями. Он чувствовал, что место, в котором он находился, истощает его. Давит на него со всех сторон и капля за каплей выжимает из его сущности жизнь, заполняя это опустошённое место болью и отчаянием. Тед не помнил, сколько он прошёл до того, как потерял создание и как долго это продолжалось. Он не забыл лишь ощущение, которое испытал первый раз в своей жизни. Как его сознание стало проваливаться куда-то в черноту, как будто в глубокую яму, а ему оставалось только беспомощно осязать это.

Опираясь об дерево, Тед поднялся на ноги и осмотрелся вокруг, вспоминая, в какую сторону он направлялся. Однако всё казалось одинаковым: растительность, нескончаемые сумерки, беспросветные кроны деревьев – эти образы уже навсегда отпечатались в его памяти и никак не давали понять, видел он раньше этот пейзаж или нет. Окончательно потерянный Тед посмотрел на часы. Время было 18:46. Ещё раз оглядевшись, он сделал ртом глоток чересчур свежего воздуха и направился вперёд. Тед потерял почти всякую надежду, но не хотел сдаваться, поэтому решил идти до конца. Он понимал, что с каждым днём шансы на спасения близились к нулю, а неверное направление могло ещё долго подавать надежды и лабиринтами вести его к смерти. Тед просто знал, что ему нужно идти. Он не мог бездейственно сидеть под деревом в ожидании конца. Ему надо было попробовать, а потом снова и снова, чтобы в дальнейшем, какую бы жестокую шутку не сыграла с ним жизнь, он смог сказать себе, что сделал всё, что было в его силах.

Тед шёл прямо, стараясь не отклоняться ни на шаг, сосредоточившись на дороге. Чувство голода, мучавшее его долгое время, отступило, но иногда всё равно давало о себе знать. Теда начинало лихорадить. Одежда стала пропитываться потом, боль в мышцах со временем нарастала, вынуждая его сбавить темп ходьбы. Головная боль казалась ему невыносимой, а озноб заставлял тело импульсивно дрожать, подражая загнанному в угол животному. Однако он продолжал идти, склонив голову и, смотря на ноги, пытался синхронизировать шаги с тиканьем часов, чтобы каждый шаг совпадал с ударом секундной стрелки на циферблате. Тед шёл и слушал, как тихое, но при этом отчётливое постукивание часового механизма плавно сливается с глухими звуками шагов и как громко заглушает эту композицию хаотичный стук и скрежет его собственных зубов.

Слабость с каждым шагом одолевала Теда, а игнорировать, усилившийся вечерний холод, становилось всё труднее. Совершив ещё пару уверенных рывков вперёд, он с безразличием посмотрел на часы и решил сделать привал. Да, даже по собственным ощущениям Тед прошёл немного. И да, часы показывали ещё только 19:34. Но после обморока он старался трезво оценивать свои силы, не доводя себя до предела. Остановившись, Тед снова нашёл наиболее подходящее дерево и, собрав сухие ветки вокруг него, опустился на землю, положив их перед собой. Его руки потянулись к карманам, но тут же замерли, брови слегка приподнялись, а глаза заметно округлились и сфокусировались на одной точке. У Теда перехватило дыхание, сердце у него в груди замерло от испуга. Медленно возобновив движения, он нащупал во внутреннем кармане пальто свои палочки для разжигания костра. Аккуратно вытаскивая их, Тед уже предполагал, во что они могли превратиться, невольно разделяя его судьбу, и думал, где ещё ему посчастливится найти точно такие же. Однако, когда он положил их рядом с ветками, они были целы и невредимы, что в первые за это непростое путешествие  заставило Теда с облегчением выдохнуть и даже слегка улыбнуться такой маленькой победе. Расчистив место вокруг себя, он пошарил по карманам и обнаружил небольшой пучок сухой травы, который ему удалось приберечь с прошлого раза и разместил его на плоской палке. Не став снимать перчатки, чтобы лишний раз не травмировать руки, Тед зажал между ладонями заострённую палку и, сделав глубокий вдох, замер, устремив свой взгляд в землю. Он был готов к очередному поражению. Был готов к тому, чтобы вновь испытать к себе жалость. Готов, чтобы обернуться назад и посмотреть на всю свою пройденную жизнь, начиная с самого рождения. На то, чему он посвятил всё то время, которое было дано ему. И он понял, что уже перешёл ту черту, которая заставляла его сожалеть о прошлом, об упущенных возможностях. Ведь сейчас он был готов с улыбкой созерцать каждый час, каждую минуту, каждый миг, который провёл в этом мире. Тед был готов ко всему и обещал себе идти до конца.

На выдохе он начал быстро вращать палку из стороны в сторону. Его руки начинали согреваться, во рту окончательно пересохло, а всё тело охватила болезненная дрожь. На лбу начала выступать испарина. Тед сосредоточил всё своё внимание на процессе и настойчиво сверлил взглядом пучок сухой травы, как будто он должен был вспыхнуть не от трения, а от его настойчивости. Но Тед не сдавался, в глубине своего естества искренне надеясь, что совсем скоро он будет сидеть у костра. Его боль утихнет, тело вместе с одеждой насквозь пропитается теплом, а глаза неотрывно будут смотреть на язычки пламени и разлетающиеся во все стороны искры. Он вдохновиться этим, наберётся сил и наутро, пройдя ещё чуть-чуть, выберется из леса. Найдёт людей, которые помогут ему и накормят, а когда приедет домой, наконец-то примет душ, нальёт себе горячий кофе и пересмотрит всю свою жизнь. Своё отношение к ней. Он поменяет всё к лучшему и будет ценить то, что имеет. Найдёт новую работу, начнёт писать книгу, на которую никогда не хватало времени, наладит отношения с близкими, женится, а потом они заведут двоих детей, купят большой дом, в каких обычно живут счастливые семьи в кино. Потом дети уедут, он состарится, прожив достойную жизнь, будет сидеть в кресле на веранде, держась за руки со своей тоже постаревшей женой, и смотреть, как на лужайке их повзрослевшие дети играют уже вместе со своими детьми. И он будет улыбаться, понимая, что всё худшее осталось уже далеко позади. Однако для этого надо было сделать всего одну вещь, преодолеть ту единственную преграду, которая отделяет его от идеальной жизни. Ему надо было выжить.

Тед мог ещё долго вращать палку между ладонями, погружённый в свои мысли, но с лесным воздухом он вдохнул какой-то новый, непривычный для него запах. И отпустив свои мысли, он посмотрел на пучок травы под палкой. Тед опешил. Замер от удивления, наотрез отказываясь верить своим глазам. По сухим извилистым стебелькам травы быстро расползались яркие огоньки, мерцающие, как новогодняя гирлянда. Придя в себя, Тед резко наклонился вперёд, поставил ладони по сторонам, защищая слегка дымящийся пучок травы, и начал осторожно раздувать его, не обращая внимания на разлетающиеся маленькие искорки, обжигающие кожу на его лице. И вдруг эти огоньки, стали собираться воедино, образуя крохотное пламя, жадно поедающее всё, что коснётся его. Продолжая слегка дуть на разгорающийся огонь, Тед взял несколько веток, лежащих рядом и начал аккуратно подносить их к пламени. Яркий жар, жаждущий пищи, стал торопливо поглощать ветки, и увеличиваться, приобретая могущество. Вскоре огонь разгорелся и начал разъедать сами палки для разжигания костра, которые и породили его.

Тед слегка отодвинулся назад, будучи не в силах оторвать глаз от пылкого сияния. Однако он знал, что это ещё не всё. Ведь скоро тоненькие палочки исчезнут в языках пламени, и яркий свет начнёт угасать, меркнув в холодном пейзаже леса. От этих мыслей Тед снова ощутил тоску и отчаяние, которые стали так омерзительны ему. Забыв про терзающую боль, Тед вскочил на ноги и, не теряя маленький костёр из виду, начал ходить кругами в поисках сухих прутьев и травы. Он, почти не останавливаясь, подбирал всё, что попадалось под руку, и возвращался к огню, чтобы подкормить его этими жертвами.

Тед ещё долго собирал пищу для костра, а потом, окончательно лишившись из сил, осторожно опустился около него. К тому времени пламя разрослось и устремилось вверх. А Тед сидел и смотрел на него, как оно извивается, поглощая его дары, как множество искорок, похожие на светлячков, разлетаются в разные стороны и, улетая куда-то вдаль, незаметно затухают. Немного пододвинувшись, и протянув руки навстречу костру, Тед с наслаждением ощутил это обжигающее тепло, которое окутывает всё его тело, насыщая его жизнью. И впервые за очень долгое время он понял, что по-настоящему счастлив. Тед почувствовал то желанное тепло, которое прогревало его до глубины души. И гордился, что ему удалось достичь этого самому. Он любовался костром, забыв обо всём. Для него больше не было ни бесконечного леса, ни голода, ни боли. Был только он и огонь, вдохнувший в него новую жизнь.

Шло время, а Тед всё сидел, вытянув руки вперёд, стараясь впитать в себя как можно больше тепла и энергии. Он не переставал удивляться, как ярко горит пламя в лесной темноте и всё думал, что завтрашний день поменяет многое. Тед уже представлял, как будет осуществлять свои грандиозные планы, и красочно продумывал каждый шаг.

Однако слабость, затаившаяся в нём, начинала заявлять о себе, заставляя Теда закрывать глаза. Зевнув, Тед посмотрел на часы. Они показывали 22:30. Тед лёг на бок и расположил ноги по направлению своего пути. Он лежал и смотрел на костёр, который, подпитываясь массивными ветками, не собирался гаснуть, что заставляло Теда улыбаться. Он не хотел отводить взгляд от огня, не хотел отпускать его на всю ночь. Однако, наблюдая за его движениями, его веки утяжелялись, и он проваливался в сон, наполненный уверенностью и надеждами, что худшее уже позади и завтра всё должно измениться.

 

***

  Осеннее утро на севере Британской Колумбии вдалось холодным и пасмурным. Солнца не было видно из-за туч, а ветер гнал по небу большие серые облака вперемешку с клубами чёрного дыма. Воздух сотрясался от воя городских сирен, которые сообщали об эвакуации населения. Машины скорой помощи и полиция вывозили пострадавших людей в безопасные места, а остальные жители ближайших поселений судорожно метались по своим домам в поисках ценных вещей и наперегонки заводили машины. Некоторые забирали с собой даже бездомных животных, которые вовремя не убежали, почуяв едкий запах дыма, и сейчас задыхающиеся слонялись по улицам, падая замертво от отравления.

Горели Леса Северных Кордильер. И все силы пожарных бригад были задействованы в их тушении. По предположениям пожарных возгорание началось ночью, а к раннему утру уже быстро переросло в лесной пожар, пожирающий всё на своём пути. Он быстро двигался по ветру, уходя в лес всё глубже и глубже. Птицы, пытаясь спастись, разлетались в разные стороны, но у большинства из них воспламенялись крылья и, сгорая заживо, они опускались в пепелище огня. Уцелевшие дикие животные, которые иногда выбегали из пожара, были покрыты ожогами или вовсе горели и, мучаясь в агониях, в страхе неслись подальше от огня, сшибая с ног пожарных. Из каждой подъезжающей машины службы спасения выбегало с полдюжины пожарных, которые сразу же подключались к общей работе. Все они старались сдержать пламя, чтобы оно не уничтожило весь лес и не добралось до города. Рядом стояли несколько бригад скорой помощи, которые приводили в сознание задыхавшихся пожарных, обрабатывали ожоги и старались помочь беззащитным животным. Но одна машина была безлюдна и стояла всех дальше от пожара, а внутри на кушетке лежал черный патологоанатомический мешок, застёгнутый на молнию. По мнению врачей это был первый и пока что единственный человек, погибнувший в этом пожаре. Пожарные обнаружили его за несколько километров от города вместе с источником возгорания и, когда им удалось немного унять огонь, они вытащили то, что осталось от тела к медикам, а те поспешно уложили его в мешок и погрузили в машину, чтобы поскорее вернуться к работе.

А в том мешке был Тед. Всё так же лежащее на боку, его тело находилось в машине скорой помощи, одиноко стоящей в стороне. Обугленные кости с горелыми ошмётками плоти, которые ещё день назад бродили по лесу с надеждой на спасение, теперь медленно крошились и рассыпались в мешке. Ведь огонь, который был так желанен ему, не знал пощады и в своём жадном голоде начал поглощать всё вокруг, не сжалившись даже над Тедом. Когда пламя разрослось, оно стало подбираться к его спящему исхудалому телу, и без промедления начало проглатывать Теда. Оно жгло плоть прямо с одеждой, разъедая всё сущее, что было в нём. Раз за разом оно обжигающее ласкало его тело, истощало и выжимало из него все соки. Оно без разбору поедало Теда, обгладывая каждую косточку. И не отставало от него до тех пор, пока не обнаружило нечто побольше, помасштабнее и, пройдя по его останкам, пламя принялось испепелять лес, с громким треском переваривая древесину.

Однако Тед ничего не почувствовал. Он мирно спал и набирался сил, нежась около своего тёплого костра, среди деревьев. И представлял, как завтра вечером он уже окажется дома.  Но Тед напрочь забыл о такой до ужаса простой вещи как пожар. Это даже не пришло ему в голову, ведь то, что могло спасти его, казалось таким безобидным. А сейчас его тело лежало в чёрном мешке, истерзанное теми мерцающими светлячками, которые сулили ему спасение.