Первый всадник

Город пылал. Прожорливые языки пламени с нежной жадностью обволакивали стены домов, выискивая деревянные деликатесы в каркасах дворцов. Жидкий огонь вольготно расплескивался узкими улочками, пожирая всё и вся на своем пути. Люди, наводнившие город, превращались в пепел за считанные мгновенья.
Буйство стихии не имело контроля и только высокие крепостные стены удерживали огонь в пределах города. Древние стены, пережившие не одно поколение захватчиков, покрывались жирной копотью. Первые слабые струйки дыма стали просачиваться сквозь растрескивающуюся кладку.

Уставшей поступью конь двигался по неухоженной лесной дороге. Королевство не славилось своей бедностью, но обустройство лесных дорог всегда считалось чем-то малозначимым. Рыцарь, облаченный в потертый, а местами и явно пробитый, доспех, насвистывал незамысловатую мелодию. Насколько ему было хорошо вчера, настолько стало тяжко сегодня.
Вдалеке послышались громкие голоса. Рыцарь свернул с дороги и направился немного вглубь навстречу звукам. «Если повезет – меня угостят сладким вином, что поможет избавиться от ноющей головной боли», – размышлял уставший путник. Воспоминания о сожженных бунтовщиках наполняли сны ужасами, и только вино хоть на время могло заглушить их вопли.
В стороне от тракта на небольшой поляне группа мужчин предавалась сомнительным забавам. Всюду были разбросаны выпотрошенные тюки и дорожные баулы. Одинокая повозка мелкого торговца сиротливо стояла в стороне с разорванным тентом. В упряжи неподвижно лежала лошадь. Ее белый окрас разбавлялся разводами крови в районе головы, будто кто-то размозжил ее череп ударом кувалды. Рядышком лежали тела двух детей и взрослого мужчины.
Четверо мужчин придавались пороку, поочередно насилуя женщину, которая захлёбываясь немым криком, не прекращала попытки вырваться из плена. Оценив обстановку и спешившись, латник молча двинулся к насильникам. Его заметили. Все четверо вмиг прекратили гогот и достали оружие. Одноглазый коротыш плавно провел лезвием по горлу женщины. Здраво рассудив, что негоже оставлять кого-то за спиной.                Жертва безвольной куклой осталась лежать на земле.
Рыцарь достал из ножен меч и занял боевую позицию.
– Поговорим? – Предложил одноглазый, оценив доспех и меч противника.
– А есть смысл? – ответил мечник, разминая шею.
Разбойники переглянулись и начали расходиться в стороны, беря одиночку в кольцо. Одноглазый верзила подхватил лежавшую в стороне рогатину. Латник старался никого не выпускать из поля зрения. Самый младший, стараясь зайти металлическому воину за спину, начал стравливать веревку, в надежде зацепить ноги противника. Воспаленные угри на его бледном лице больше вызывали жалость, нежели злость. Но веревка в руках развеивала все надежды на его наивность.
– Цельтесь в сочленения пластин, пах и шею, парни. В одиночку этот стальной болван не так уж и грозен – подбадривал подопечных вожак.
Толика здравого рассуждения в его словах была. Латник представляет большую опасность или верхом на коне, или в строю. Одиночка, вздумавший сразится в честной дуэли с несколькими противниками, тем более пешим – обречен как минимум на ранения.
Рыцарь подумал, что сразу хвататься за оружие было не такой уж и удачной идеей. «Но, хотя бы похмелье прошло, и то хорошо» – эта мысль его развеселила. Он расправил плечи и приготовился прыгнуть вперед. Рыцаря с детства учили: если соперник занимает более выгодное положение и превосходит числом, неожиданная атака может стать залогом успеха. Или нет. Латник вздохнул и сделал шаг вперед.
Тонкое древко с легким опереньем, вонзившееся в единственный глаз бандита с рогатиной и пробившее его мозг, застало врасплох всех присутствующих на поляне. Самый младший из разбойников упустил на землю веревку и застыл с разинутым ртом.
Рыцарь сделал плавный выпад в его сторону и проткнул мечом несозревшего разбойника. Осталось двое. Оцепенение спало и все пришло в движение. Самый крупный бандит с мясницким топором наперевес бросился на латника в попытке сбить того с ног. Рыцарь увернулся и обрушил меч на шею врага. Попытка незадачливого мясника заблокировать удар не увенчалась успехом. Меч разрубил древко топора и голову. Уцелевший разбойник, долговязый детина в полотняной рубахе, бросился наутек. Стрела, пробившая сердце, остановила его бег. Озадаченный рыцарь с опаской осмотрел поляну и повернулся навстречу неожиданному союзнику.
Из тени увядшего вяза вышла девушка. Юбка цвета опавшей листвы отчасти выглядывала из-под грязно-белого кожаного плаща. Капюшон прикрывал голову и большую часть лица девушки, но не смог скрыть тонкого бледного подбородка и белоснежных волос. Туго натянутая тетива удерживала легкий охотничий лук на плече. Разрыхленный осенними дождями грунт нежно принимал босую поступь незнакомки. Не обращая внимания на латника, девушка подошла к лошади и склонилась над ней.
Рыцарь посмотрел на девушку, пожал плечами и решил осмотреть трупы.
«Эльфийка, – размышлял мужчина, обыскивая остывающие тела. – И не простая. Видать, из Благородных. Интересно, что она забыла в этой глуши?».
Собрав все найденное серебро и медяки в один мешочек, рыцарь взглянул на мертвецов. Над трупами детей и мужчины уже кружили мухи. Странновато для осенней сырости, но кто разберет этих мух. Женщина все так же неподвижно лежала на разбросанных вещах. Рваный разрез трахеи даровал отнюдь не легкую смерть. Лицо женщины было искажено предсмертными судорогами.
Мужчина склонился над каждым из невинно убиенных и прочел короткую молитву богам. Телам уже не помочь, а за души побороться – никогда не поздно.
– Эй, смертный, подойди! – звонкий голос незнакомки прервал молитву. Мужчина молча подошел к девушке, та безуспешно пыталась распутать перекрученные перевязи поводьев.
«Правду говорят, недостатком заносчивости Благородные никогда не страдали», – размышлял мужчина, вытирая меч обрывками одежды бандитов.
– Эта кляча сдохла. – Подразумевая бесплодность дальнейших усилий, сказал латник и лишь чудом смог отскочить от копыта, дернувшейся лошади.
Девушка разрезала ножом неподдающийся узел, и лошадь смогла встать. Рыцарь разглядывал незнакомку. Длинный плащ скрывал тело, но не длинные стройные ноги и бледные тонкие руки.
«Чертово похмелье», – подумал рыцарь, притормаживая разнузданный полет мысли.
– За всей этой кутерьмой я не успел представиться, – решил разбавить молчание мужчина. – Джон Еванжел – наследный лорд города Сиил. Возвращаюсь домой после долгой войны.
Рыцарь попытался изобразить изысканный поклон, присущий настоящим аристократам, коему его пытались научить в юности. Получилось слегка неуклюже.
Девушка на миг прервала свое занятие:
– Ты крепкий. Многих переживешь. – Шепот мертвых и то был бы громче, но Джон расслышал. – Меня называют Марейн.
Мужчина решил, что ничто так не цепляет заносчивых девушек, как указание на их ошибки.
– Правильно говорить «зовут»…
– Меня никто не зовет, я всегда прихожу сама. – Голос ее был бесцветен.
«Эльфы те еще снобы, а их женщины – и подавно. Или это я отвык от общения с благородными?», – размышлял Джон, подбирая слова для продолжения беседы, чтобы поскорее замять неудачный обмен фразами.
– Эта мелкая потасовка, должно быть, отвлекла вас от прогулки этим чудным осенним лесом?
– Я направляюсь в город.  – Не оборачиваясь, бросила девушка, счищая кровь с лошади.
– Сиил? Так нам по пути. – Джон обрадовался, ничто так не сближает людей, как путешествие – Позволите составить вам компанию? Как вы могли заметить, времена нынче не спокойные. В дороге вдвоем сподручнее.
Девушка молча взобралась на лошадь, и выжидательно взглянула на мужчину из-под надвинутого капюшона. Рыцарь стоял неподвижно.
– Погодите. Я должен позаботиться о телах. Негоже оставлять их гнить. Это займет пару часов, и потом мы сможем вместе отправиться в путь.
Марейн не спеша развернула лошадь в сторону города и легонько тронула её бока обнаженными пятками.
Джон переминался на месте, с одной стороны ему хотелось ближе познакомиться с девушкой, но долг перед покойными и богами не давал никаких шансов оставить все как есть.
– Постойте, Марейн. – Джон шагнул наперерез всаднику. – Не сочтите за наглость. Могу я рассчитывать увидеть вас снова? В городе?
Светло-серые глаза сверкнули интересом.
– Мы увидимся еще раз, Джон Еванжел. Позже.

С телами Джону пришлось провозиться целый день. Сняв доспехи и быстро перекусив, мужчина порылся в повозке, нашел заступ, выкопал могилы. Бандитов он похоронил отдельно от их жертв. Каждый из убитой семьи получил по медной монетке в руку, для оплаты прохода по мосту искупления. Головорезам не досталось ничего. Пускай богиня ночи Нюкта решает, кто достоин перейти мост, а кто вечно будет изнывать у его подножья. Серые облака перекатывались по небосводу, играя в прятки с уставшим солнцем. Временами мелкий дождь окроплял спину Джона, даруя краткую прохладу и свежесть. В этом году осень решила пораньше объявить о своем приходе, и привычные теплые деньки уступили место дождливой мороси.
Утро нового дня было пасмурным. Эрб – отличный конь и боевой товарищ всхрапнул, приветствуя рассвет. Мужчина проснулся через мгновение. Тело ломило, в голове пульсировала кровь. Ночлег под открытым небом не способствовал отдыху и пополнению сил.
Джон кое-как вычесал коня.
– Потерпи, дружок. Вот вернемся в Сиил, и я найду для тебя в лучшую конюшню, там о тебе нормально позаботятся.
Привычными движениями рыцарь облачился в простой комбинированный доспех и не спеша двинулся в сторону города. Мерная поступь коня убаюкивала. Изношенный местами шлем отдыхал на луке седла. Постоянная морось только раздражала, а порывистые пробежки холодного ветра по коротко стриженым волосам намекали на ранний приход зимы.
Постепенно дорога освободилась из лесного плена и вывела путника на открытые низины Северных Болот. Спокойные воды широкой реки плавно огибали древние защитные стены Сиила, что подпирали собой горные кряжи Туманной Гряды.
Каменная твердыня посреди бескрайних просторов. Торфяные топи и бесплодные пустоши, с вкраплениями редких пологих холмов, заросших мелкими деревцами, – вот и все богатство местных земель. Пока река Кинерет не выходила из берегов, была возможность добывать торф и осуществлять торговлю с центральными королевствами. А во времена паводков – любая торговля на реке останавливалась.
Болотистая местность не была лишена толики чуткой красоты и северного очарования. Холодные ветра, приходящие с гор, закаляли людей, а бойкая торговля в спокойные сезоны радовала новостями со всего света.
Все дороги, ведущие в город, с приближением к реке сходились в один широкий тракт, кой в былые времена именовался Королевским, но с упадком правящей династии, остался просто Трактом. Мост являл собой понтонную переправу шириной до семи ярдов и длиной, в зависимости от степени разлива, доходил до двух фарлонгов. В условиях паводков и постоянных войн такая переправа была более удобной.
Город укрывал густеющий туман. Яркая серость защитных стен в предзакатном свете увядающего солнца приобрела легкий зеленоватый оттенок. Уставшие штандарты на башнях не трепыхались от сонливого вечернего ветра.
Джон быстро преодолел пустующий мост и подъехал к запертым воротам. Створка приоткрылась, и навстречу путнику вышел стражник. Рыцарский титул давал Джону право разговаривать, не слезая с коня, но родословная не позволяла возвышать себя над другими.
Джон узнал воина:
– Приветствую тебя, Гард. Что нового в этом забытом всеми богами городишке?
Коренастый мужчина, доспехи которого украшал лишь герб магистрата, оперся на алебарду.
– Приветствую, мастер Джон. Новости есть, вопрос только в том, захочется ли вам их услышать?
Стражник, вытирая вспотевшее лицо, тихо произнес:
– В предместье свирепствует невиданная ранее хворь. Приказ магистрата – никого не выпускать.
– Когда это началось? – Спросил рыцарь.
– Сегодня поутру. Эльфийские провидцы что-то почувствовали в районе ремесленников и обратились в магистрат. Бурмистр отправил парочку наших парней проверить. – Гард умолк, сглатывая вязкую слюну.
– И что? – Поторопил его Джон.
Стражник протер красные глаза:
– Трупы. Много. Искаженные гнойниками и язвами. Постоялый двор в районе кузниц вымер полностью. – Стражник снял шлем и провел кожаной перчаткой по вспотевшему ёжику немытых волос. – Двор опечатали. Тела захоронили. Но болезнь перекинулась на знахарей и гробовщиков.
Лицо Гарда выдавало усталость и страх.
– Бурмистр вызвал всех Благородных Эльфов. Они посовещались и решили закрыть город. – Шлем вернулся на законное место, а алебарда перекочевала с плеча в ладонь. – Такие вот новости, мастер Джон.
Звон колоколов возвестил о том, что день, близившийся к концу, еще не окончен. Гард раскрыл ворота чуть шире. Рыцарь не говоря ни слова, кивнул стражнику, взобрался в седло и двинул в город. Гард, меланхолично глядя вслед, прошептал:
– Вряд ли твой меч здесь поможет.
Солнце, утомленное бессмысленной возней людей, удалялось за линию горизонта, пряча свой лик в глубоких водах реки.
Форштадт города Сиил представлял собой ступенчатое нагромождение из двухэтажных домов ремесленников, торговцев, прислуги, рыбаков и торфяников, обвитое запутанным клубком узких улочек. Осенняя ярмарка прошла пару дней назад, и большинство мелких торговцев спешно покинули город до наступления холодов.
Улицы города были пустынны. Напуганные люди прятались по домам. Лишь в некоторых местах слышалась приглушенная стенами суматоха. Уютная когда-то теснота домов больше не вселяла покой, а давила и угнетала. И кое-где можно было различить небольшие группки человеческих фигур в промасленных кожаных плащах, что обособленно ютились в мрачных переулках. Пустующие торговые площади хранили тишину, разрываемую иногда тихими приглушенными стонами и болезненным кашлем, доносящимися из закрытых ставен. В какой-то момент Джону показалось, что он заметил бледный круп лошади леди Марейн за углом, но не стал останавливаться, спеша в цитадель. Туман, вперемешку с запахами гнили, струился улицами, невидимым слоем оседал на стенах и накапливал в себе напряженное ожидание и пустую надежду на спасение.
Джон въехал в цитадель, и дорога пошла под уклон. Каменные дома вздымались здесь на высоту трех этажей. Белый когда-то мрамор их стен потемнел, наполнился оттенками сырости. Уныние мягко коснулось уставшего путника.
Замок встретил странника надменным молчанием. Ворота были заперты. Рядом дежурила когорта эльфов.
– Спешься, рыцарь! – Сказал эльф, перехватывая узду коня. – Вход в цитадель закрыт.
Джон слез с коня и осмотрел воинов. Светло-зеленые плащи прикрывали стандартные доспехи придворной стражи. Одинаковая расцветка свидетельствовала о принадлежности к Благородному Дому.
– Я Джон Еванжел, сын герцога Еванжела, член магистрата.
Предводитель эльфов изобразил то ли кивок, то ли поклон.
– Мастер Джон, в городе свирепствует болезнь. Но не беспокойтесь, Совет Высших занимается этим. Волноваться не о чем.
Джон смерил взглядом эльфа:
– Не о чем волноваться? Похоже, сюда редко долетают ароматы Нижнего города.
На что стражник ответил, пряча взгляд:
– Вы можете оставить коня здесь.
В сопровождении пары эльфов Джон прошел в зал Совета.
Огромное помещение встретило рыцаря богатым убранством и гулом десятков голосов, что наперебой пытались перекричать друг друга. Верхушка магистрата и все Благородные были здесь. С появлением Джона, присутствующие нехотя притихли. Наследник старого герцога Еванжела носил лишь формальный титул «Защитника Сиила», и не имел права голоса на Совете, но его появление слегка приструнило гомон собравшихся.
– Приветствую, мастер Джон. – Бурмистр поднялся навстречу рыцарю. – Тяжкие испытания послали боги нашему городу.
– Да, я слышал. – Джон обвел взглядом группу людей и эльфов. – Приветствую милордов. Что известно о болезни?
Златовласый эльф с гербом Дома Файор на левом плече поднялся с мягкого кресла и, воспользовавшись общей паузой, обратил внимание присутствующих на себя.
– Я лорд Флейм – новый глава эльфийской общины Сиила. Болезнь, поразившая город, доселе не известна. У нас нет времени основательно ее изучить. – Он посмотрел на рыцаря. – Мы никогда не сталкивались с чем-либо подобным и не знаем, что делать.
Собрание притихло. Паника, рожденная среди обывателей недр Нижнего города, постепенно овладевала Советом.
Главный знахарь поднялся со своего кресла.
– Возможно, мы имеем дело с колдовскими чарами.
—  Магия? – удивился Бурмистр. – Она запрещена в королевстве вот уже сотню лет. После Великого Объединения только эльфы оставили за собой право пользоваться знаниями предков.
Знахарь лишь склонил голову и бросил косой взгляд на представителя Дома Файор.
– Болезнь протекает очень быстро. Она передается от человека к человеку при малейшем прикосновении. Гнойные язвы и чиреи буквально за пару часов возникают по всему телу. Человек сгнивает изнутри. Все наши настойки и знания бессильны. Мы ничего не можем противопоставить ей.
– Ей? – слова знахаря натолкнули Джона на смутную мысль, что крутилась на границе сознания.
– Вздор! – Сорвался на крик лорд Флейм. – Немыслимо, чтобы кто-то из собратьев вызвал к жизни такую болезнь.
Разговор угрожал перерасти в очередную череду взаимных оскорблений и обвинений.
– Лорд Флейм, а нет ли среди эльфов волшебниц? – Джон старался говорить спокойно, но семя подозрений уже дало всходы.
Эльф надменно взглянул на человека.
– Если вы не удосужились узнать о наших обычаях, то позвольте вас просветить. Вся магия, которая накапливается нашим народом на протяжении поколений, сосредотачивается лишь в руках самых достойных, и среди них нет женщин. – Самодовольная улыбка растянула тонкие губы лорда. – А в этом городе такой силой владеем только я и мой брат. Но он, как и я, были в цитадели с самого начала и не могли распространить эту болезнь.
Джон лишь тряхнул головой.
– А как же леди Марейн? Я встретил в одном дне пути от города. – Непонимающий взгляд лорда был ему ответом. – Высокая эльфийка с бледными волосами и луком. Я видел ее лошадь в городе. Разве она приехала не к вам?
Недоумение на лице Благородного было лучшим ответом, но Джон не сдавался.
– Её поведение показалось мне немного странным. И еще – она излечила лошадь, которая, я уверен, была уже мертва.
Перед тем, как лорд смог ответить, со всей желчью, на которую был способен, дабы проучить зарвавшегося латника, в зал ворвался гвардеец.
– Мой лорд! Народ восстал. – Запыхавшийся воин сжимал окровавленную алебарду. – Они прорываются к воротам. Стража еще держится, но надолго их не хватит.
Лорд Флейм повернулся к собравшимся.
– Мы не можем позволить болезни вырваться наружу. Все королевство будет под угрозой.
Собравшиеся согласно закивали. Только главный знахарь растеряно смотрел на эльфа.
– Но, милорд. Что же нам делать? У нас нет лекарства.
Джон выступил вперед.
– Возможно, огонь. Он должен помочь.
Бурмистр с сомнением покачал головой:
– Что вы имеете в виду, мастер?
– Восстание Модоса, что несколько месяцев назад чуть не поставило все королевство на колени и которое я был призван усмирять. Король Алегна выжег его дотла, испепелив  на кострах всех зачинщиков и их приспешников.
Лорд Флейм встретился взглядом со своим братом, тот лишь кивнул в ответ.
– Сработает это или нет, но у нас нет выбора. – Настаивал Джон.
– Хорошо. – Эльфы обратились ко всем присутствующим. – Мы попробуем воспользоваться своей магией, чтобы победить болезнь. Но нам нужно время.
Джон выхватил меч.
– Я помогу гвардейцам сдержать обезумевшую толпу, только прикажите им следовать за мной.
Эльфийские лорды повернулись к гонцу.
– Все отряды отправляются на защиту ворот. Мастер Джон пойдет с вами. Продержитесь как можно дольше.
Безумие и отчаяние охватили город. Мужчины, женщины, дети неудержимым потоком растекались по улицам города, подталкиваемые страхом и ненавистью. Большая их часть уже была больна. Кашель и отхаркивание перемежевывались с призывами расправы над магистратом и Высшими эльфами, которые отгородились от народа высокими стенами.
Толпа, движимая ненавистью и отчаянием, казалось, не имела лидеров. Люди видели признаки болезни на себе и своих близких, поэтому безоговорочно двигались к городским воротам с единой целью – вырваться из проклятого города и найти спасение за пределами стен.
Остатки гвардии Дома Файор пытались сдержать натиск обезумевшей толпы. Улицы у подножья главных городских ворот больше походили на скотобойню. Потоки крови, гноя и выпотрошенных внутренностей вяло растекались брусчаткой. Люди, обезумев от страха и ослабленные болезнью, рвали и рубили друг друга без зазрений совести. Вчерашние соседи и друзья сбивались в кучи окровавленной плоти, пытаясь первыми пробраться к заветному выходу. Тут и там мелькали стражники, облаченные в доспехи. У них было больше шансов избежать смерти от кухонного ножа или самодельной рогатины, но непрерывный поток нападающих сбивал их с ног и хоронил под грудами тел.
Джон, на полном скаку ворвался в толпу, сбивая с ног зазевавшихся несчастных. Его меч наносил удары направо и налево, не позволяя косам и топорам коснуться тела своего хозяина. Эльфийская гвардия, не имея возможности в тесноте улиц и нагромождении баррикад использовать луки, вооружилась гвизармами. Алебарды, отобранные восставшими у стражников, уступали им как остротой лезвий, так и прочностью древков.
Бой длился всего несколько минут, но сознание Джона растянуло его на часы безостановочных выпадов, ударов, разворотов. В один из кратких мигов затишья, рыцарь различил за спинами нападавших знакомый силуэт. Лошадь белой масти недвижимо стояла за толпой, белоснежные одежды ее наездницы не тронули ни вязкий туман, ни оружие бунтовщиков. Серые глаза девушки неотрывно наблюдали за сражением. Голову ее венчал терновый венец. Рыцарь не слышал голоса девушки, но видел как шевелятся её губы, призывая горожан прорываться к выходу.
Заразившиеся заполонили стены. Большая высота и отсутствие веревок не давали им возможности выбраться наружу. Бесконечный наплыв бунтовщиков теснил гвардейцев к воротам. Несколько мужланов, вооруженные чужими мечами, загнали Джона с парой гвардейцев на южный бастион, подножье которого омывало неспешное течение Кинерета.  Рыцарь остался один. Напор атакующих не ослабевал. Раненый Джон отражал хаотичные выпады взбесившихся горожан. Силы покидали его, движения становились более размашистыми, а удары неточными. Воин пропустил удар клевцом в бедро, боль пронзила все тело. Нападающие усилили натиск. Обезображенный гнойниками бывший пекарь подскочил к раненому и, что было силы, нанес удар рогатиной в живот. Джона отбросило назад, он оступился, не удержался и рухнул вниз. Победный клич бунтовщиков сопровождал его падение в воду.
Удар о поверхность Кинерета был ощутим, но не смертелен.

Город пылал. Прожорливые языки пламени с нежной жадностью обволакивали стены домов, выискивая деревянные деликатесы в каркасах дворцов. Жидкий огонь вольготно расплескивался узкими улочками, пожирая всё и вся на своем пути. Буйство стихии не имело контроля и только высокие крепостные стены удерживали его в пределах города.
Величественные силуэты магических чудовищ кружили над обреченным городом. Кожистые перепонки крыльев разгоняли черный пепел. Чешуйчатые тела, подхватываемые воздушными потоками, плавно скользили над огненной бездной. Смрад и желчные испарения наполняли благодатный когда-то воздух миазмами смерти.
Мужчина с трудом выбрался из воды и сумел стать на колени, опираясь на меч. Ему удалось срезать ремни, удерживающие доспех, и не пойти ко дну вслед за ним.
Джон взглянул на исчезающий в потоках пламени отчий дом:
– Они вызвали драконов… Я должен был догадаться.
Пологий холм недалеко от города стал последним пристанищем уцелевшего. Поверхность могучей реки накрыл черный пепел. Вода не успевала его поглощать.
– Все это – дело твоих рук? – у мужчины не было сил повернуться назад, но его услышали.
Лошадь неспешно приблизилась. Всадник хранил молчание.
– Тогда ответь мне, зачем? – Каждое слово с усилием проталкивалось через наполненную слизью глотку.
– Ты должен был увидеть начало моего пути. – Голос девушки был таким же спокойным и бесцветным, как и при первой встрече.
Джон склонил голову набок, пытаясь рассмотреть всадника, но никак не мог оторвать взгляд от города, пожираемого огнем. Главные ворота были разрушены.
– Зачем?
Тонкие пальцы плавно пробежали по белоснежному затылку лошади. Непривычное движение ездока насторожило животное.
– Всю свою жизнь ты был воином. Сражался за идеалы, в которые верил. Ты нес смерть, пытаясь сохранить жизнь. Но в этой битве тебе не победить. – Тонкие губы разошлись в подобии усмешки. – Ты заслужил оставить о себе память, Джон Еванжел.
Мужчина пытался сохранить равновесие, несмотря на пожирающую его изнутри болезнь. Монотонная боль раскалывала череп, а жар выжигал тело.
– Какую память?
– О том, свидетелем чему ты уже стал, и еще станешь в других мирах и временах. Ты будешь глашатаем моего паломничества, которое будет длиться до скончания времен. Пророком, начала конца этого мира и тысяч других, таких же.
– Огонь остановит тебя!
Марейна вдохнула прогорклый воздух.
– Нет. Только задержит необратимое. Ненадолго.
Лошадь не шевелилась. Бока ее не вздымались. Белесая грива обволакивала тонкие пальцы женской руки. Девушка сказала:
– Джон Еванжел, время пришло. Я дарую тебе силу, и твое Откровение услышат все миры. Пророчь.
Рыцарь сплюнул комок слизистой гнили, что переполняла его горло. Глаза безотрывно следили за пылающим городом. Белки, порезанные трещинами лопнувших капилляр, были наполнены желтизной. Глубокий вдох наполнил остатки легких пепельным жаром.
Джон изрек:
– И видел Я, что Дева повергла Сиил.
И услышал Я одну из Четырёх, говорящую голосом человеческим: Иди и смотри.
И взглянул Я – вот конь белый, и той, кто сидела на нем, даны были лук и венец;
И начала она путь победоносный, что братьями будет продолжен…

Последние слова сорвались с губ, воин пал.
Всадник развернул лошадь и неспешно двинулся на юг, на встречу с братьями.