Песнь Многострадальной Матроны

Дорогой читатель, предлагаю твоему вниманию перевод древней песни – Священной легенды зеленых эльфов, повествующей о женщине, которую прозвали Нихэльле – Матроной — великой матерью. В далекие, малоизвестные историкам века на планете Годшир, в лесах огромного полуострова Борн эльфы и гномы поклонялись великой и прекрасной богине…

 

И было это в те отсель далекие, туманные года,

Когда еще косматых иков не явилась на Таиль орда[1],

Когда народы эльфов жили в первобытном строе,

Когда шаманы и друиды несли народам песнь о Минуо́э[2],

Когда все эльфы пребывали в Ее Священном Лоне.

Ты слушай, путник, песню эльфов о Матроне.

 

В Священной Роще Минуоэ история взяла начало.

На этом месте перед нею Лесное Диво в ночь предстало.

Нэре́йя[3] там молилась горько о том, о чем всю жизнь мечтала,

И вот, под звездами в ночи, она и Диво дочь зачали.

Но Мать-Природа все узрела, ведь Диво был для нее страж,

Поэтому вмешалась в дело: «Нэрейя, дочь ты мне отдашь!»

 

Покорна и послушна пред духами была Нэрейя.

Когда малютка родилась, за ней к Матроне прилетела фея.

Эльфийка с горечью, слезами ей дитятко передала,

И хоть душа крепка была, печаль сокрыть не получалось, не могла.

В руках у феи дочь Нэрейи ушла в чертоги мира сна,

И Ореолом Минуоэ была Матрона тотчас награждена.

 

Лесная фея, уходя, Природы передала посланье:

«За то, что ты решилась все же выполнить Ее желанье,

Награда бо́льшая, чем ореол, тебя давно уж ожидает.

Ходи сюда, молись Природе, и ты увидишь – день настанет,

И явится к тебе, укутанный покровом ночи темной,

Призрак, что дарует Ее агнца, и станешь наконец Матроной».

 

Вняла совету свыше, послушалась Нэрейя духов,

Пошло тогда средь эльфов много разных странных слухов,

Мол, блаженная из-за потери дочери совсем ума лишилась,

Мол, ее больному сердцу в Роще доченька родная мнилась,

И потому она вседневно там лишь пребывает,

Будто бы возвращенья чада чудом божьим ожидает.

 

Но вот однажды ночью раздвинулся весь небосвод,

И снизошло с них Диво, и окунуло деву в мир любовных вод.

В ту ночь над Рощею стояла непроглядная, густая мгла,

И поняла Нэрейя, что в награду ей Минуоэ сына принесла.

Диво ушло, эльфийка долго справлялась с чувствами от счастья своего,

И на радостях Природе обещала: «Гаа́силом я нареку его».

 

Гаасил рос, уж год прошел, как мать его под взором Минуоэ родила,

И Диво вдруг Природа к дому Нэрейи опять нежданно завела.

И повторилось все, как будто с самого прекрасного начала,

И снова, в третий раз той ночью Лесное Диво агнца ей зачало.

Сердце Матроны обдалось бурлящей счастьем лавой.

Нэрейя обещала Матери-Природе: «Я нареку его Шена́вой».

 

Шли годы, два сына на глазах росли, из года в год мужали.

Казалось, еще вчера малютки, сегодня – оба мужам равны стали.

И статны, удалы, и по-эльфийски оба брата красивы.

И ныне уж готово племя принять в свои ряды Гаасила, Шенаву.

Лишь надо соблюсти обряд – Исповедь пред строгой Минуоэ,

И братья справились, предав отныне сердце матушки покою.

 

И поселилась радость с того дня в душе Матроны,

Безмерно благодарна была она Священному богини Лону

За то, что счастье безутешной подарила Мать-Природа;

Счастливее, пожалуй, на ее веку и не было еще такого года.

Сыновья ее живут и прославляют имя их богини

Деяньями своими, что приносили пользу племени, общине.

 

Шенава стал поэтом, богословом и сказителем баллад,

И каждый эльф был мудрым изречениям и песням его рад.

Он нес до эльфов мудрость их богини Матери-Природы,

В стихах он прославлял мужей военные походы.

И на версты прошла о нем большая, несмолкаемая слава:

Живет в лесах Шайнборна легендарный бард Шенава.

 

Гаасил же повырос мужем грозным, смелым, величавым,

Меч обратил свой против помыслов лихих, лукавых.

Святая Минуоэ силой бога одарила воина –

Эльфийская земля с тех пор жила без бед, спокойно.

И в сердце воина жила великая отрада,

Ведь у него жена-красавица была Милланиа́да.

 

Придет с войны Гаасил и вот опять идет на бой[4],

Во племени царится мир, и лишь его жена не чувствует покой.

Идут недели, Гаасил на войне, нет в доме никакого лада.

Нет, вовсе не была она такою бренной жизнью рада.

Все время опасаться стать несчастною вдовою –

Вот уж нет, эльфийка порешила стать неверною женою.

 

Сбежала, глупая, покуда муж ее в походе и ни о чем не чает,

И вот уже Шенаве мысли пошлые на ухо навивает.

Лукавая прознала, что давно уж глаз свой положил Шенава

На чары красоты ее: наивным оказался, боже право!

Завидовал он страшно брату своему во всем, во всех делах,

И вот шанс появился, которого и не было в ночных мечтах.

 

Вернулся, наконец, домой с победой воин славный,

А дома весть ужасная его ждала, о черт коварный!

Жена-изменщица позором на все племя окропила воина,

Не верил он, что душа его такой судьбы достойна.

И вызвал в гневе брата он на бой, дабы стоять за свою честь,

И зарубил Шенаву на холме, вмиг разлетелась эта весть.

 

И взвыла горьким плачем, весть узнав, Матрона,

Набросилась на сына, глас был преисполнен горя стона:

«За что ты, сын, заставил брата смерть его узреть?

Прости меня, Гаасил, но, как и он, ты должен ныне умереть.

Поди же прочь, братоубийца, и потони же ты во тьме,

Убей себя, как давеча Шенаву, на том же трижды проклятом холме».

 

Покорный материнской воле, побрел Гаасил ко своей судьбе,

Достал кинжал, встал на колени и предался трепещущей мольбе.

Взывал он к духам Минуоэ, просил отца к нему в последний раз позвать,

Однако Мать-Природа, как видимо, дала приказ всем духам замолчать.

Отвергнутый родителями, непобедимый воин исполнил приговор,

И шла молва с тех пор: Гаасил своей рукой себе же смерть обрел.

 

И бледен, жалок быть в тот день Матроны лик,

В страданиях, во пламени печали безудержно тогда поник.

Все то, в чем жизни смысл ее великий был, прекрасный,

Разрушил безвозвратно в прах сей день, поистине ужасный.

Убита горем, в Священной Роще молится Нэрейя

И видит вдруг, к ней снова с неба спускается лесная фея.

 

Крылатая девица, сойдя на землю, подошла к Нэрейе,

И что-то больно уж знакомое, родное, увиделось эльфийке в фее.

Ее глаза, несущие сияние святое, казалось, на версты,

Изящные, но бледные ладони, прекрасные, но тонкие персты,

Легкая и скромная походка, босые ножки, локоны по плечи.

Матрона чувствовала, что неспроста случилась эта встреча.

 

«Приветствую я, матушка, тебя», – произнесла девица,

И тут нельзя было никак словам внезапным ее не удивиться.

«Матушка?» – «Да-да, ты не ослышалась, моя родная, встань с колен.

Я та, кого, как думают, Природа забрала навечно в плен,

Я та, кого ты фее давно уж отдала, и за кого молилась по ночам во мгле,

Я дочь твоя, которую в Священной Роще ты нарекла Илунталэ́».

 

И кинулась растроганная, предавшаяся чувствам мать.

В эмоциях и жестах матери читалось, что хочет дочь свою обнять.

Не удалось прильнуть к груди дочурки гордой:

Откинула эльфийка маму движеньем ручки твердой.

«Нет! – молвила, – Не обниматься я пришла к тебе, прости меня, плохую.

Пришла я донести тебе лишь истину простую.

 

Ты, верно, думаешь, за что тебе, несчастной столько горя?

Душа твоя уж много лет не чувствует покоя.

Ты носишь свое бремя неспроста, запомни ж мое слово,

Ведь то, что я сейчас скажу, тебе давно не ново.

Была я плодом твоего греха, дитятей я была разврата.

Исчезновение мое – твоя за то деянье жестокая расплата.

 

Великим грешником прослыл отныне сын твой младший на века,

А стоило сойти ему с дороги правды на тропинку кривды лишь слегка.

Безнравственный поступок совершен, но помни: в характере детей

Довольно часто замечается печатка их отцов и матерей.

Гаасил мертв, он был убит тобою, и не спорь; пролилась кровь:

Вот так ты проявила всю материнскую свою любовь.

 

Прощай же, матушка, я говорю с тобой, увы, в последний раз.

Живи и помни: в мире еще столько неизведанных прекрас.

Молись за сыновей своих, они служили Матери исправно.

Прощай и помни: во многом я тебе, родная, благодарна».

С последними словами растворилась в воздух доченька на небе,

В таком глубоком пребывала эльфийка к себе гневе.

 

Залилась она горькими слезами, и не было отселе ей покоя:

Наказана навеки, навсегда: ужасной оказалась божья воля.

Деревья пронесут священный плач ее на кончиках своих ветвей.

Отныне станет он наукой для всех без исключения семей,

И превзойдет он плач всех страждущих и прочих матерей.

Кем бы ты ни был, помни: не завидуй, не прелюбодействуй, не убей.

 

[1] Здесь описывается событие, произошедшее в первые годы Второй Эры. На материк Таиль прибыли переселенцы из-за моря – ики или икийцы. Чужаки сразу начали захватническую войну с эльфами.

[2] Минуоэ – так эльфы называли Мать-Природу, которую почитали, как Царицу и Мать всех лесных и животных духов, покровительствующих всему живому. Песнь повествует о Первобытной Эре, когда эльфы поклонялись силам Природы в лице Минуоэ.

[3] Нэрейя – она же Нихэльле, Матрона.

[4] В этих строках повествуется о войнах между многочисленными племенами зеленых эльфов, живущих на территории полуострова Борн в Первобытную Эру.