Небеса, объятые рыжим огнём

Когда его подрагивающие усы показались из воздуховода на кухне, я решил, что сплю и на всякий случай подавился котлетой. Не помогло. Кошмар продолжался или, что ещё страшнее, я не спал.

Не успел воткнуть вилку в ногу, дабы более точно удостовериться в реальности происходящего, как из комнаты послышался визг и глухой удар в стену. Кот, мирно сопящий на табурете, тут же спрыгнул на пол и зашипел, не иначе, готовясь к бою.

Ворвавшись в гостиную и потеряв тапку по дороге, я застал жену забившейся в угол, а дочь-семилетку с топором в руке. С волос её стекала премерзкого вида белёсая жидкость, повсюду валялись коричневые ошмётки, а у ног лежала туша гигантского обезглавленного таракана.

— Это конец, папа, — дочь закинула топор на плечо, вытерев нос свободной рукой.

Жена не переставала верещать. Глядя на это безумие, я понял две вещи: теперь мне некому готовить и у моей Вероники есть топор.

От грустных мыслей меня отвлёк подозрительный шорох и возня на кухне.

— Пушистик!

Вероника молнией юркнула в коридор, на лету замахиваясь топором, чуть не сбила меня, обогнула одинокую тапку и… Мы увидели, как исчезает светлый хвост в отверстии воздуховода.

— Покойся с миром, — я прижал ладонь к сердцу.

Стало до ужаса жаль нашего толстого друга.

А в это время звуки шуршания не иначе как тысяч тараканьих ног доносились со всех сторон.

— Надо уходить!

Крикнули мы одновременно с Вероникой. Я улыбнулся, потрепал мокрую макушку дочери и двинул обратно в комнату, одеваться и собирать вещи. Теперь паранойя жены по поводу наступления этих живучих тварей не казалась мне такой бредовой, как раньше. Я был благодарен ей за предусмотрительность, вынимая из тумбочки десятки кремов, порошков и штук пять баллончиков-дезинсекторов. Сверху в рюкзак кинул бутылку воды и полотенце. И бутылку медицинского спирта. Ещё спички. Упаковку. А! и нож.

Собрать осталось жену, которая, судя по всему, потеряла малейшую связь с реальностью. Глаза широко раскрыты — она, считай, не моргая, смотрела на безголовую тушу, открывая и закрывая рот. Идти Настя явно не настроена.

Ничего не придумав лучше, я вытащил всё из рюкзака и посадил внутрь жену, благо в своё время я женился на миниатюрной девушке, которая и за время брака не растеряла своей миниатюрности. Затянул завязки, поправил лямки на плечах, застегнул пряжку и взял дочь за руку.

Весь нехитрый скарб, в том числе и бутылку спирта, пришлось передать Веронике, заручившись обещанием о сохранности. Несколько тюбиков отравы я всё же засунул в карман куртки. Во все карманы куртки. Даже вовнутрь.

— Двинули!

Открывая дверь в общий коридор, я весь подобрался. Положил дрожащую ладонь на ручку. Медленно повернул… Тараканий скрежет становился всё громче с каждой минутой. Я бы не удивился, если бы гигантская рыжая туша, придавила дверь с той стороны.

Так оно и оказалось.

Чудовище за порогом было раза в три больше чем то, что валялась в гостиной, и раз в семь чем то, что на кухне.

Твою ж за ногу!

— Это всё радиация, папа.

Вероника со знанием дела кивнула, вытаскивая топор.

Эх, сюда бы огнемёт…

— Радиация? Да с чего ты…

Но дочь уже не слушала, отодвинула нас с матерью с линии огня, разбежалась и врезалась в дверь. Та со скрипом открылась, подвинула гиганта, а дальше всё пошло по сценарию: двинь-хрясь-хрясь.

— Давай первая остановка будет в оружейном магазине, хорошо? Папе определённо нужен пистолет.

— Да!

— Ты меня пугаешь своей воодушевлённостью.

— Что делать, пап. О проблемах на АЭС слышно уже давно, у нас в школе даже кружок по выживанию заново открыли.

— И что много желающих нашлось?

Дочь отчего-то перешла на шёпот:

— Да прилично: мой сосед по парте, несколько второклашек, из пятых классов человек шесть… Много!

— Однако…

Мы осторожно спускались по лестнице. В очередной раз я порадовался своей лени, квартира на третьем этаже — спуск и подъём дело нескольких минут. Лифтом решили не пользоваться, ЧС всё же, по мерам безопасности не положено. К тому же я слышал, как он поехал вниз, распевая весёлую песню голосом местного бездомного дядь Паши.

Наше трио всё ещё спускалось. Шорох лапищ преследовал неотступно, порой с потолка сыпалась побелка, а однажды мы заметили гигантскую тень на верхнем этаже, том самом, который только миновали! Никогда ещё пять пролётов не были такими долгими.

Последняя преграда прямо перед нами. Мигающая лампочка покачивается, отбрасывая на стены мрачные тени. Света так мало, что тёмный угол под лестницей, отгороженный решёткой, казался полностью сожранный мраком или перенёсшимся в другую вселенную.

Так оно и оказалось.

Собрав все силы и волю в кулак, мы двинули к выходу. И точно: место для хранения колясок зияло пугающим провалом, откуда доносился устрашающий шорох и вонь подвала. Кажется, я услышал крик…

Вновь пугающая неизвестность за дверью. Я нажал кнопку выхода, раздался пронзительный писк, и шорох в проёме на секунду затих, а затем…

Не стал дожидаться, толкнув дверь и буквально выбросив дочь на улицу, в холодный вечер. Захлопывая магнитный замок, я совершенно точно увидел горящие глаза, сияющие в темноте подъезда. Я обернулся посмотреть, не преследует ли нас кто-нибудь, и увидел лохматое нечто, махающее мне лапой из проёма двери.

Тараканьей лапой.

Тараканьей лапой, оторванной от тела. Неуверен, но мне показалось, что рука, махавшая хитиновой конечностью, принадлежала бездомному из нашего подвала.

Пожалуй, не буду задерживаться, чтобы узнать поточнее.

— Сначала в оружейный, затем в супермаркет и двинем из города. Что скажешь?

— Поддерживаю.

Вероника вытерла лезвие топора подолом платья, вновь закинула древко на плечо и взяла меня за руку.

Путь до цели неблизкий. Между домами метались мрачные тени, слышался грохот, визг и вой сирен. Мы старались держаться середины дороги, но до магазина нам не встретилось ни одной машины.

Дело пахло керосином.

Жена в рюкзаке заворочалась, наверно принимала более удобную позу, а в конце дороги ждал сюрприз: таракан высотой метров пять перегородил нам путь. Лампа рядом с ним давала неверную тень, между нами пролетела пустая пачка из-под молока, и мои пальцы легли на гладкое древко.

— Дай-ка теперь папа покажет класс.

Внезапно я вспомнил, что в детстве занимался в клубе спортивного метания снарядов. И у меня неплохо получалось. Весьма так отлично.

Я взвесил топор в руке, взглянул в глаза противнику, он тоже не остался в долгу — длиннущие усы почти касались моих ног, его лапы подрагивали, готовые в любую минуту сорваться с места.

— Получай!

На выдохе я метнул снаряд. Поворот, один, второй, и топорище врезалось аккурат в тараканий лоб. Правда, тупой своей стороной, но этого оказалось достаточно, чтобы дезориентировать тварюгу, и мы побежали в обход.

— Топор, папа!

Вероничка со слезами на глазах вырывалась из моих рук.

— Малышка, папа купит тебе новый, тот уже не спасти, он умер смертью храбрых! Мы всегда будем помнить его, а теперь не мешай мне! Живее перебирай ногами! Они близко! Давай, давай!

И вновь мне показалось, что некто очень похожий на дядь Пашу, утаскивает наш топор, пятясь к открытому канализационному люку. Я зажмурился и встряхнул головой. Глюки. Как пить дать глюки.

Ножки дочурки в пыльных сандалиях торопились как могли, часто-часто перебирая. Угол дома за нашими спинами рухнул, не выдержав нашествие тараканов. В воздух поднялась цементная пыль. Дочь закашлялась, да и жена в рюкзаке чихнула. Мы бежали, не разбирая дороги, наступали в грязь и лужи, черпая холодную воду — заветный магазин, с красной горящей вывеской «АК-47», наконец оказался в пределах видимости.

— Есть визуальный конта-а-акт! — закричал я от радости.

Приоткрытая дверь магазина придала мне прыти, отчего Вероника почти летела следом за мной, удерживаемая крепкими семейными узами и рукой.

Мельком обернувшись, увидел бескрайнее рыжее море, преследующее нас. Ещё чуть-чуть, и волна прибоя накроет с головой. Уверен, схлынув, она не оставит после себя и крошки. В юности мне доводилось видеть дело рук этих тварей. Точнее, зубов или что там у них? В общем, фрукту тогда не поздоровилось.

Замок оказался взломан, и я надёжно скрепил ручки, связав их полотенцем. Как раз вовремя: хитиновая волна врезалась в закрытое пластиковое полотно.

— Кажись, Вероник, мы тут не первые.

— Ничего, пап. Посмотрим, что осталось.

Дочь со знанием дела принялась потрошить витрины, а я спустил рюкзак на пол.

— Как ты, родная?

Спросонья Настя уставилась на меня, не помня, что произошло, но потихоньку воспоминания возвращались.

— Ох!

Пискнула она, упав в объятия. Обвила шею, уткнулась в плечо и заплакала. Мои руки привычно обняли её подрагивающее тело, нос зарылся в волосы, пахнущие земляникой, и тихонько покачиваясь, я мурлыкал песню, стараясь успокоить ненаглядную.

Идиллия длилась недолго. Спустя минут пятнадцать Вероника хвасталась своим арсеналом: три пистолета, автомат и большой охотничий нож.

— Топора не оказалось, — со вздохом, полным грусти, кивнула она, передавая мне оружие.

— В супермаркет?

— Ага.

Мы вышли, используя чёрный ход, двигаясь через двор к магазину «В шаговой доступности». Разживёмся печеньем и консервами, на первое время хватит. Всё равно много с собой не унести.

Озираясь по сторонам, я с ужасом констатировал факт: вторжение тараканов шло полным ходом — разрушения вокруг просто чудовищные. Дороги словно после бомбёжки, стёкла выбиты. Части шифера и бетонные блоки валялись прямо посередине двора. Остовы горелых автомобилей, словно тела мёртвых гигантов, как гнилые зубы или чёрные круглые картошины, выпавшие из костра… Удручающее зрелище. В довершение печальной картины передняя дверца ближайшей машины со скрипом открылась и упала на покорёженный асфальт.

— Здорово, соседи! — дядь Паша за рулём бывшей иномарки, с сигарой в зубах, лукаво и как-то весело поглядывал на нас с дочерью.

— И вам не хворать, — машинально ответил, пытаясь сообразить, что здесь вообще происходит.

— Огоньку не дадите?— спросил он, указывая на потухшую сигару.

Вероника подала спички, чиркнула, прикуривая бездомному. Тот затянулся, выпустил колечко дыма, зажмурился.

— Так что, выручите старика?

Мы с дочерью переглянулись, а дядь Паша кивнул на упаковку жизненно важного предмета для выживания номер один.

— А то понимашь, пожрать захотелось, — и он выудил из ниоткуда толстую тараканью ногу, — а огня нет.

Я немножечко удивился, но виду не подал. Дядь Паша человек чуть со странностями, что угодно может выдать.

— У меня тут костерок запалён неподалёку, сел доехать, да бензин кончился, а в это время все магазины-то закрыты! Хорошо, удача подвернулась, на охоте такого кабана завалил! Короче, с голоду не помру.

— Ну, бывай, дядь Паш.

Я вручил ему спички, пожал руку и пошёл прочь.

Через двор двигались короткими перебежками, подолгу нигде не задерживаясь. Крадучись спина к спине, наша маленькая команда шла всё дальше. Улучив минутку, вытащил бутылку спирта, протёр руки, полил дочери. Война войной, а про здоровье забывать нельзя. Дядь Паша свой человек, но безалаберный. Всем известно — тараканы, они же где ни попадя ползают, по дерь… Я запнулся, жена ведь просила не выражаться! В смысле по канализациям, помойкам. Да где только их нет! Закрутил крышку бутыли, аккуратно положил на место. Бутылка спирта — однозначно предмет необходимый для выживания номер два.

Пистолет приятной тяжестью лежал в руке, даря спокойствие и даже уверенность. Между домами мелькали огромные тени, слышались приглушённые крики, несколько раз мимо нас прошмыгнули мелкие таракашки величиной с кошку. Я не преминул воспользоваться шансом испытать пистолет. В итоге: два гадких трупа и чувство героя, что, как известно, бесценно.

Вероника показала мне знаком:

«Класс!»

Отчего я загордился ещё больше.

Наконец мы увидели магазин и покорёженную входную дверь на его крыльце. Не мы одни валим из города, но вся эта ситуация напоминала мне какой-то игровой квест.

Пробираясь между стеллажами, я весь вздрагивал ни с того, ни с чего. Дёргался, словно невротик. Внутри на полу валялись распотрошённые товары: кукурузные хлопья, поломанные чипсы, разлитая газировка. За коробками, у входа в овощной, какой-то умелец живописно раскидал капустные листья.

— Осторожно! Не наступи.

Одёрнул дочь, и мы свернули в отдел консервов. Закинули несколько банок в её маленький рюкзачок, затем прошли к печенью. Конечно, двумя пачками не обошлось—   Вероничка забила свою поклажу под завязку, и…

Тут я понял, отчего дёргался с момента входа. Тихий шебуршащий звук, словно белый шум. И я слышал его. По потолку, стенам… Под ногами пол тихонько вибрировал.

Сотни, тысячи тараканов спешили к нам. Крохотных — величиной с жучка, маленьких—   размером с мышь, кошку, собаку, все спешили к нам. На сладкий запах человеческих тел.

— Бежим!

Я схватил дочь за руку, но…

Поздно.

Рыжая безбрежная река уже показалась из поземных жилищ. Замелькали панцирные блики, замельтешили усы. Ноги заскользили, заспешили по гладкому плиточному полу.

Тогда я принял командирское решение: вытащил все тюбики с отравой, мгновенно вскрыл упаковку припасённым ножом, отрезая крышки на весу, словно шашкой. Белый крем лился во все стороны. Я не сплоховал, зажал по две тубы в каждой руке и очертил жирный круг. Пришлось потрудиться, чтобы внутри поместились все мы, да и припасы. Прошёлся несколько раз и замер в боевой стойке, пистолет в правой и баллончик в левой руке. Предстояло держать долгую оборону. Очень долгую. Возможно…

— Вероничка, ты помни, что мы с мамой любим тебя! — крикнул я.

— Я никогда не забуду этого!

Дочка шмыгнула носом, утирая слёзы.

— Ты у меня молодец! Был рад пройти всё это с тобой.

— И я, пап!

Мы обнялись. А затем я вновь принял вызывающую позу.

Тараканы были всё ближе, Вероника нервно сглотнула, из мешка слышалось невнятное бурчание, жена шептала заговор, не иначе, а в моей голове мелькала вся моя счастливая жизнь: вот я впервые целую Настю. Вот она неловко оступилась и растянулась на тропинке в лесу, взметнувшиеся волосы засияли на солнце — наш медовый месяц. А вот Вероника — красная и морщинистая вопит, не преставая, вот она принесла с помойки облезлого котёнка. Картинки сменяли друг друга как в диафильме.

Тараканы уже на линии огня, я выстрелил первым, затем дочь дала очередь. В течение нескольких минут мы расстреляли магазин, перезарядка, и снова в бой. Груды дохлых тараканов лежали на границе защитного круга, тушки подлетали в воздух, как снаряды, а некоторые встречали свою смерть ещё на подходе.

Так прошла вечность. Вечность тысячи раз, не иначе. Шум выстрелов и бег тараканов смешались в один непрекращающийся низкий гул. Рука почти отнялась, палец на пусковой кнопке баллончика вообще занемел или отсох за ненадобностью, я его больше не чувствовал. Силы нашей маленькой армии подтаивали неумолимо.

Замерли.

Мы замерли, отодвинув свои тела подальше от края, тяжело дыша и нашаривая печенье и бутылку с живительной влагой. Вероничка припала к источнику первой, затем я напоил жену, её робкая просьба едва слышалась из рюкзака уже некоторое время. Сам пил последний. Разломили пачку с печеньками, не сводя глаз с периметра спасительного круга. Тараканы пробовали на прочность нашу белую границу. В полной тишине чудовища ходили по часовой стрелке, словно заговорённые. Шевелили усами, шуршали лапами и словно ждали чего-то.

— Давай, что ли, как-то назовём их. Новый вид как-никак.

— Сабоны? Таракошки? Мышотары?

— Таракошки. Отлично звучит, — улыбнулся я.

Время шло, и прорыв обороны казался неизбежным исходом. Несмотря на башни из поверженных врагов, конец представлялся нам печально и прояснялся одной простой фразой:

— Патроны кончились.

Словно в последний раз прижал дочь к себе, притянул рюкзак, обнял свою маленькую ячейку общества. Вдохнул любимый запах и, в отчаянной попытке прорвать оцепление, кинулся за границу безопасной зоны, которая вот-вот будет снесена. Поднял на ноже одного, второго… Косил монстров, словно заправский комбайн. Тараканьи внутренности лились на меня дождём. Я крутился, как юла, в воздух взлетали порубленные в фарш вражьи лапы.

Внезапно всё изменилось. Последняя таракошка взметнулась в воздух, Вероника убила тарасобаку точным попаданием бутылкой воды, а тарамыши, как и подавляющий поток, теперь вообще не представляли угрозы, их я надменно давил ногами, с кровожадным удовольствием слушая хруст хитина под подошвами.

— За мной!

Махнул рукой дочери, надел рюкзак, и так, друг за дружкой, мы двинули обратно к выходу. По пути, пользуясь случаем, я схватил новую бутылку воды. Предмет необходимый для выживания номер три, в моём личном списке «Не забыть при армагеддоне».

На площади за магазином я увидел нечто удивительное.

Стояла тихая летняя ночь, равнодушно сияли в небесной синеве звёзды, воздух был приятен и свеж. Идиллическую картину сию украшали бесчисленные тела вражин, сваленные в высоченную гору, высота которой, ни много, ни мало, достигала небес. Ну, или конька крыш.

На вершине башни из мёртвых тел мелькали знакомые пушистые лапы и хвост, раскидывавшие стекающихся врагов направо и налево.Честное слово, сверху на всё это лился мягкий серебристый свет!

Ничто не нарушало красоту этого места.

Кроме пустой пачки молока, пролетевшей двор из одного конца в другой.

Моя ячейка общества спустилась по ступенькам крыльца, во все глаза рассматривая представшее нам диво. На мгновение мы утратили дар речи.

— Пушистик!

Вероника кинулась к своему любимцу, которого когда-то спасла от лютой смерти, выудив из мусорного контейнера. Я не остался в стороне, только на миг остановился, чтобы обнять жену. Развязал рюкзак и увидел сияющие любовью глаза:

— Люблю тебя.

Я приник к губам Насти, поцеловал. Она гладила мои волосы, плечи. С великим трудом мне удалось остановиться. Не без сожалений.

Ненаглядная, сжав на прощанье мою руку, вновь скрылась в недрах рюкзака, прихватив с собой предмет необходимый для выживания номер три. И печеньки.

— Всегда буду с тобой, любовь моя.

Я уронил скупую мужскую слезу, взвалил свою ношу, которая не тянет, на плечи, и приободрённый поспешил в район боевых действий. Предстояло брать высоту.

Брать и удерживать.

На востоке поднималась кровавая заря, а я полз на выручку моей дочери и коту. Пару раз рука скользила, ноги срывались в пропасть, перед глазами проносился асфальт двора, но я упорно лез дальше.

Наконец, перекинув почти безвольное тело на верхнюю площадку, заставил себя таки подняться и осмотреть окрестности. С вершины открывался дивный вид на город. Где-то выли сирены, мелькали сигналы неотложных служб, рушились дома, поднимая столбы пыли.

На западе, в молочном тумане, ходило невероятное чудовище: брюхо гигантского таракана легко проплывало над небоскрёбами, не задевая даже телевизионные вышки.

— Тадзилла!

— Мы с Пушистиком решили, что Годзиран.

Вот она, моя цель. Моё предназначение.

Потрясая кулаком и воинственно глядя на запад, я нахмурил брови, придавая лицу грозный вид.

— Годзиран! Обещаю, пронзить твоё сердце и спасти мир!

— Так его, пап!

Вероничка вновь показала «Класс!» Глаза её сияли. Однако кот не выглядел воодушевлённым, он вообще проигнорировал меня, продолжая отбивать лапой нашествие врагов. Животное, что с него взять.

Рукава рубашки заняли положенное им по природе положение: закатанные у локтей. Я поплевал на ладони, поудобнее перехватил нож, но тут кот указал на неприметную бежевую сумку. АК! Вот удача! Или нет? Глаза сами собой уткнулись в соседнюю сумку с едой… В подозрительный пакет, похожий на пакет из супермаркета «В шаговой доступности».

Хмм…

Я перевёл взгляд на невозмутимую морду Пушистика, затем вновь на пакет и сумку.

Совпадение? Не думаю.

Каков увалень! Я усмехнулся.

— К бою!

Автомат приятно лёг в ладонь, свистнул затвор, очереди полетели одна за другой. Вновь я стал косарём в поле, взмахивая оружием, словно серпом: подкашивая вражью поросль, укладывая в снопы и вновь подрезая.

И раз, и два! И раз, и два! И раз. И всё бы ничего, но вот бы сюда…

— Небо, папа!

Я поднял взгляд, и не нашёл слов: эти сволочи встали на крыло. До самого горизонта небеса объяты рыжим огнём.

Огнём.

Я задумчиво хрустнул печенькой, перезарядил автомат, со вздохом заглянул за край площадки. Таракошек и тараслонов не становилось меньше.

Вот бы мне огнемёт…

Предмет необходимый для выживания номер четыре.

Огнемёт.