Розы на снегу

Окатан опустил топор и вытер пот со лба. Дров должно было хватить на сегодняшний вечер, и на завтрашнее утро.

Солнце еще стояло над горизонтом, но его нижний край уже почти коснулся Стены. Ещё чуть-чуть, и деревню окутают сумерки. Поддавшись внезапному порыву, Окатан воткнул топор в полено, вышел со двора своего дома и зашагал по улице. Жизнь деревни кипела: кучка маленьких детей лепила снеговиков, на перекрестке в Окатана едва не угодил снежок. Ответив улыбкой на крик «Прости, дядя Окатан», он свернул на соседнюю улицу.

Деревня раскинулась и подножия огромной, поистине гигантской Стены. Двадцать пять метров в высоту. Она была столь широка, что на ней можно было выстроить не дом – усадьбу. И убегала вдаль, на восток и на запад, исчезая за горизонтом и заканчиваясь невесть где.

Ступени, ведущие туда, на вершину, слегка припорошил утренний снег. Под ним, на тоннах льда и плотного снега лежали доски, рассыпаны были опилки. Эти ступени постепенно оплывали, а дерево погружалось в лед. И приходилось лед срубать, а опилки время от времени насыпать заново.

Постепенно восходя по вырубленным в стене ступеням, Окатан всегда переживал одновременно чувство восхищения и собственной ничтожности. Восхищения величием и Стены и его создательницы, Королевы Зимы. И ничтожности от того, что и он сам, и вся деревня – песчинки рядом с этой снежно-белой громадой.

Даже те, кто поднимался на Стену ежедневно – а были и такие – не мог дойти до её вершины, не вспотев. Дело было не только в высоте, но и во время от времени все же скользивших ногах и ветре, который дул на высоте. Так что когда Окатан ступил на вершину, лицо его раскраснелось, он тяжело дышал. Едва переведя дух, он осмотрелся.

Горная деревня черной россыпью лежала по одну сторону. А на другой стороне солнце уходило за горизонт. Там лежала бескрайняя заснеженная пустошь. Оттуда в особо холодные ночи наползал ледяной мороз, от которого птицы падали с неба, навеки застыв в полёте.

Окатан не любил смотреть в ту сторону, поэтому вновь вернулся к вырубленным  во льду ступеням. В деревне уже кое-где светились дома. Стена бросала на них свою тень. Слева, справа, везде темнел лес. В стороне от человеческого поселения он вплотную подступал к Стене.

Когда-то, рассказывал Окатану дед, через лес проходила дорога, и по ней можно было попасть даже в города. Но однажды Королева Зима на что-то разозлилась, и метели замели ту дорогу, отрезав деревню от всего остального мира.

Еще некоторое время постояв наверху, Окатан стал спускаться. К тому моменту, как он доберется до низу, деревня полностью уйдет в тень.

Это произошло еще до того, как он преодолел последнюю полусотню ступеней. Должно быть, солнце еще не покинуло небосвод, но его лучи не могли преодолеть Стену и оставались там, за толщей снега и льда. Деревня же осветилась собственными огнями. Среди них Окатан различил и льющийся из окон собственного дома.

Хоть дома и стояли около Стены, никто не ставил их вплотную – ото льда веет холодом, к тому нередки случаи, когда утром сверху падают подтаявшие от солнечных лучей глыбы. Окатан уже ступил на идущую меж высоких сугробов дорогу к деревне, как где-то слева послышался легкий треск, словно кто-то ходил по тонкому, непрочному льду. Он остановился, прислушался. Треск раздался вновь, но уже тише, едва слышно.

Говорят, такой треск издают только питомцы Зимы. Снежные песцы, волки, лисы, зайцы идут по снегу, и с этим звуком ступают их лапы. Тем выше и чище звук, чем быстрее они движутся. Редко они показываются на глаза людям, но если покажутся, то это к счастью.

Окатан двинулся в сторону треска, прислушиваясь, не прозвучит ли он в третий раз. Он прозвучал, и только поэтому мужчина и сумел заметить снежного лисенка.

С шерстью, белой как снег, он брел в паре шагов от тропы, совершенно сливаясь с окружением. Даже нос и глаза – и те были белыми. Движения лисенка казались плавны и точны, но стоило присмотреться, и Окатан понял, что это не так. Вот лисенок несколько раз споткнулся, вот повел головой в сторону и чуть не упал. К тому же за ним по снегу тянулась цепочка голубых капель. Прямо на глазах Окатана эти капли крови превращались в крохотные розочки из голубого льда. Лис был ранен.

Он не сопротивлялся, когда Окатан взял его в руки и посмотрел. Рана, вероятно, от охотничьей стрелы, обнаружилась на правом бедре снежного лиса. Она не выглядела опасной, но находилась на лапе, а потому, идя, лисенок слабел.

Пока Окатан размышлял, что ему стоит предпринять, лис вдруг повернул голову и кивнул в сторону деревьев.

-Хочешь, чтобы я тебя отнес туда?

Лис повторил свой жест, уже резче и нетерпеливей. А когда Окатан повернулся к деревне, то попытался укусить его палец, остановившись в последнюю секунду.

Окатан поглядел на питомца Зимы на своих руках, на расцветающие на снегу розы… и пошел к лесу. Таким просьбам не отказывают

К счастью лис не стал протестовать, когда Окатан выбрал тропинку. Однако вскоре замотал головой в самую чащу из черных стволов и ветвей.

Окатан поглядел на небо. «Ладно, хоть ночь лунная, и туч нет», — подумал он, уже сожалея, что пошел на треск. «Быть может, снежный лис и принесет ему в самом деле удачу, только вот для этого в практически полной темноте надо пробираться через лес!»

Замок возник перед ним внезапно, освещенной сказкой выплыл из темноты. К нему вела широкая утоптанная дорога, по обе стороны которой стояли большие, в человеческий рост, снеговики с красными шляпами. Дорогу освещал мягкий желтый свет фонарей. Сам же замок состоял из снега и ледяных шпилей башен. В окнах сиял свет. Пока Окатан неверяще смотрел на замок, лисенок ткнул его носом и кивнул вперед.

-Так ты хотел, чтобы сюда я тебя принес? – спросил Окатан. – Это дворец Зимы.

За распахнутыми дверьми замка обнаружилось несколько коридоров. Окатан выбрал центральный, и уже через несколько шагов услышал протяжные скрипучие звуки. Еще несколько шагов – и они пропали, зато грянули трубы. Окатан ускорил шаг, спеша к неведомому оркестру. Музыка была прекрасна, она наполняла его  энергией и звала, звала к себе.

Он очнулся от этого чувства только тогда, когда толкнул, украшенную изображением ветки рябины и сидящих на ней снегирей, дверь и вошел в зал. Музыка вмиг смолкла, и лишь скрипач продолжил выводить печальную ноту.

Пары, еще мгновение назад кружившиеся в танце , остановились и тоже обернулись ко входу. Среди множества существ, наполнявших зал, не было ни одного человека. Были высокие белокурые красавцы с роскошными белыми хвостами, были фавны, создания из легенд. Были женщины с трепетавшими за спиной полупрозрачными крыльями и незнакомые девушки с темной кожей и копной зеленых волос. Были многие, но людей тут не было. Даже оркестр состоял из снеговиков.

Окатан таращился на это общество и совершенно не замечал ни огромной ели, ни прекрасных украшений в виде сосулек и снежинок изо льда. Он смотрел лишь на танцевавших, а те смотрели на него и тоже молчали.

Это бездействие прервал лисенок. Он спрыгнул с рук Окатана и, хромая, зашагал вперед. Потом остановился, обернулся, как бы призывая Окатана следовать за ним, и снова пошел.

Пары отступали в сторону, расступались, шурша платьями и постукивая каблуками. Они создавали проход, по которому и шли снежный лис и человек.

Без сомнения, это была она. Королева Зима. Разве мог кто другой восседать на ледяном троне в короне и царствовать на этом балу? Сказки рассказывали о холодной и строгой Зиме, но королева не показалась Окатану такой. Она слабо, но улыбалась, а суровость на её лице показалась Окатану напускной.

Зима глядела на Окатана не больше секунды, после чего опустила взгляд на подбежавшего к ней лисенка.

-Зачем ты привел сюда человека, Верн?

-Простите, Ваше Величество, что нарушил ваш приказ, — пропищал лисенок, — но он помог мне. Без него меня бы тут не было.

-А, ты ранен, — Зима наклонилась и прикоснулась ладонью к лапе. – Однако раз я велела не допускать людей в мой замок, то и отменять приказ тоже должна я, разве нет? Подойди сюда, — кивнула она Окатану.

Тот приблизился, не сводя глаз с Королевы. Полусказочная Зима, правительница заснеженных лесов и равнин… Кроме того,  сказки о  ней были напрямую связаны с родной деревней Окатана.

-Ваше Величество, — несмело начал он, остановившись в паре шагов от трона. – Могу я спросить вас кое о чем?

-Ты уже спросил, но так и быть.

-Это правда, что от моей деревни когда-то отходила дорога, но вы на что-то разгневались и закрыли её?

Зал, до того полушепотом разговаривавший, умолк. А Зима на троне… улыбнулась. От её улыбки по спине Окатана побежали мурашки.

-Да, — просто ответила она. – Один из её жителей некогда провинился передо мной.

-Обречь всю деревню на изоляцию посреди снегов только за давнюю вину одного человека?

-Будь осторожней со словами, человек, — голубые глаза Зимы блеснули синевой. – И не забывай, перед кем стоишь. Если некогда я так решила, значит на то была веская причина.

-Можно узнать, какая?

-Нет, я не отвечу. Но тот человек оскорбил меня и привел в ярость. Я даже решила, что с тех пор человеческая нога не ступит в мой дворец. Возможно, я поспешила с этим, но я не та, что может легко нарушить собственную клятву.

Теперь Окатан понял, почему гости в зале так изумленно на него смотрели. Уже долгие годы никто из людей не посещал обители Королевы Зимы.

-Но, — продолжила Королева, вставая с трона, голос её сменился, — клятва была нарушена без моего участия, а то, что некогда сделал один человек, может быть исправлено другим.- Она подошла вплотную к Окатану. – Ты сегодня спас Верна, а это заслуживает награды. – Зима обвела взглядом зал, остановившись на музыкантах. И вновь затянул протяжную мелодию скрипач, следом заиграли трубы.

-Ваше Величество, — Окатан поклонился, он чувствовал, что просто обязан это сделать. – Спасибо.

-Не стоит, — Зима положила руку ему на плечо, заставила выпрямиться, — уже восемьдесят девять лет приход нового года празднуется здесь без людей, пускай на девяностом будет хотя бы один в качестве почетного гостя. Не переживай, к утру будешь в своей деревне…

Когда он открыл глаза, то увидел доски потолка. До боли знакомые доски, которые он видел уже много лет подряд. В стороне, в углу приютилась паутина. Ни паука, ни кого-либо еще там не было. Окатан сел на кровати, вспомнил прошедший вечер и ночь. Поход с лисом на руках, снежный дворец, Зима… Но как он очутился здесь?

Хлопнула дверь, и в комнату вбежала жена. Уже по её лицу было понятно: что-то случилось.

-Ты не поверишь! Снег тает! Уже и дорогу видно!

-Дорогу?

-Ну, ту самую, которая годы под снегом лежит! Многие, да и я в том числе, не слишком в неё верили, но она правда существует. Идем скорее, вся деревня уже там!

Окатан медленно кивнул. Переодеваться ему нужды не было, он очнулся в той же одежде, в которой вчера пошел колоть дрова. Разве что шуба лежала у кровати.

-Да, идем. Открытие дороги поистине великое событие.

 

…

 

-И что же было дальше? – спросил мальчик. – Снег растаял и пришло тепло?

Женщина, сидевшая перед ним, рассмеялась. Смеялась она так, что и мальчику захотелось расхохотаться, уж очень был заразителен её смех.

-Нет, мой принц, конечно нет, ведь это мир Зимы. Просто одну зиму сменила другая, вот и все. Деревня открылась для торговцев, и жизнь её обитателей изменилась.

-А Окатан?

-Продолжил жить как жил. Хотя никогда не забывал ту чудесную ночь в замке. Никто никогда не узнал, что это благодаря ему открылась дорога.

-А чем…

-Тише, — женщина приложила палец к губам мальчика, подмигнула ему. – Потом спросишь. У нас есть ещё чуть-чуть времени, а я хочу рассказать тебе вторую сказку. Ты ведь не забыл, что у нас четыре времени года?

Мальчик кивнул, устраиваясь поудобнее. Скоро и правда сюда придет няня и позовет его спать. Хорошо бы до тех пор услышать вторую сказку.

Женщина некоторое время молчала, когда же она заговорила вновь, тон её неуловимо изменился, голос стал медленнее, плавнее. Это был другой рассказ, и манера речи требовалась иная.