Песнь смерти

Старый орк-шаман сидел у костра, дожаривая кусок мяса, добытый им. Первый олень за два дня, а в пути шаман был уже целую луну. Духи постоянно витали в лесу, невидимые ни людям, ни обычным оркам, но Карвадур был не рад их компании. Уже месяц он слышал лязг металла, свист стрел, треск огня и другие звуки, которые сопровождали налёт банды разбойников на поселение его племени. Пожилой знахарь ушёл тогда в лес, за травами для лекарств от Белой Хвори, что приходит в каждый Листопад и что может унести немало жизней юных орков и древних стариков. Кто же знал, что именно человеческий меч оборвет нити всего клана Синего Камня. Когда орк вернулся через неделю, он увидел страшную картину пепелища вместо деревни.

 

Теперь Карвадуру каждую ночь снились духи его соплеменников. Они хотели одного и того же, всегда крича в его натруженные уши: «Отомсти за нас, Шаман!» Эти духи в своей ненависти совершенно забыли правила круга жизни, но именно их вопли вынудили орка пойти по тропе войны и целый месяц выслеживать по тайным знакам банду, лишившую его крова, семьи, смысла жизни. Знахарь давно заболел Белой Хворью и терял жизненные силы, но древняя магия духов поддерживала в нем крепкое здоровье, и лишь иногда он приглушенно кашлял. Такой кашель чуть не сорвал ему охоту, но верный топор не подвел и поразил рванувшего прочь оленя. Карвадур не забыл возблагодарить духов леса и попросить у души животного прощения за убийство. Теперь у него была последняя цель перед тем, как уйти к предкам – обрушить на бандитов гнев душ орков, который они никогда не забудут.

Через хоровод стонущих соплеменников шаман заметил не только убитого призрачного оленя, но и пару зайцев, которые были подбиты стрелами. Он близко, он настолько близко, что дым его костра мог выдать местоположение другому опытному следопыту, но учитывая, что по пути банды Карвадур ничего кроме трупов путников и совершенно варварских следов в лесу не видел – таковых у разбойников не было. Но перестраховаться лишним не будет. Шаман спешно снял с огня оленину и затоптал ногой пламя, вгрызаясь в мясо. Орк без мяса не может, энергия живого существа необходима перед боем, а старику предстоял тяжелый бой не только с людьми, но и с собой. У него было мало времени, во время охоты знахарь уже кашлял темной кровью, и под одеждами не было видно белых пятен на голубой коже орка. А он знал – считанные дни остаются до его смерти, и скоро уже его труп будет лежать среди елей. Сама Мать-Жизнь привела его сюда, на это место. Духи скоро запоют последнюю песнь смерти своим убийцам.

Дожевывая мясо, Карвадур неспешно и неслышно двигался в ельнике в сторону, откуда бежали прозрачные зайцы. Через  сто пятьдесят шагов он услышал пьяные голоса и треск костра, почувствовал дым и запах самогонного пива людей. Пируют головорезы, отмечают очередную удачную охоту. Однако, при всем своем опыте следопыта, орк не ожидал такого количества людей в одном месте. Кажется, это всё-таки не простая шайка. Когда знахарь приблизился к опушке, на которой расположились люди, он затаился в глубине ельника, подальше от глаз разбойников. И всё же их было слишком много. Человек шестьдесят, тогда понятно, как эта бригада сумела истребить его племя. Взяли числом, и наверняка не очень-то следовали законам честной войны. Орк заметил на щитах и остатках вымпелов знак соседнего королевства людей. Вот никогда не понимал он человеческий род, сначала получают хорошую землю, выжимают из неё все соки, а потом спокойно идут завоевывать соседей, чтобы осушить поток Жизни. Орки бережно относились к своей территории, и не хотели богатства и титулов, как людские короли. А ещё война рождает дезертиров и мародёров, которыми были эти отбросы. Фронт войны человечков был гораздо дальше земель Синего Камня, а эти просто решили поживиться на территории противника. И охраны никакой, ну да ладно. Она бы только мешала своей тупостью.
Шаман глухо раскашлялся, выплевывая из легких кровь. Черного цвета, болезнь уже дошла до своего пика, и теперь ему совершенно не нужно думать о том, как он будет жить один.

Когда Карвадур откашлялся, он встал и гордо пошел прямо к стану дезертиров. Время пришло, духи стали кричать еще громче, нетерпеливо и злобно рыча и скалясь в сторону убийц. Только когда он подошел совсем близко, бандиты наконец-то засекли его и вскочили со своих мест, схватив оружие. Послышались  крики: «Синекожий! Синий орк! Выродок! Сам пришёл, вали его, ребята!», но при этом никто не рискнул подойти к шаману. «Трусы вы все» — подумал Карвадур, уверенно подходя к границе лагеря и сложив руки на груди. Что-то в его фигуре было такое суровое и угрожающее, что никто из мародёров не рискнул первым ударить. Две минуты орк ждал, пока все солдаты поднимутся и соберутся вокруг него, взяв в кольцо, затем гулким басом, совершенно не подходящим его старому телу и возрасту, произнёс:

— Где ваш главный, люди? У меня к нему разговор.
— Да о чём ему с тобой разговаривать, ублюдок?! Да мы тебя…
— А ну-ка тихо! – мужчина с большим мечом и шрамом на пол-лица продвинулся через ряды своих подчиненных и сплюнул орку под ноги, — Я главный, а вот ты кто такой и какое у тебя дело ко мне?
— Шаман Синего Камня. Клана, который ваша банда вырезала полностью месяц назад. Теперь месть орков достанет вас.
— И ты всё это время за нами шёл, чтобы это сказать?! – Атаман заржал, и его поддержала вся толпа, однако Карвадур даже не шелохнулся. Командиру было особенно весело, потому что он долго не мог остановиться, а потом, хохоча, спросил – И кто же за них будет мстить? Ты, что ли? Хорош мститель, ничего не скажешь! Правду говорили, что синие орки вообще драться не умеют, зато их головы приносят удачу в бою, а нам постоянно попадалась хорошая добыча! Теперь же последний немощный травник пришел сам к нам в руки отдать свою башку!
— Вот это ты зря так думаешь, человек. Мстить буду не я. Духи жизни заберут вас в свой круговорот за ту резню, что вы устроили.
— Что-о-о?! Духи, мать его?! Братва, вы слышали? Призраки придут за нами, ха! – Главный выхватил меч из ножен и приставил его к горлу шамана, — Если ты думаешь, что я поверю в этот бред про ваши укуренные ритуалы, то ты не на тех напал, синекожий. Я не верю в призраков. Поэтому ты просто зря за нами шёл, старик.
— Тогда молись, чтобы это неверие оградило тебя от их гнева. Если ты переживешь эту ночь, ты сможешь хвастаться другим бандитам, в чём я сильно сомневаюсь.
— Я тебя правильно понял, что ты, старая развалина, знахарь обычный, нам всем угрожать думаешь?! – Атаман просто накинулся на пожилого орка, развернул и перерезал горло мечом. Булькая черной кровью, Карвадур рухнул на землю, а главарь брезгливо вытер об траву свой клинок. – Тьфу ты, чёрт синекожий, ещё мне весь меч какой-то гадостью измазал! Эй, там! Отрежьте эту башку и снимите кожу. Череп их шамана принесет нам еще больше богатства!

Однако отвернувшийся от трупа командир вместо радостного крика толпы услышал визг ужаса. Люди отшатнулись с диким страхом в глазах, руки их дрожали, а зубы выбивали дробь. Когда атаман глянул сам на труп орка, то почувствовал, как волосы на его голове встают дыбом.
С земли медленно вставал прозрачный шаман, в то время как его труп спокойно лежал на земле. А орк спокойно размял плечи и спину, и стал ещё больше уверенным, чем раньше.
— Ну что, розовокожие мешки с мясом, призрака никогда не видели, что ли? Скажи же мне, человек, почему ты дрожишь от ужаса, если меня тут нет, и я не существую? – В голосе шамана теперь звучал металл, бас стал не просто гулким, а раскатывался как гром. В глазах его светились молнии, а поза выдавала теперь не усталого путника, но опытного рубаку, рука которого сама потянулась к томагавку на поясе.
— Так, ребята, выливай эту самогонку на-нахрен! Только видений нам не хватало! – Еле сдерживая стук зубов, главарь попытался убедить всех, что мародёры бредят. Но Карвадур лишь гулко расхохотался, отчего особо впечатлительные стали седеть на глазах.
— Видение, ха-ха-ха-ха! Насмешил, человек! А теперь мой черед шутить! – И орк бросил топор с пояса в голову атамана. Был слышен хруст пробитого черепа, и главарь бандитов просто осел с топором в голове, умирая с выражением ужаса и последним словом на губах: «Мама…»
— Это была месть за шамана Карвадура. Теперь духи придут за всеми вами. Души убитого клана Синего Камня здесь, неотступно шли за мной. Теперь услышьте меня, Духи! Пусть Мать – Природа даст вам успокоение, воздав справедливостью за резню невинных! Даст нам оружие наших предков из звездного металла, чтобы разили они и плоть, и душу, и сталь, и кожу! Даст вам форму, чтобы ваши убийцы познали на себе месть духов орков! Да споем мы Песнь Смерти, да спляшем мы Танец Войны!

Пока шаман читал заклинание, вокруг него возникали другие призрачные силуэты. Души орков, преследовавшие знахаря, теперь обретали форму привидений, сжимая в своих руках мощные тесаки и топоры с копьями. Вождь клана, покрытый светящимися татуировками, сел на одно колено возле знахаря, и проговорил:
— Духи услышали твой зов, отец – шаман, и благодарят за то, что дал им возможность праведного гнева. Теперь мы спляшем Танец Войны, а крики этих бродяг сложатся в Песнь Смерти!
— Добро, сын мой.  Ну что, уроды, псы войны! – теперь Карвадур обращался к скулящим от страха и обмочившимся людям. Удивительно, как ужас и паника перед призрачным миром захватывают умы человеческие. Только что они кричали и грозились убить его, а теперь вспоминают своих богов и просят у них развеять видения, но поздно. Их боги отвернулись от них, когда они совершили своё преступление, и отдали подонков на праведный суд орков. – Бегите, если хотите, или встретьте своё правосудие с огнём в глазах! Хотя какой огонь, вы все поголовно седые и с мокрыми штанами! Берите их, Духи, они ваши! – и шаман махнул рукой, давая команду к нападению призраков. Издав боевой клич предков, орки подняли оружие над головой и ринулись в атаку. Бандиты же, срываясь на фальцет, рванули прочь врассыпную, но шаман знал – ноги живых знают усталость, а ноги духов – нет. Никто не должен был уйти живым от гнева мертвых соплеменников знахаря, и никто через пару часов больше не оглашал криками округу. Призраки вернулись, отрубив головы своим обидчикам и бросив их гнить на земле, не закопав даже в землю.

Одно дело оставалось у орды орков, прежде чем окончательно уйти на Небеса в Поток Жизни. Из остатков дров бандитов призраки соорудили погребальный костер, на который возложили тело Карвадура. Месяц назад он предал священному огню всех до единого родичей, узнав их даже без голов. Теперь духи отплатили Танец Войны ему тем же. Вождь клана лично запалил костёр, когда орки вылили самогонку из запасов бывшей банды на дрова, и пламя жадно стало лизать тело шамана. Духи вытерли свое блестящее оружие об траву, и сам шаман вытащил свой топор из головы атамана.
— Я же говорил – молись и в верь в свои слова, если хочешь остаться в живых, но твой дух оказался слаб. Сильных духом мой топор не мог бы убить. Теперь загнивай здесь, без роду и племени, а душа твоя перейдет в скотину, которую твои родичи безжалостно зарежут на мясо, как ты зарезал на трофеи моих братьев и сестёр.  Ликуйте же, братья и сёстры! Мы возродимся однажды как гордые воины других рас, потому что мы погибли, забрав с собой псов, распотрошивших нас! Теперь мы будем петь наши песни в Потоке Жизни! Да заберет Мать – Природа нас в своё святилище! Душа к душе, прах к праху!
— Душа к душе, прах к праху! – раздался дружный рёв племени призраков, и как по команде, с первым лучом солнца, все привидения исчезли. Последним ушёл на тот свет старый шаман, оглядев место побоища и спокойно вздохнув. Лишь трупы разбойников, да обломки оружия из звездного металла, который от солнечного света превратился в обычную ржавую жесть. И труп атамана, с осколком топора в голове, неслышно зовущий мать, но не просящий прощения за свои деяния. Песнь Смерти завершилась, забрав всех, кто её слушал.