Первая межгалактическая

Основной текст

В общем, дело было так.

Завалил он очередное свое задание.

Как такое могло случиться, спросите вы? Давайте вместе и разберемся в этом. Итак!

В одной далекой, далекой галактике…

«Вот ведь Спилберг привязался, ‒ с любовью к креативному режиссеру подумал Гена, ‒ интересно, снял ли он на своей Земле очередную серию, над которыми потешаются как минимум дюжина галактик, населенных гуманоидами».

«Ничего не понимают в киноискусстве, а туда же, ‒ с возмущением подумал он об этих недоумках, ‒ А по мне, так ничего, нравится. Особенно по душе Джа‒Джа Бинкс. Чем-то на меня похож, только без хвоста.

Отвлеклись немного. Итак: в одной далекой, далекой галактике…Блин, опять!

Короче.

Давно назревающий в этой галактике конфликт взял да и созрел. Одним словом, что сейчас вспоминать то, если галактики то уже нет.

«Нет, надо, а то повествование не склеится», ‒ подумал он, ‒ обвинять начнут как предыдущий раз (см. Прил. №1 из административного дела попаданца Гены, рептилоида).

Так не должно больше продолжаться, рассудили тогда в Центре Вселенной.

Вы справедливо спросите меня, а почему в Центре то? И вообще что, кто-то этот центр ухитрился уже определить?

Нет, конечно. Пробовали, но это плохо для них закончилось. Улетели вдаль, и больше их уже никто не видел. Вечная вам память, безвестные мученики науки. Нет, Центр, конечно был. А то, как же без него.

Пресловутый Центр был втихаря сварганен амбициозной группой заинтересованных в этом галактик. Очень воинственными галактиками, поглощающими остальные просто так на своем длинном межгалактическом пути во Вселенной. И ими же был и назначен. После закрытых выборов и уже всенародно. И назвали они тогда себя ‒ главнюки.

Возмущению недовольных не было конца. Тогда главнюки, как это всегда водится во Вселенной, популяли в этих возмутителей спокойствия гамма лучами большой мощности и конфликт как-то сам сошел на нет. Поскольку, если нет недовольных, то нет и конфликта.

Однако Вселенная продолжала гудеть, но уже немного тише. А как ей было не гудеть, когда буквально каждая плюгавенькая галактика считала себя достойной этого высокого титула. Ведь всем хотелось быть ее Центром. Гудели они по причине того, что если они этим Центром станут, то это значительно поправит их пошатнувшееся финансовое положение во Вселенной. Налоги там разные, привилегии. Да и о вселенском поклонении не надо забывать. Но, поскольку реально определить геометрическим методом центр Вселенной не представлялось возможным, и, опасаясь повторения летального инцидента, все вновь назначенные таким образом вассалы смирились со своей судьбой. Но тревожно гудеть не перестали.

Кому на хрен был нужен этот Центр никто толком не знал. Поэтому все справедливо посылали его на…й вместе с бесконечными циркулярами, распоряжениями и постановлениями. Не уважали, одним словом.

«Что бы нам такое сделать, ‒ задумались тогда главнюки, ‒  чтобы снискать всеобщее уважение и любовь?»

Подключили мощные капуторы во всех центрах вселенского знания, и через несколько своих галактических глюков, получили единственно верный ответ.

Ответ показался им изначально совсем уж абсурдным. Звучал он так:

«Организовать межгалактическую олимпиаду».

Коротко и никому не понятно.

Не удовлетворившись этим невразумительным ответом, Главные во Вселенной начали копаться в кладезях знаний, накопленных к этому моменту в невообразимых количествах и часто не по делу. На всевозможных мыслимых и не очень носителях информации. Задокументированных знаний, когда-либо исторгаемых мозгами бесчисленного количества цивилизаций. Живых и уже нет. Встречались даже свитки в виде громадных рулонов туалетной бумаги. И что бы вы думали? Откопали они то, что искали.

Оказывается, что на краю их бесконечной Вселенной, находилась крохотная планетка с неблагозвучным названием Грязь. И там действительно, раз в четыре года проходил такой общепланетный шабаш. Больше никаких подробностей информация эта им не дала.

Начали думать, подключили сыск. И наконец, на захудалой планетке со звучным названием «Калифорния», был обнаружен очевидец данного действа.

Дело осложнялось тем, что этот очевидец был как бы ни жив. Нет, не так. Жив, но находился в глубоком анабиозе целых сто лет по главнюканскому неотрывному календарю. Начиная с этого момента, дело у них пошло бойко. Разморозили, само собой. Накормили и приступили к дознанию. Первым делом спросили: «А на хрена?» Оказалось, что он наивно полагал, что выбитые у него в позапрошлом веке зубы в будущем вырастут сами по себе. Затем рассказал, что действительно был и даже участвовал в первой из них, где и был покалечен, защищая права женщин. В процессе Олимпиады этой, как вы понимаете.

‒ Главное, ‒ говорил он, ‒ нужно было вовремя огонь на палке притащить к открытию этих игр, а потом его торжественно потушить.

‒ Что на играх делали? ‒ переспросил он своих суровых слушателей, ‒ развлекались в свое удовольствие. Бегали, прыгали, купались.

Да, сложно было разговаривать с субъектом, проспавшим так долго и не дружившим пока с мозгами.

‒ А зачем они бегали и прыгали то? ‒ был задан резонный вопрос.

‒ Да чтобы в конце мероприятия разноцветные кружочки за это получить, ‒ ответил он, не понимая, почему его не понимают.

‒ Может ему укольчик с мозговым стимулятором вколоть? ‒ поступило дельное предложение.

Вкололи. Никакой реакции в ответ. Потом потихоньку пошло. «Усвоился», ‒ вздохнули все с облегчением. Работает укольчик.

Как оказалось, эти игры проводились устроителями с целью запудрить мозги своим врагам. Чтобы не лезли со своими воинственными претензиями к честным соседям, отхватившим у них накануне жирные кусочки плодородной земли. Короче, чтобы отложили все на время вооруженные конфликты с применением оружия и отбросили свои мысли о мести. А устроителям только этого и надо было добиться, ведь на подготовку к отпору врага в любом случае требовалось время. А там, глядишь, еще и имидж хороший к тебе приклеится.

‒ Вот именно это нам и нужно! ‒ воскликнули Главные главнюки, радостно. ‒ Начинаем немедленную подготовку.

‒ Здорово, что сильно тратиться на призы не надо будет, ‒ сказал Главный среди главных, ‒ Напечатаем из силумина три сотни блестящих кружков, и все будет в шоколаде. Еще и пирожками с капустой в процессе проведения торганем.

‒ А что, кроме этой Грязи, Олимпийские игры ни у кого больше не проводились? Уж больно далеко лететь, как бы чего за это время у нас не случилось, ‒ спросил тогда самый предусмотрительный из них. Получив отрицательный ответ, он в тот же вечер собрал чемоданы. Так, на всякий случай.

Вопрос о месте проведении этих игр не стоял. Конечно, у них. Строить что-то новое не стали. Да и негде, ведь все свободные земли уже были к этому времени выкуплены и застроены ушлыми девелоперами из соседних галактик. Это после того, как главнюки начали себя Центром величать. Или наоборот, но это неважно.

‒ Кто у нас еще знает чего, как эти игры проводить? ‒ Спросил Руководитель Олимпийского комитета. ‒ Нет? Тогда тащите сюда нашего консультанта.

Под чутким руководством консультанта, лучезарно улыбающегося всем новыми титановыми зубами, были разработаны правила проведения мероприятия.

С допингом порешали решительно бороться. Но потом возникла проблема. Собственно, что считать допингом в их обширной Вселенной? Для одного и ржавый гвоздь ‒ допинг. А другой ежедневно с удовольствием уплетает на завтрак целую гору амфитаминов. Что ему прикажете, с голоду, что ли помирать? Поэтому, единогласно сняли это негуманное ограничение.

С видами дисциплин решили не заморачиваться.

‒ Пусть бегают, прыгают и купаются ‒ безапелляционно заявил Главный главнюк, ‒ А кто не может, извините.

Сразу же отсеяли рыб, ракообразных и медуз. Тех же, у которых были какие-нибудь конечности, оставили. Динозавров тоже отсеяли, ведь, согласитесь, не очень то приятно с ними играть.

‒ Надо срочно найти гонца, чтобы он нам сюда эту палку горящую приволок, ‒ продолжил давать инструкции на время поумневший консультант после очередной мозговой стимуляции.

Бросились тогда все срочно подбирать кандидатуры по своей галактике. Таких, чтобы не стыдно их было гостями игр показать. Морально устойчивых, без судимостей и вообще. Лучших среди лучших. И выполнявших когда-либо ответственное задания для галактики.

Опустив в анкете несколько своих залетов и незакрытую судимость в далеком отсюда месте, в список претендентов на роль сопровождающего горящей палки попал и Гена. Строгая конкурсная комиссия сковырнула его тогда с одной разудалой планеты, где он весело осваивал два не отработанных аванса.

С трудом набралось таких кандидатов штук тринадцать.

«Не, не пойдет, ‒ сразу же сказали о его кандидатуре злопамятные негуманоиды с планеты «Пылающий сноп сена» из галактики Полный Облом, ‒ Он у нас спер десять лет назад коробок вечных спичек, ворюга».

Но Гена аргументированно возразил оппонентам, и его оставили в покое.

Поскольку выбор единственного достойного кандидата среди тринадцати самых достойнейших во Вселенной было практически невыполнимой задачей, был избран самый, что ни на есть простой способ ‒ бросание двух костей в пустую сковородку. Сковородку до этого, естественно, тщательно выскребли от остатков пригоревшей яичницы и приступили к такому вот голосованию. У кого из кандидатов совпадет присвоенный ему номер с суммой цифр на костях, тот и полетит. Заранее распределили среди участников номера. При этом тот, кому достался номер 1, сразу же застрелился, поскольку костей было две. Ушел из жизни он там же, на конкурсной комиссии. Недоработали в спешке методику отсева претендентов, что поделаешь.

Гене достался номер 2.

Для самоуспокоения, Гена попытался определить вероятность своей победы, но вскоре запутался, обреченно вздохнул и бросил.

«Ну, и хрен с ним, ‒ помянул он в сердцах трехэтажным теорию вероятности, ‒ не очень то и хотелось. И так проживу. На колбасу и хлеб с маслом хватит, а этот обещанный ему гонорар после выполнения задания, выглядел для него очень уж виртуальным. Тем более что он прекрасно знал своих нанимателей и совсем не с самой лучшей их стороны.

Самый главный главнюк, пользуясь безоговорочной своей привилегией, сам бросил кости.

Выпало число 2.

То есть на каждой остановившейся после долгого скитания по пустой сковородке кости было по единице.

«Вот ведь, ‒ подумал с тоской Гена о своем будущем задании, ‒ всегда мне поначалу везет».

Однако когда он узнал пункт назначения, всю его тоску как рукой сняло. На радостях, он даже снял все свои претензии относительно аванса.

«Земля, ‒ подумал он с любовью о конечной цели своей командировки, ‒ как же я давно тебя не видел, голубенькая ты моя!»

‒ Сточно дуй на Грязь, и принеси нам огонь на палке. Командировочных не будет, денег нет. Будь назад вовремя. Все, ‒ сказал главный.

Тогда он взял свой хвост в руки и пошел. Полетел, конечно, как на крыльях.

Прим.: странная любовь Гены к Земле подробнейшим образом описана в Прил.№2 к объяснительной записке.

Своих прошлых ошибок, Гена решил не повторять. Поэтому он с первой же попытки мастерски спикировал с орбиты и удачно плюхнулся возле родной Смирновки.

Смирновцы, еще издалека заслышав призывный рев его звездолета, уже спешили навстречу.

«Здорово, всё-таки, что его здесь ждут», ‒ с теплотой в сердце подумал он.

Но тут же ему пришла мысль о том, что быть может все дело в горючем звездолета, баки с которым были сейчас заполнены под завязку.

«Нет, ‒ успокоил он себя, ‒ думать даже об этом не хочу».

Радости встречи не было конца. По старой доброй традиции, последующие две недели все его закадычные друзья пели грустные русские песни, и пили вкуснейший деревенский самогон. Сарай его, тщательно покрашенный местными аборигенами, стоял на том же самом месте, где он его и оставил, то есть на краю села. И в период его отсутствия сарай Гены строго охранялся Василием, а когда тот спал, то старой полуслепой собакой по кличке Крокодил.

‒ Это, чтобы тебя не забывать, друг, ‒ всхлипнул Вася, утирая слезу.

Задание Гены на Земле буксовало со страшной силой. В начале третьей недели вынужденного простоя, когда Гена уже приготовился, было распечатывать второй топливный бак звездолета, доверху заполненный главнюканским самогоном, и окончательно для себя поняв, что его задание бесповоротно провалено, появился Колян.

Появился он весьма эффектно. На черном джипе марки «Джип», задавив возле Гениного дома пару зазевавшихся кур, он лихо припарковался с разворотом в большую лужу, аппетитно пахнущую свежим коровьим навозом.

Обрызганные с головы до ног содержимым лужи, Вася и Гена тут же полезли к нему обниматься, не обращая внимания на дорогущий малиновый пиджак на могучих плечах Коляна и белоснежную рубашку под ним, частично скрывающую синие отчеты о бурной жизни их друга.

‒ Колян у нас теперь новый русский, ‒ уважительно промолвил Василий, наливая всем по первой.

Все сказанное вслух нашими героями в Смирновке до этого, и изложенное ниже, преподносится щепетильным читателям в тщательно очищенном от междометий виде, свойственным традиционному русскому языку. Это относится также и к их невысказанным мыслям и чувствам. Собственно, цензура поработала с этими диалогами основательно. Сократили, гады, основную часть эмоциональной составляющей диалогов.

‒ Да! Ну и задачку ты мне поставил, друган. ‒ Сказал, задумавшись Колян, выслушав сбивчивый рассказ Гены. ‒ Ты что, и вправду хочешь все это сделать по чесноку? Типа огонь от зеркала в Греции зажечь и палку традиционную найти? Трудно.

‒ Но ты же все можешь, посодействуй.

‒ Что могу сказать, прилетел бы ты чуть пораньше, было бы прикольно. Например, в девяносто шестом. Тебе бы самому понравилось отнять огонь свой у пиндосов. А сейчас…Не ждать же тебе, в самом деле, еще три года до следующей олимпиады. Что ж, в Грецию придется лететь, к друганам моим. Чтобы внепланово огонь твой добыть.

‒ Да хоть сейчас, погнали.

‒ Не те времена пошли. Собьют на хрен.

Одним словом, хороший у них диалог получился, душевный. Если бы…

‒ Я же сейчас в антикоррупционном комитете служу, ‒ сказал Колян, с трудом подбирая разрешенные цензурой слова, ‒ Следаком. Дело твое у меня лежит третий год на рассмотрении.

‒ ?

‒ Со службы твоей прежней, в качестве народного избранника. Что глаза-то закатил? Деньги брал на призыв об оказании инопланетной помощи? Брал. Помощь пришла? Не пришла. Вот тебе и дело.

‒ Но я ж…

‒ Знаю, знаю. Распилили тогда их без тебя. Извини, не успел ты, смотался раньше времени. И что мы имеем сейчас в итоге? Правильно, растрату в особо крупном размере.

‒ Что же делать, ‒ спросил оглушенный не вовремя пришедшей новостью Гена.

‒ Как всегда, срочно линять. Горючее то твое не все еще вылакали? Спички я дам, а палку Васька твой из палена выстругает.

Поймав восторженный взгляд Васи, разглядывающего его прикид, Колян добавил буднично:

‒ Спецодежда, для конспирации.

«Вот ведь, как всегда нескладно все у него получается! ‒ с досадой подумал Гена, ‒ никаких тебе торжественных митингов на прощание. Ни слез умиленных земных жителей, ратующих за будущие олимпийские победы их братьев по разуму.

‒ Палку свою не забудь, ‒ сказал на прощание Вася, в глазах которого читалась безмерная тоска о разлуке с другом, ‒ Слушай, ты там у себя, если сможешь, раздобудь для меня самогонный аппарат, ладно? Такой, чтобы сразу по три раза перегонял. Здоровье свое надо беречь»!

«Ну как тут откажешь такому заботливому другу, обязательно привезу, не сомневайся», ‒ подумал он с нежностью. Залез  в космолет и дал по газам.

Солярка, которой Вася пропитал ветошь на палке, чуть не свела его с ума. Ею пропиталась, кажется, каждая молекула воздуха вокруг. И Гена, конечно.

Он опоздал.

К его, практически немедленному возвращению в Центр, Центра уже не было. Вместе с пославшими его на Землю амбициозными главнюками. Распылили их всех в дым недовольные внешней политикой Центра недовольные.

«Опять я попал, ‒ подумал Гена, ‒ вот ведь жизнь, ничему она меня не учит. Какого лешего я тогда от аванса отказался?»

Прил.№1

Объяснительная записка Гены в компетентные органы галактики Головастик:

«Прошу приложить это мое повествование (Основной текст) к административному делу о моем частичном служебном несоответствии. В Прил.№2 подробно описаны мотивы, послужившие причиной моего опоздания в Центр, возможно приведшее к его распылению (Центра). Я справедливо считаю, что если Вы внимательно ознакомитесь с деталями, то Вы поймете, что я ни в чем не виноват. Гена».

Прил. №2 

Приложение к объяснительной записке Гены (Прил.№1).

Плюг знал, что его Вселенная – это пузырь.

Еще он точно знал, что живет в 13 501 471 993 году от рождества Вселенной.

И абсолютно точно знал, что ему уже нет места на планете, на которой он скоротал последние пять лет. Почему? Давайте вместе и разберемся в этом. Итак!

Он провалил последнее задание. Все бы ничего, если бы это задание не было связано с безопасностью его планеты. И вот его уютного гнездышка уже нет. Раз – и нет. Испарили его мерзкие ублюдки из соседней галактики. А он был не в силах этому помешать, так как находился в это время под действием сильнейшей таблетки, раздобытой накануне и тут же им освоенной. Одним словом – прозевал этот «раз – и нет».

И что он имеет сейчас? Раздолбанный звездолет 7–го класса, каких уже давно не выпускают. Раритет! Звездолета, достойного такого отчаянного придурка, которым он сейчас являлся. Вооружения – нет. Как так? Такое крутое ржавое корыто и без пушек? Были пушки, но он их давно уже загнал на небольшой барахолке на окраине галактики, названия которой уже не помнил. И что поимел взамен? Горстку монеток, которые тут же просадил в местном казино, кишащем хвостатыми рептилоидками и мерзкими рожами таких же хвостатых местных бандитов. Здорово проигравшись, он поспешил домой, вспомнив о своем задании.

«Вот оно мое оправдание случившегося с планетой, – подумал он, успокаивая себя из-за потерянного навек крова, – не было у меня оружия в тот момент. Имеется в виду момент: «раз – и нет». А если бы оно и было, так я все равно был под таблеткой».

Он поковырялся в носу.

«Ух ты, у меня руки есть», – он оглядел себя со всех сторон, искренно удивляясь увиденному.

«Две», – сосчитал он их и, наверное, улыбнулся. Хотя, может быть, это был просто нервный спазм.

«И ноги – две, хвоста не видно, может быть и есть», – сделал он промежуточный вывод, прекратив через пару минут тщетные попытки, заглянуть себе за спину.

«Ноги есть, руки есть, значит, я – гуманоид. Правда осталась неопределенность в отношении хвоста, но это мы быстро выясним», – подумал он.

Чертова таблетка не давала ему сосредоточиться.

С трудом отыскав в своем хозяйстве какую-то блестящую железяку, в которой можно было увидеть свое отражение, он чуть не упал в обморок. На него смотрела сизая от небритости длинная удивленная харя с мешками под глазами. Придя немного в себя, он догадался, что смотрит на свое отражение в круглом блестящем чайнике.

«Блин, – подумал он о нужной железяке, – вот он и нашелся. Не прошло и полгода. Теперь можно и горячей водички с травкой похлебать, вместо этого опротивевшего спива с планеты…Забыл». – Он с отвращением пнул вторую початую бочку с выдохшимся пойлом.

«Так, как же быть с хвостом?» – он попытался настроить чайник на изображение своего зада.

«Ну и пес с ним. Пусть болтается, если есть», – эксперимент с чайником не удался.

Таблетка начала со страшной силой закруглять свою работу. По всей видимости, заканчивались пять часов гарантированного в инструкции беспробудного кайфа.

«Зря я тогда так легкомысленно выбросил в мусорный бак объемистый том с приложением к инструкции, подробно описывающий побочные действия таблетки», – вскользь подумал он.

Вместе с недобрым событием, вызванным окончанием его пребывания в чудной отключке, начали всплывать воспоминания. Почему-то совсем неприятные. Нет, не о потерянной планете, а что-то совсем уж зловещее.

«Вот же я попал! – воспоминания возникли вдруг, застав его врасплох.

– Черт, – выругался Плюг вслух. Хотя, возможно это слово звучало и не совсем так, но смысл вполне соответствовал ситуации. А ситуация заключалась в том, что он слинял. Слинял втихаря с планеты, где накануне проигрался в дым. Да еще и задолжал кругленькую сумму местным бандюгам.

– Плюг, ты где? – раздался вкрадчивый голос в его коммуникаторе.

Плюг вздрогнул от неожиданности, поздно сообразив, что не отключил его накануне.

– Я здесь, – ответил он, стараясь изобразить шум местного кабака со ставшей ему уже противной планеты, на которой он только что проигрался.

– А мы понимаем так, что ты совсем не здесь. И морочишь нам голову. Это же очень просто, вычислить твое местоположение. Согласись, было бы намного лучше, если бы ты пришел к нам сам.

– Скоро буду, – соврал он, спешно отключив коммуникатор и начиная лихорадочно рыться в кипе бумажных носителей информации.

«Вот никогда я не думаю наперед, – с досадой думал он, – вот на кой хрен я продал свой супербукинг! Сейчас бы кнопочки понажимал и сообразил, в какую тихую норку можно залезть и пересидеть в ней недельку другую. Искать его по предыдущему месту жительства, куда они могут нагрянуть, бесполезно. Одна пыль осталась. Остается тогда у них только одно – выпотрошить информацию из его приятелей. Он перебрал их всех в памяти и понял, что это дохлый номер. Не получится узнать от них ничего дельного. Такие же конченые дебилы, как и он» – Плюг немного успокоился.

«Эх, надо было тогда взять у них аванс за сверхурочную работу!» – поздно подумал он о своей уже бывшей планете.

«Нашел, – радости его не было предела, – Нашел я эту чертову карту.

Когда-то очень давно он ее автоматически спер в какой-то лавке старьевщика, торговавшего никому не нужным товаром. И вот она неожиданно пригодилась. Бортовой капутор сразу во всем разобрался и выбрал, что ни есть самое нужное для Плюга место в галактике, названия которой он так не смог перевести. Что-то про «путь» куда-то.

«Хрен с ним, «путь» так «путь», ему, не все ли равно. Так, – деловито подумал он, – надо, как водится и имя сменить. Что-то теперешние ему неожиданно разонравилось. Что же придумать?»

Мыслительный процесс сейчас сильно его напрягал.

«Точно контрафактную таблетку подсунули, – возмущался он про себя, потирая гудящий от напряжения лоб. – А назовусь я, пожалуй,…Чайник», – подумал он, не найдя другого подходящего имени. И с любовью погладил свой затерявшийся во времени блестящий трофей.

«Синенькая», – с удовольствием подумал он, подлетая к своему временному убежищу. И тут же, как водится, был обстрелян местными аборигенами из допотопных снарядов большой дальности. Но они, как ни странно, попали.

– Вот и конец, – проскрипел в последний раз умный капутор, отключаясь. Хотя Чайник мог поклясться, что первая буква его приговора звучала как «п», а последняя – как «ц».

«Вот пальнуть бы им в ответ пару раз, мало бы не показалось», – подумал он мстительно, но тут же вспомнил, что нечем.

Тогда он вручную начал уводить свою посудину вдаль от беспокойного места, похожего на кривые песочные часы.

«Керосин на исходе, –   посмотрев на индикатор топлива, подумал он, – вот же блин»!

Как же ему здорово повезло, что он тогда не подал руль направо. Иначе бы его ждала бесконечная пустыня и полупустая бочка со спивом. Но пронесло, и еще немного пролетев, он умело плюхнулся недалеко от местного поселения аборигенов на другом континенте. Привычным движением он приладил к уху незаменимый в его бесконечных странствиях переводчик–транслятор языка, способный переводить любую чушь, когда-либо выпускаемую по ветру разумными существами. И направился к населенному пункту.

– Слушай, Вась, а чего это он себе на ухо серьгу нацепил, – были первые осмысленные им слова, произнесенные одним из аборигенов, подходящих к нему, – не голубой ли?

– Да нет, голубые так не одеваются. Москвич, наверное.

– А рожу его видел? – спросил второй у первого, с трудом фокусируя резкость. – Что-то она мне кого-то напоминает.

– Агронома нашего?

– Да нет. По телеку я его видел третьего дня. Друг, а это не твой трактор за околицей валяется?

– Мой, – ответил Чайник, а про себя подумал: «как же я забыл включить маскировку!»

– Вспомнил. Гена, точно Гена. Привет Гена, а я – Вася. А этот дебил – мой друган Федя.

«Ну, Гена, так Гена, – подумал Чайник. – Вот и разобрался я с этой шарадой. Местное мнение надо уважать. Им, аборигенам, виднее».

О событиях нескольких последующих дней Гена не помнил ничего. То есть почти ничего, поскольку обрывки воспоминаний иногда мелькали у него в голове. Но уж больно фантастические.

Вспомнилось, как он вместе со своими новыми приятелями сидели на завалинке и пели тягучие песни о главном. Пели, конечно, они, а он, не зная слов, протяжно подвывал в такт красивым мелодиям.

И еще вспомнилось, но уже совсем непотребное. Как полуголые деревенские девки без трусов прыгали через костер возле его дома. Гена вечерами сильно мерз, поэтому был вынужден, если позволяли силы, палить его каждый вечер. Грелся он так.

Очень скоро в местном магазе закончилось вкусное земное пойло, и Гена попробовал на свой страх и риск угостить новых друзей керосином из своего бака с горючим. Керосин пришелся всем по вкусу.

– Отличный самогон, – сделал свое авторитетное заключение абориген Вася, – забирает!

К концу второй недели он перезнакомился уже со всей деревней. Затем с соседней, и еще несколькими в округе. Народ шел к нему толпой, звеня трехлитровыми банками. Многие, не в силах донести ценнейший груз до дома, оставались тут же. Подтягивались люди и из местного райцентра. Таким образом, к концу первого месяца своего пребывания в этом диком мире, он стал уже местной достопримечательностью.

Да, вспомнилось, вдруг. Хвост свой Гена к концу второй недели на Земле обнаружил. Тот, как оказалось, все время торчал у него именно оттуда, откуда и должен был торчать. То есть – из его жопы.

«Ну, значит не судьба, – философски подумал он, – Буду теперь рептилоидом.

«Странно, – подумал он с благодарностью к людям, – какая же у них высокая толерантность. Пофиг им на мой хвост и морду. Хотя, я и не на такие уже успел здесь насмотреться».

Все бы хорошо, но тутошняя детвора настоятельно требовала от него построить для них качели. Даже угрожали расправой в виде отрубания хвоста. Пришлось им уступить, в качестве культурного обмена.

Но все хорошее, когда-то заканчивается. Закончился самогон и у Гены. И вот тут у всех началась ломка.

С приходом ломки на него накатили беспокойные мысли о своей будущей судьбе, поскольку его звездолет был в конце второй недели обнаружен местными сборщиками металлолома и успешно ими утилизирован. Уцелел только бесполезный бортовой пластиковый капутор. Любимый его чайник тоже свистнули.

Общение с местной публикой складывалась как нельзя лучше. Небогатый и легко запоминающийся язык. На первых порах его немного смущало то, что его переводчик очень часто глючил. Лишь немного погодя он понял, что эти глюки не были связаны с болезнью его электронного партнера. Оказывается, это были, всего на всего непереводимые идиомы, которые полагалось людям вставлять в свой разговор. Как для связки слов, так и отдельно. Можно было вообще заменить одним словом целое предложение или эмоцию. Положительную или отрицательную.

«Хорошая придумка, надо выучить эти нужные слова», – подумал он и начал их вставлять. После чего весь народ его уже окончательно зауважал.

Хочется заметить, что его и до этого уже уважали. Ведь как иначе можно было расценить тот факт, что ему выделили ничейный сарай на окраине села. Похожий  как две капли воды на те, в которых жили его новые друзья.

А потом он починил единственную колхозную молотилку, и тут началось! Поутру к нему заявилась целая толпа относительно трезвых односельчан и предложила должность председателя колхоза.

– Наш то уж второй квартал не просыхает, сволочь. Трудодни никто не отмечает. Отчеты наверх не сдает. Оттого и премии нет. Выручай, ты же грамотный, справишься.

Гена был тогда безмерно удивлен, так как этот монолог произнес уже его кореш Вася, который даже трезвый больше трех слов в минуту не произносил. Правда, дополнительные «связки» звучали в его разговоре как барабанная дробь через каждое слово, а иногда и чаще.

– И что это за работа такая? – спросил он с подозрением на подвох.

– За девками незамужними бегать, хвоста всем крутить за невыполнение плана, отчитываться потом перед начальством.

– А можно сразу в начальство податься, чтобы хвосты не крутить? – с надеждой задал вопрос Гена.

– Можно, но нужно, чтобы тебя заметили, – ответил мудрый Вася, сворачивая самокрутку с махоркой.

«За девками бегать, это еще туда-сюда, но хвосты крутить! Нет, эта работа не по мне, да и что это за такое – «хвосты крутить» я не знаю. Наверное, очень непрестижное занятие. Да и больно, – он с любовью посмотрел на свой, – Нет, точно откажусь. Лучше, пока лето, грамотой овладею».

Училка ему попалась добрая, единственная в их большом селе, и никем не обласканная.

«Нет, – подумал он тогда, – никаких тесных отношений до тех пор, пока не разберусь что к чему».

– В город хочешь податься? Ну да, там, таких как я, пруд пруди. А у меня тепло, и осень уже не за горами. Не передумаешь?

Он не передумал, но в город не подался.

«Засвечусь я там, как пить дать, – подумал он, и остался на селе.

– Слышь, Вась, а что у вас начальники делают? – спросил как-то Гена своего приятеля.

– А ничего не делают. Сидят в кабинетах и посылают всех на ….й.

«Вот такая работа мне точно нравится», – размечтался он.

– Паспорт тебе надо справить, – заметил его друг, когда они оформляли трудодни у второго его друга – Феди, нового председателя. – Твой-то в тракторе был. Зараза, вот встречу я когда-нибудь этого Макара и ноги ему пообломаю. Позарился, хрен собачий на чужое добро!

– Получите и распишитесь, – сказал Вася, смотавшись на два часа в местную шарагу, изготавливающую визитки. – Вот тебе отечественный и заморский.

– А на хрена мне заморский?

– Дурной, а вдруг захочешь в Пиндосию сгонять? Бери, мне все равно его в нагрузку всучили.

В Пиндосию Гене совсем не хотелось сгонять, поскольку именно над ней помяли его звездолет. Поэтому, он разорвал заморский и затоптал обрывки в осеннюю грязь.

От трудодней его скоро освободили. Дело было в том, что собирая в мешки выкопанную трактором картошку, он так интенсивно работал своим хвостом, что засыпал соседние грядки.

– Да отрежь ты его на хрен, – советовали ему сердобольные сельчанки, – мешается же. Что за мода у вас в столице пошла. Сесть, не встать.

«Нет, хвост свой я точно не отрежу, – отвечал он им мысленно, – дорог он мне как память. И вообще».

И вот теперь от тоски и безделья начал он чинить всяческую деревенскую утварь. К этой работе он был привычен, да и похвалы осчастливленных сельчан были ему по душе.

Дни бежали. Бежали по окрестным деревням и слухи о чудесном мастере, поселившимся в соседней деревне. Бежали, бежали, пока не добежали до райцентра.

– Гена, выходи, – раздался как-то взволнованный крик Васи под окном, – в сельсовет тебя требуют. Начальство из райцентра звонит.

– Хорошие кадры нам нужны, – сказал ему человек в трубке. – Слышал я, что и с людьми умеешь разговаривать, и руки у тебя торчат, откуда надо. Давай ка ты к нам. Завтра в двенадцать будь в администрации.

«Будь так будь, – подумал он с воодушевлением. – Наверное, в начальники зовут».

И вот он уже сидит на деревянной скамейке в здании с серьезной вывеской – «Администрация» и заполняет анкету о приеме на работу.

С фамилией именем и отчеством все было просто. Достал новенький паспорт и аккуратно переписал.

Но чем дальше, тем сложнее. Он надолго задумался над тем, как ему втиснуть в узкую и короткую графу «год рождения» одиннадцатизначное число.

– А ты пиши только последние две, – помог ему детина в приемной. С синими татуировками по всем незакрытым футболкой и джинсами частям тела. Помолчал немного, разглядывая Гену и спросил:

– Слышь, а ты где такую пластику сделал? – спросил он, с одобрением рассматривая лицо Гены, – Круто. В Москве, наверное, да? Дорого обошлась? Пиндосы, небось, технологию завезли, они могут. Вот бы тебя нашим браткам показать, закачаются. Натуральненько. Можно пощупать?

– Не стоит. А ты сам то, что здесь делаешь, – спросил он вежливо, не забывая при этом вставлять в нужных местах междометия.

– Да вот, забашляли братки должность мне хлебную, вот и торчу здесь уже два часа как шпала.

В графе «национальность», Гена, долго не раздумывая написал «рептилоид», а в графе «место жительство» – «сарай на окраине села Смирновка». Подумал немного и дописал – «комфортабельный».

В графе «служба в армии» он поставил прочерк. Еще бы. Если бы он начал перечислять все места, планеты и галактики, где он когда-то служил наемником…«Да уж, лучше не заполнять», – трезвая мысль пришла вовремя.

Детина за два часа успел ему основательно надоесть. Хотя, при заполнении последней графы с текущей датой, Гена слегка замешкался.

– Забыл, братан? Случается. Пиши – 93, месяц сентябрь, число сам придумай какое-нибудь. Я вот не знаю, на кой оно мне. Знаю только, что понедельник, поскольку только по понедельникам у меня голова болит. Меня Коля зовут. А для друзей – Колян, если что не так, обращайся.

Анкету секретарша приняла, даже не взглянув на нее, и указала ему на дверь с вывеской «Глава».

– Вот именно такого работника нам и не хватало, – заявил Глава, разглядывая Гену со всех сторон, – А то все думают, что у нас одни ангелы здесь работают. Обнаглели совсем уже со своими бесконечными просьбами, – Глава улыбнулся, а Гена стал главным по приему жалоб.

Гена закатил глаза в готовности немедленно ставить обнаглевших ходоков на место, а Глава вытащил из-под стола большую четверть самогона.

– А теперь давай пока по маленькой, за знакомство – сказал он, разливая с верхом мутную жидкость по граненым стаканам, – а потом уже по всем правилам проставишься за первую зарплату. Я же все понимаю. А теперь давай на посошок и я кабинет твой покажу, – предыдущее священнодействие повторилось буквально через минуту.

Кабинет ему понравился. Стол, стул, полка с тощей папкой с надписью «входящие», телевизор.

«Вот здесь я и буду сидеть, и посылать всех на …й, – подумал он с удовлетворением за свою значимость на Земле. И с нескрываемым любопытством начал изучать земную технику, о которой ему рассказывал Вася.

– Работает, не беспокойся. Я вот что сейчас подумал, – сказал Глава бодро, – а сгоняй-ка ты прямо сейчас в нашу бухгалтерию и получи свою зарплату, что тянуть-то.

Народу в его конторе работало немного. Шеф, он, секретарша, бухгалтерша, дворник и его новый друг Колян. Поэтому, он сгонял в местный магаз, и недолго думая, взял ящик спирта «Рояль». Шампанского для девчонок брать не стал, справедливо рассудив, что если понадобится, сгоняет снова. Кроме соленых огурцов, кильки в томате и ирисок на полках ничего не было, поэтому он взял все то, что предлагалось.

– А я вот от зарплаты отказался, на кой мне эти гроши. И без нее заработаю сколько надо, – сказал Колян, когда они всем трудовым коллективом выпили по первой.

– Ты молодец, – похвалил его Шеф за организованный Геной стол, – правильно мыслишь, по пролетарски. Лучок только репчатый забыл. – Сказал и затеял длинный монолог о политике.

Бесконечные междометия не давали Гене сосредоточиться, чтобы понять о чем, собственно, идет речь. Одно было только понятно, что какие-то суки развалили наше государство и убили экономику.

– Да, попали мы все! – в заключении сказал Шеф и тогда Гена понял, что попал на планету попаданцев. Или, в крайнем случае, в государство такое вот.

Гуляли долго и шумно. Шампанское не пригодилось. Всех ходоков в этот день Гена, как и положено ему было по должности, отправлял в пеший сексуальный поход.

Работа в Администрации ему поначалу очень понравилась. Сиди и посылай. Смущало только то, что он увидел недавно по телевизору. А по нему показывали огромные толпы людей с лозунгами, а также других – с автоматами. Его столица гудела от недовольства. Горел главный дом, превращаясь из белого в черный. Полный хаос. Волнения докатились и до его родного села. Как-то к нему в кабинет ввалилась целая толпа не очень хорошо одетых и дурно пахнувших мужиков. Гена подумал было предпринять очередной свой посыл, но неожиданно признал их вожака.

– Вась, какого…?

– Ты что, не знаешь еще? Переворот у нас наметился. Вот, пришли с тобой посоветоваться.

– Телек сдох, две недели уже не знаю ничего о внутренней политике государства.

– Да хрен с ним. Хотим направить тебя депутатом в Госдуму.

– А нах.., – начал было он, но быстро сообразил, что погорячился.

– Давай, давай, не ленись. Партию сделаем, я вот уже и голоса сейчас собираю по деревням. Все тебя хотят в главные. Название даже мужики придумали: «Вставай, деревня!»

– Хорошее название, креативное, – оценил Гена инициативу, – А в чем суть работы то этой? Ох, чувствую я, что вы меня в какое-то болото тяните, родные.

– Не дрейфь, прорвемся. Говори как можно больше, выступай все время, критикуй всех подряд.

– А говорить-то чего?

– Все, что хочешь, что наболело. Можешь и невпопад и не по делу. Ругайся в свое удовольствие, если невмоготу, то дерись. Хотя…Ну, ты сам поймешь по ситуации. Все, вперед, в Москву!

Не прошло и двух месяцев, и вот он уже полноценный член Парламента. Руководитель комитета по межрегиональным связям. Работа ему понравилась даже больше, чем прежняя. Не надо было каждый день появляться на рабочем месте, а сказаться, например, в командировке по работе с электоратом. Что он честно и делал, раза два в неделю зависая дня по три с мужиками в родной Смирновке. Коляна он взял с собой в Москву. Хороший парень, хотя и бандит. Неудобств он также никаких не испытывал. В Москве ему выделили служебную квартиру и персональную машину. Завтракал и обедал он в парламентской столовке почти, что на халяву. На родине сердобольные мужики поставили ему в сарай печку. Чтобы не мерз их народный избранник на заслуженном отдыхе. Красота!

Гена, по рекомендации своих деревенских друганов, выступал подолгу и часто. И очень скоро его морда вовсю замелькала в прессе. Пошли статьи и интервью с его участием. «Вот он – лидер новой формации, – орала желтая пресса. – Настоящий мужик, правду матку в глаза режет так, что не горюй. Демократ!» Критиковал он все и вся часто и был неоднократно за это бит. В Парламенте и в темных переулках.

Но сколько не говори правильные слова, а народ, почему-то, ждет от тебя реальных дел. И он начал думать. «Фантастика, – сказали ему коллеги по фракции, когда он предложил идею интернета и мобильной связи, – денег на эти буржуазные фокусы в бюджете нет». И тогда он придумал. Написал в рамках своего комитета программу об оказании инопланетной помощи страдающему от нехватки денежных средств родному государству и отослал ее на утверждение. Деньги выделили на ура, предвидя скорый и неминуемый их распил. Как ни странно, но полуживые научно–исследовательские институты быстренько соорудили на коленке соответствующий цели аппарат и оперативно отправили радиосигнал в небо братьям по разуму.

«Как же я мог бдительность свою потерять! Вот ведь попал, так попал!», – в отчаянии думал Гена, получив скорый ответ из Большого Космоса.

А ответ представлял собой звонок по вертушке и звучал он примерно так:

– Здравствуй, Плюг. Заждался? Куда нам можно подъехать?

И вот тут его накрыла паника.

– Колян, выручай, друг!

– Своих звать?

– Зови всех. Да, и прихвати еще пару ветеринаров.

– Будет сделано, жди.

Дальнейшие действия выглядели как сцены из дешевого боевика. Нежданные друзья Гены подкатили на тачке к крутому кабаку в центре столицы, где их увлекла за собой внутрь расписная компания Коляна.

Пили много и шумно до тех пор, пока могучие тела пришельцев не оказались под столиками. Затем их очень аккуратно извлекли из-под них и со всевозможными почестями перевезли на пустырь под Бутово. Там компанию уже ждали ветеринары со своим незамысловатым оборудованием. Тщательно провели экспресс–анализ на предмет отсутствия у клиентов вируса ящура и прочих вредных болезней. После чего запихнули наполовину бесчувственные тела в уютную клетку и сделали свой вывод:

– Хорошие крокодилы, упитанные, – поставили компетентное заключение дипломированные ветеринары, – вот печень им немного подлечим, и можно определять. Из цирка, говорите? А вот этого больше нельзя, – главный ветеринар вытащил сигарету из пасти одного из них, пытающегося закурить. – Нельзя!!! – и помахал пальцем возле его морды.

– Вы не будете против, если мы их разденем и приведем, так сказать, в подобающий вид? – спросил второй специалист по крупным рептилиям.

– Делайте все, что считаете нужным, – ответил Колян, распихивая добытые трофеи бандитов по карманам. – Слушай, – обратился он уже к Гене, – а куда их определить то?

– А где у нас ближайший зоопарк? Ага, вот туда и определи. Проверь только, чтобы кормежка была хорошая, а то сдохнут еще с непривычки.

– А где она хорошая то? Везде дерьмом кормят. Хорошо, я там поговорю, чтобы не обижали. Добрый ты, куда сейчас подашься?

– Хочу их трактор найти. Знаешь, такая железяка неземная, не видел?

– Конечно, видел. Космический корабль, что ли? Мы недавно его приметили в Котельниках. Хотели пиндосам толкнуть за бугор.

– Не надо пиндосам. Отдай ее мне.

– Заметано, друган. Забирай. Куда ее тебе доставить?

– Куда, куда. В Смирновку, конечно.

– Слушай, я, как только получил от тебя сегодняшнее задание, услышал пренеприятнейшую новость.

– ?!

– Пасут тебя, Гена. Кто не знаю, но явно, какая-то секретная служба.

– Отечественная?

– Вряд ли, скорее наоборот. Ведь это нашенские мне наколку дали. Линять тебе надо, Гена. Срочно.

– Понятно. Встретимся на нашей родине через неделю. Ну, давай.

Все это было сказано на простом русском языке, который сызмальства знает каждый деревенский житель и тем более чиновник на его Родине.

Затем была Смирновка и долгие проводы. Такого стечения народа еще никогда не видело маленькое сельское поселение землян на отшибе Московской области. Провожали Гену в долгий путь и все соседние села, а также большое начальство из райцентра. Пели грустные русские песни, пили вкусный деревенский самогон. Печалились все, одним словом.

В разгар этого печального веселья подкатила съемочная группа из Москвы с предложением к Гене.

– Хотим полноформатный фильм снять, – сказали они, – по следам одного популярного мультфильма. Сейчас у нас пока идет кастинг. Не хотите на роль главного героя?

– А какой бюджет фильма намечается? – заинтересованно спросил практичный Федя.

– Да пока никакой. Спонсора подбираем, – ответил главный группы, и хищно сверкнул империалистическим глазом матерого разведчика.

– Тогда вы ошиблись адресом. Но поскольку уже приехали, присоединяйтесь.

«Как же мне больно покидать своих новых друзей, – печально думал Гена, из глаз которого сочились кроко слезы. – Ведь только обрел я свою уютную родину, и вот! Но я обязательно сюда вернусь! У меня еще должок кое-кому остался».

Простой деревенский люд вокруг плакал вместе с ним. Плакали все, даже первая его учительница по русскому языку.

Но одну мысль он четко усвоил – нужно всегда быть честным и открытым, и говорить лишь только то, о чем думаешь. Простым народным языком. И тогда народ к тебе потянется.

Он залез в пока еще новенький звездолет, и ударил по газам.

– Он улетел, но обещал вернуться! – из глаз аборигена Василия скатилась суровая мужская слеза.

Пиз  Вот и конец первой и печальной истории.