Боливар

«Боливар выдохся. Он не выдержит двоих»

О. Генри «Дороги, которые мы выбираем» 

Безвременно почившему сериалу «Светлячок» посвящается…

     В Сент-Джонс мы въехали на рассвете. Все как полагается — шляпы, платки на лицах, плащи-пыльники застегнуты наглухо, карабины в расстегнутых чехлах. В общем, любой, кто нас видел тем утром, сразу понимал, что к чему. Опять, скажут, ковбоям мирно не живется. По полгода они проводят в степях, охраняя скот от аборигенов и хищников. Потом парни в городе деньги на руки получат и по кабакам — виски пить, морды бить, по вывескам стрелять, да к бабам приставать. Вот только кабаков тут всего два и один все еще на ремонте после прошлого раза, с бабами тоже не все так просто, ну, то есть, если они не замужем, то в борделе работают — а кроме них есть еще докторша, любовница мэра и шериф. Все, собственно. Больше сюда не переехал никто. По всем фронтам облом выходит. Только виски с вывесками и остается.

Доехали мы до «У бешеной Салли», спешились, животин привязали, и вошли. Акула Додсон впереди, мы трое за ним, этаким клином. Мы, это Страшила Троттен — наш спец по взрывчатке, Азиат (он вроде с Филиппин сюда прибыл), и я, Хуан Антонио Мария Дос Пасос. Но все зовут меня Туко. А Бен Додсон, это наш старшой, Акулой его за улыбку прозвали, давно еще, в Метрополии. Оно и понятно, когда ножом по морде резанут, и не такой оскал получиться может. Ту же Салли Бешеной не просто так прозвали. Характер у нее, что у дикой кошки, да и та, скорее всего, добрее окажется. А чего вы хотите — фронтир. Тут милых, белых и пушистых вообще не очень много. Тот же Страшила к примеру. Подрывник от Бога, но если что-то не получается — все, пиши пропало. Звереет, матерится и бежит исправлять, наплевав на все приказы. Выстроились мы, значит, у стойки, выходит хозяйка и говорит Акуле, чего, мол, приперлись, поезд из столицы  только в конце недели придет. Чего тут раньше времени делать-то? Акула молчит, только скалится ей половиной рта, и свою зубочистку жует. Салли на него смотрит, он на Салли, молчат. Ну, думаю, влипли, как бык в болото, по самые… ноздри. Сейчас Додсон не то ей скажет, и понеслась душа, как пуля. Рано приехали. Поезд по пятницам приходит, сегодня среда. А Бен молчит, да нам отмашку рукой делает, пошли, мол, отсюда, сам разберусь. Взяли мы по кружке с кофе, и пошли подальше. Уж не знаю, что ей Акула сказал, но завтрак и номера  мы получили. Весь день мы отсыпались, а вечером Додсон собрал нас у себя, чтобы обсудить план действий.

— Ну что, парни, — сказал он, когда мы расселись. — Если вы в деле, то нужно все прикинуть, чтобы не налететь, как Томми Висельник с тем конвоем.

Мы дружно кивнули. Томми был идиотом, хотя и везучим поначалу. Сбежал с эшафота, сколотил банду и пустился во все тяжкие. Взял два конвоя с ценностями, никого не потерял и решил, что оно и дальше так пойдет. А третий конвой, как узнал Висельник в последний момент своей жизни, вез не наличность, а федеральных агентов. Тут-то Фортуна и сказала Томми свое последнее «Прости». Повторять такое никому не хотелось. К счастью, Акула в таких делах был докой. Он еще в Метрополии встал на эту дорожку, и сворачивать с нее не собирался. Сюда он решил перебраться, когда награда за него всерьез заинтересовала охотников за головами. Место на корабле получить несложно, если знаешь нужных людей. Акула таких людей знал, чем и воспользовался. Ну да это неважно, кто и как здесь оказался, важно, как он здесь прижился. Додсон не только прижился, но и расцвел, если можно так выразиться.

Совещались мы недолго,так как все давно решили, да и план менять времени уже не было. Решили отоспаться, отдохнуть, да по городу прогуляться. Хотя где в Сент-Джонсе гулять? Сами посудите, два кабака — один напротив другого, ломбард Абрама Ганди, офис шерифа, контора гробовщика и редакция местной газеты, «Трибьюн», вроде. Ну, больничка еще. И церковь пастора Брэма. Все. Кончился город. Вы его за пять минут прошли. Дальше только степь на юге и западе, горы на востоке и железка на север уходит. По ней раз в неделю поезд приходит, забрать слитки с плавилен, скот и пшеницу. Он же раз в полгода привозит наличные в местное отделение Первого Колониального Банка. Его-то мы и ждали…

***

       Инкассаторский вагон замедлил ход и остановился. С крыши вагона спрыгнул отцепивший его от состава невысокий филиппинец, огляделся и скрылся за насыпью. Обходя бойницы, мы осторожно подошли к бронированной двери. Всклокоченный Страшила приклеил взрывчатку и попятился, разматывая шнур. Контакт! Бум! Взрывчатка в качестве ключа еще никого не подводила, не подвела и теперь. Стальная дверь вагона почти вывалилась наружу, но ее перекосило в проеме. Страшила зарычал, кинулся к ней, потянул на себя, изнутри загрохотали выстрелы, Троттен получил три пули в грудь и свалился замертво. Хотя дверь вырвать он успел. Не высовываясь и не особо целясь, высаживаю весь барабан револьвера в проем. Из дверей уже не стреляли, но Акула все равно закинул внутрь гранату, взрыв, след вспышки пляшет на периферии зрения. Додсон махнул рукой на двери. Азиат мягко кувыркнулся внутрь, слышны звуки потасовки, минуту спустя филиппинец выходит, стирая кровь с ножа какой-то тряпкой. Акула осторожно заходит, я остаюсь снаружи.

Из вагона начинают вылетать сумки с клеймом Колониального Казначейства. Одна, две, три, шесть. Все верно, нас теперь трое, а больше двух сумок на скакуна не навьючишь, он просто не выдержит. Твари они, конечно, выносливые, но не настолько. Коротко свистнув, я подзываю животных. Первым подбегает Боливар, скакун Додсона. Этот конь умнее остальных. Иногда мне кажется, что даже слишком. Так не должно быть. Размышляя, я привычно закрепляю вьюки на спинах лошадей. Закончив с тюками, Акула вышвырнул оружие федералов. Азиат тем временем оттаскивает от вагона тело Страшилы, обливает горючим и поджигает. Ничего личного, просто предосторожность. В любом случае, стоит поторопиться. Наверняка сюда уже мчится патруль, отреагировав на сигнал тревоги. Вот-вот появятся маршалы, времени осталось не так много. К счастью будет песчаная буря, она скроет следы.

— Эй, Туко! – Выглянув из вагона, Акула метнул в мою сторону какой-то предмет. — Только посмотри, чего я снял с дохлого маршала! Похоже он отвечал за какой-то спецгруз, но его я не нашел. Дарю, ты же любишь всякие непонятные цацки.

Машинально поймав предмет, я принялся его рассматривать. Медальон из тусклого серого металла, похожего на сталь. Толщиной в четверть дюйма, на нем гравировка — что-то вроде морды коня, только с острыми зубами и надпись по окружности «B.0.L.1.V.A.R.». На обороте сферическая выпуклость гнезда контактов. Странная штука, в общем.

Увидев движение, я бросил медальон, одним движением вытащил револьвер и выстрелил. Пуля прошла над левым плечом Акулы и попала в лицо маршала, стоящего за спиной Додсона. Маршал и Акула завалились в разные стороны — маршал, почти без головы внутрь, Акула с ножом в правом боку наружу. Азиат метнулся к боссу, доставая пакет первой помощи. Убирая оружие, я случайно заметил взгляд Боливара. Скакун не отрываясь смотрел на медальон и морда его в этот момент была такой… странной. В тот момент я решил, что мне показалось, поднял вещицу и убрал ее в карман пыльника. И клянусь святым Хосе, чертова тварь проследила за этим. Наконец Акулу перевязали, оставшиеся сумки распределили, и мы галопом покинули место преступления. За нашими спинами глухо бухнули остатки взрывчатки, окончательно уничтожая улики…

***

        Азиата мы потеряли в буре. Я не сразу заметил, что тот отстал, а Акуле было на все плевать; рана в боку волновала его гораздо больше, чем филиппинец. Да и не до того нам было — мы нарвались на погоню. Как это случилось, не понял никто, но столкновение было внезапным и жестоким. Короткая перестрелка и два маршала валятся с седел, а мы отчаянно погоняем коней, рискуя сломать себе шею на первой же кочке. К счастью, Боливар, обладающий просто сверхъестественным чутьем, всегда находит правильную дорогу. Что-то мне это напоминает, но вспоминать некогда, к тому же адски начинает болеть голова, когда я об этом думаю. Да и не о медальоне я думаю в этот момент, а о скакуне, который ранен и может свалиться в любую минуту.

Из бури мы выбрались, после чего двинулись дальше на юг. Мой конь двигался все хуже. Очевидно, что долго идти, не говоря уже о скачке, он не сможет.
— Эй, Акула, — осторожно позвал я партнера. Тот мотнул головой и тяжело посмотрел на меня.

— Чего тебе?

— Куда мы едем? Там же ни черта нет, кроме чертовой пустыни. И ни одного чертова источника.

— Там есть фактория, в оазисе. И там мы сможем отсидеться, пока я приду в себя.

— Это если Торнадо не свалится. Он и так еле ноги передвигает. И вообще, мы должны были ехать к горам. Какого черта нас понесло в пустыню?

Акула опустил голову. Когда он снова ее поднял, лицо его было растерянным. — Не знаю, Хуан. Просто я точно знал, что ехать надо именно сюда. Но почему? Проклятье! Чёртова жара! Голова раскалывается.

Я пытался понять, почему мне это знакомо, но вспомнить никак не мог, головная боль мешала сосредоточиться. Сосредоточившись, я вспоминал, и вспомнил бы, если бы не Торнадо. Жутко захрипев, скакун завалился на бок. Я едва успел спрыгнуть, чтобы меня не придавило.

— Все? – уточнил Додсон, глядя на умирающего коня. Молча кивнув, я принялся снимать вьюк с припасами. Сумки с деньгами я даже трогать не стал — кому они нужны здесь? Вода, продукты и патроны гораздо ценнее. Закончив, я посмотрел снизу вверх на Акулу.

— Что будем делать, босс? Твой Боливар не вынесет двоих, это и слепому ясно.

— Не знаю, — пробормотал помрачневший Додсон. – Может и вынесет, он крепкий ублюдок. Надо попробовать, потому что я тебя не брошу, Богом клянусь.

Проверить это утверждение у нас так и не получилось, потому что Боливар вдруг странно изогнулся и взбрыкнул крупом, прыгнув в сторону от меня — клянусь, лошади так даже в цирке не делают, даже наши мутанты – отчего Акула вылетел из седла, рухнув на песок и потеряв от удара сознание. Кроме того, копыта на ногах с хрустом раздвинулись, превратившись в массивные ладони с когтистыми пальцами. Легким движением когтя освободившись от вьюков и сбруи, тварь посмотрела на меня с высоты метров трех. Ну, примерно, потому что лошадей, ходящих на двух ногах, я пока не встречал. Зато наконец понял, на ком все это время катался Додсон. Метаморф, ясное дело.

Эти твари появились в результате какого-то эксперимента. Вроде как яйцеголовым поставили задачу вывести породу верховых и вьючных животных со способностью к трансформации в пределах массы тела. Для миров с индексом до К4 они подошли бы идеально. Организм, подстраивающийся под условия обитания за счет метаморфизма решил бы кучу проблем. Но конкретно этот эксперимент явно пошел не по плану. Коктейль из ДНК, который создавал нужный эффект, сработал не совсем штатно и вместо покладистого метаморфа-вегетарианца получился плотоядный ксенофоб с вполне приличным объемом мозга и уровнем интеллекта. Ну, то есть, освоить технику лаборатории, а затем грохнуть  систему безопасности, заодно закусив персоналом совсем тупая зверушка не сможет, верно? Затем они угнали все имеющиеся там корабли и разбежались (или разлетелись) кто куда. Самое неприятное, что некоторые твари даже телепатией владели. Это объясняло наше присутствие посреди пустыни. Рекомендации Министерства Освоения Миров были однозначны: «Опасен. При обнаружении уничтожить любыми возможными средствами».

Метаморф тем временем закончил перестройку организма и выжидающе смотрел на меня. А мне было уже все равно. Так или иначе, мы с Акулой покойники, так что мне терять? И я выхватил револьвер.

— Ну и чего ты ждешь, выкидыш вивисекции? Хочешь нас тут сожрать? Валяй, попробуй!!! – заорал я на него.

Левая лапа монстра метнулась вперед, и револьвер превратился в кусок бесполезного железа, смятый до неузнаваемости. А вместе с ним и мой указательный палец. Однако я был зол настолько, что мне было плевать. Левой рукой я сорвал с пояса осколочную гранату и зажал кнопку детонатора.

— Давай, забери это! Ты мной точно подавишься.

«Я убью твоего товарища», — прошелестело у меня в голове, а тварь занесла ногу над головой лежащего без сознания Додсона. – «Отдай мне то, что у тебя в кармане плаща, и я оставлю вас здесь. Живыми. Или заберу это с твоего трупа. Тебе решать». В голове на миг возник образ медальона.

Я задумался. Гарантий не было, но шансы оставались. Медленно я вытянул из кармана чертов медальон и бросил его Боливару. Поймав его, метаморф соединил медальон с чем-то, извлеченным из брюшной полости, как мне показалось. Медальон засветился, из него ударил бледно-зеленый луч, уперся в выцветшее небо и погас. Медальон издал странный звук и… отключился?..

— Ну и что это было? – спросил я, опускаясь на землю. Тварь оглянулась.

«Ключ от моего корабля. Я потерял его много лет назад, когда спускался на охоту. Встретил людей, был ранен, но ушел. Медальон они забрали. Без него я не мог вызвать челнок и вернуться на корабль. Пришлось притвориться конем и искать. Хорошо, что здесь пока немного поселений. Но у меня ушел год, пока я не наткнулся на разум того, кто знал про маяк. Оказалось, его приняли за сувенир и какой-то федерат постоянно носит его с собой. Я знал, что он  охраняет грузовой поезд в космопорт. Еще год я искал идиотов, которые решатся напасть на конвой. Томми Висельник не справился. И тогда я навел на этот конвой вас. Когда мне это стало нужно, разумеется. У вас получилось. И вот мы здесь».

Он посмотрел на небо. Потом на меня.

«А знаешь, я, пожалуй, вас съем. Проголодался, да и время быстрее прой…»

Шелест мыслей в моей голове прервал грохот выстрела. Качнувшись, метаморф, посмотрел вниз, на Акулу, который лежал на спине, целясь твари в пах. Загрохотал револьвер, отправляя в цель разрывные пули. Затем, одновременно со щелчком пустого барабана, мертвый Боливар рухнул навзничь.

— Хочешь убить, убивай, не разговаривай, скотина ты метаморфная – проворчал Акула, с трудом поднимаясь на ноги. — Этот конь никогда мне не нравился. Знаешь, Хуан, сдается мне, что с этой планетой у нас не сложилось. Лошади мертвы, но сюда летит челнок с его корабля, так что не все так плохо. Ты в деле?

— А то! — согласился я, продолжая сидеть на земле. — Без вопросов, босс. Оклемаюсь, рану перевяжу, и куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Акула странно посмотрел на меня и жутко дернул щекой.

— Только это, Туко, без обид, но знаешь… Выбрось чертову гранату, Богом прошу!