Покидая Эдем

Огромное древо нависает надо мной всей своей громадой, заставляя почувствовать себя крошечной, ничтожной, бессильной. Сок спелого плода стекает по рукам, но я не спешу его вытирать. Я даже не замечаю его, погрузившись в бегущие перед глазами картины. Я вижу своего возлюбленного супруга, рядом с которым стоит незнакомая мне женщина. Они сплелись в объятии, их взгляды полны нежности, и сердце пронзает острая игла боли. Я вижу бесконечное лазурное небо, и солнце ласково касается моего лица. Я вижу змея с золотой чешуёй, плавно скользящего меж густых куп деревьев. Внезапно на солнце набегает облачко, и я удивлённо вскидываю брови. Я вижу боль и кровь, страдания, которых не могу себе даже вообразить. Передо мной проходит бесконечная вереница людей, почти неотличимых друг от друга. Они кажутся равнодушными механизмами, не обращающими внимания ни на себя, ни на что другое вокруг. Их руки обагрены кровью, но они привыкли к ней. Кровь стала их пищей, а ненависть — их вином. Я невольно вздрагиваю, и видение исчезает. Нет и не было никакого облачка, небо всё такое же чистое, как и прежде, и лишь на горизонте виднеется лёгкая дымка — предвестница грозы.

Золотой змей изящно изгибается, прильнув ко мне головой. Из пасти выскальзывает раздвоенный язык и пробует воздух на вкус.
— Что ты видела? — с интересом шипит он, подмигивая янтарным глазом.

Я пожимаю плечами и отворачиваюсь. Древо за спиной источает тепло, и я только сейчас замечаю, что сжала плод в руках с такой силой, что брызнул сок. Медленно облизнув пальцы, я ощущаю его пряную горечь. Странно. Вначале он показался мне сладким и нежным, как спелый персик.

— Что будешь делать теперь? — спрашивает змей, но я вновь не отвечаю.

Передо мной расстилаются зелёные луга, размеченные рощами. Ленточки рек и ручьёв разрезают пейзаж на неровные фигуры, освещённые заходящим солнцем.

Последний раз обернувшись на всё такое же неколебимое древо, молча возвышающееся над равниной, я бросаю плод как можно дальше и иду прочь. Дикие звери привычны к моему появлению, и только удивлённо смотрят вслед. Пёстрая птичка на мгновение садится на плечо, а затем вновь взмывает ввысь.

-Ты уверена? — его голос полон печали, но я тверда в своём решении. — Пусть будет так. Ты станешь единственной, кого не коснётся первородный грех. Ты не узнаешь ни боли, ни страданий. Смерть не настигнет тебя и твоё дитя, которое ты носишь во чреве своём. Иди, Лилит, и будь счастлива.

-Что будет с моим мужем? — задаю я единственный волнующий меня вопрос. — Что будет с Адамом?

-Я дам ему новую супругу, но судьбы его изменить не дано никому. Из праздного любопытства они последуют за тобой и попробуют плод с Древа познания. Этот плод станет для них ядом, и обречёт их на вечные муки. В муках родятся их дети и дети их детей. Покинув мои сады, они узнают боль и смерть. Не плачь, дитя. Так было предначертано.

Прощальным жестом я касаюсь его руки и поворачиваюсь к вратам, уже готовым распахнуться передо мной. Мягкое сияние заливает всё вокруг, и я инстинктивно прижимаю ладони к выпирающему животу извечным жестом матери, защищающей своё дитя. Не бойся, сын мой, мой Люцифер, моя светоносная мечта. Я смогу оградить тебя от зла.