Линии жизни

1.

Минута за минутой, час за часом, время как будто стояло на месте, не двигаясь, словно какой-то прожорливый богач, окружённый тысячами слуг. Иногда мне кажется, что у времени есть свой собственный график жизни, и оно невероятно чётко следует ему: когда это необходимо, оно останавливается, даже не думая двинуться с места, пока не наступит момент для следующего шага. А в иных ситуациях оно бежит и бежит вперёд так, что догнать его не может даже самый быстрый скакун в мире. По крайней мере, сейчас время тянулось ужасно долго, и я начинал понимать, что на сегодняшний день «график жизни» намечается не слишком удачный. Особенно, если учесть, что мне с самого утра сегодня всё время не везёт. Да уж, если на то пошло, то этот день стоит сразу занести в чёрный список моей собственной биографии. Так и поступлю!

— Да чтоб тебя! – заорал я на небольшой камень, в который с треском врезалась моя левая нога, и нижняя кость взвыла от мгновенно настигшей её боли.

Подниматься в гору становилось всё труднее, а предстояло ещё целых два таких подъёма пережить! А резво падающий снег, мгновенно превращающий ровную белую поверхность в непроходимые сугробы, создавал ещё большие неудобства для достижения моей цели.

Собственно, зачем я вдруг покинул Критвингард и ушёл невесть куда? Если честно, понятия не имею. Вот не помню и всё тут, хоть убейте! Иду себе и иду, поднимаюсь на вершину горы Апри-Двелл, а зачем, даже не представляю. Как утром вскочил с кровати, так меня и понесло за десять миль от города! Чёрти что!

Пусть и не без труда, однако два суровых подъёма я всё-таки миновал. Оставался последний, самый противный и нелюбимый мною подъём на саму вершину. Глядя вниз, я не видел абсолютно ничего, кроме сгустившегося тумана. Даже та, казалось бы, заметная издалека тропинка, по которой я шёл всего один вилюль (примерно час) назад, не попадала в поле моего зрения. Учитывая все минусы сегодняшнего дня, я полагал, будто уже ничто на этом грешном Свете не сможет поднять моё утерянное настроение. Но, как вышло, я ошибался. Неописуемая красота этого края просто заставляла смотреть и смотреть по сторонам на все эти превратившиеся в сосульки деревья, что заполняли пространство где-то там, внизу, на эти величественно окружившие меня горы, покрытые снегом, никак не перестающим падать с неба. И глядя на всё это, можно забыть даже об утренней потере памяти и мешавших мне подняться на вершину препятствиях. Где-то вдалеке чуть виднелись очертания города. Тогда я видел Критвингард в последний раз.

***

— Добро пожаловать в одно из самых красивейших мест сего мира! – торжественно, протяжно и очень, надо сказать, громко произнёс невероятно знакомый мне человек.

Без всякого сомнения, этим человеком был господин Алевакко Гун, которого я знал не то чтобы давно, но и не сказал бы, что вчера познакомились. Лет этак пять назад он пришёл ко мне за покупкой своего излюбленного товара — корманитов. Он ведь всё-таки немаловажная персона в культурном обществе Критвингарда.

Здесь у нас абсолютно каждому человеку положено носить на руке хотя бы одно кольцо, которых существует два вида: простые перстни и корманиты. Перстни, к слову, отличаются от корманитов только отсутствием выемки, располагающейся по самому центру вставленного в кольцо камня, и их как раз носят обычные люди, не играющие никакой роли в так называемом «Творении судьбы Критвингарда». Такие, как я, например. Указательный палец моей левой руки украшает фиолетовый перстень, который я успел полюбить за все те годы, что таскаю его с собой. А вообще каждый гражданин имеет право носить не более трёх перстней на все десять существующих пальцев рук, но мне лишняя обуза не нужна. Одного, на мой взгляд, вполне достаточно. Спросите, зачем всех обязывают это делать? Для того, чтобы хоть в чём-то создать некое объединение народа. Вот и придумали неплохой способ.

А также есть ещё и корманиты. Понятное дело, что стоят они гораздо дороже, и обычному человеку недоступны. Их могут себе позволить лишь те, кто играет хоть какую-то роль в «Творении судьбы Критвингарда». Другими словами, важные и влиятельные персоны. Корманиты выдают за особые заслуги перед городом. Например, господин Алевакко получил свой первый корманит за, то что изобрёл особую вакцину против бушевавшей в наших краях болезни, лет тридцать назад. Господина Рутви-Галя (одного из коллег Алевакко, с которым он проводит практически все свои опыты и эксперименты) наградили сиим призом после того, как он установил защитный магический щит вокруг здания городского правительства. За несколько дней до этого в правительстве были убиты шестеро рабочих. Так что корманиты это вам не шутка. После того, как человек получает один из них в награду, в дальнейшем он имеет право покупать их сколько душе угодно. А господин Алевакко, как вы понимаете, другим продавцам не очень-то доверяет, поэтому всегда ходит в мою лавку. Бизнес по продаже корманитов – единственное, чем я пока могу зарабатывать на жизнь. Правда, обращаться с ними приходится очень аккуратно, дабы случайно не нацепить один из них на палец и не отправиться к праотцам.

Если же хотя бы один корманит будет замечен на пальце обычного гражданина, он будет приговорён к смертной казни за то, что якобы попытался помешать «Творению судьбы».

— А вы-то что здесь делаете? – спросил я.

— Замечательно! – ни с того ни с сего вдруг радостно воскликнул Алевакко. – Раз ты ничего не помнишь, то эксперимент удался как нельзя лучше?

— Что за эксперимент?

— Видишь ли, я и господин Рутви-Галь решили испытать свои новые возможности в области магии. Ты этого сейчас не помнишь, но вчера вечером я сам позвал тебя сюда, на эту гору кое за чем. А также при нашей встрече ты выпил рюмку «Адабакского гранла» (напитка), в который был подмешан порошок «Вонтирэн». Бьюсь об заклад, ты никогда о таком не слышал, потому что это наше с Рутви-Галем личное изобретение. Смесь «Гранла» и «Вонтирэна» дала удивительный эффект: ты абсолютно не помнишь мою просьбу, но зато в твоей памяти крепко застолбился тот факт, что тебе зачем-то надо идти на Апри-Двелл. Странно в первый раз узнать, что я тебя когда-то пригласил сюда, а?

— Немного, — задумчиво произнёс я. – Но, конечно, испытывать новый вид Смеси на людях, тем более на мне, это, безусловно, удача! А если б я окочурился?

— Ну не надо преувеличивать, — успокоил меня Гун. – Самое страшное, что с тобой могло случиться при самой грубейшей ошибке в создании Смеси, это пятиминутная головная боль. Смесь абсолютно безопасна и проста в приготовлении, но эффект даёт потрясающий! Сам как-нибудь попробуй, если хочешь.

— Тогда сразу готовьтесь забыть, зачем купили у меня две дюжины корманитов, — усмехнулся я.

Господин Алевакко поддержал меня лёгкой улыбкой, а затем небыстро пошёл чуть вперёд, ведя меня за собой.

— Ну так что у вас стряслось? – спросил я после недолгого молчания.

— Как тебе сказать… есть одно дело. Сохранился ли ещё в твоей памяти такой человек, как господин Квотли Кум, упитанный мужичок с зелёной бородой?

— Тот самый, который упал в Экренакскую Пропасть?

— Да, именно. Он вернулся в Критвингард и сразу же оповестил меня об этом. Сегодня мы должны с ним встретиться. Поскольку я твой наставник, дружок, тебе будет крайне полезно присутствовать на этой встрече. Он ждёт нас в своём убежище, и как только мы подойдём на нужное расстояние, Квотли даст нам знать, где именно его найти.

— Выходит, у него нет постоянного места жительства?

— Есть, конечно, в Критвингарде на улице Крылатой Девы. А ещё одно должно быть где-то здесь, в горах. Квотли, этот «господин Зелень», как я его называю, постоянно водит за нос подчинённых главы Стимнукка (городской тюрьмы). Поэтому, когда он натворит что-нибудь такое, за что ему не мешало бы посидеть в одной из камер Стимнукка пару деньков, его всё никак не могут поймать. Дыра, в которой он то и дело скрывается, может появиться где угодно. Но сегодня я могу с уверенностью сказать, что этот мастер конспирации затаился где-то неподалёку.

***

Неожиданные моменты зачастую настигают каждого человека. Но к кому-то подобные моменты заглядывают погостить один или два раза в год, а кого-то преследуют на протяжении всей жизни. Одним из таких людей был господин Квотли Кум, столь мудро прозванный моим наставником «господин Зелень». И это не зря.

Около трёх лет назад весь Критвингард облетела весьма странная новость. Всем в нашем городе давно было известно про место, находящееся в трёх вилюлях ходьбы к востоку от Главных Городских Ворот – Экренакскую Пропасть. Она прославило себя тем, что неожиданно пустила в народе слух, якобы, всякий человек, соизволивший провалиться в её мрак, изменит своё отношение к миру, либо изменит себя (учитывая то, что никому непонятно, как можно выбраться назад). Невероятно, но так однажды и случилось с близким товарищем господина Алевакко Квотли Кумом. Никто особо не вдавался в подробности, как именно его угораздило соскользнуть с поверхности и полететь вниз, потому как всех мучил один вопрос: что с ним вскоре произойдёт? А произошло следующее: умеренно длинная полуседая борода господина Квотли начала выделяться слабым зелёным светом, пока окончательно не позеленела. Никому так и неизвестно, каким образом Квотли Куму удалось тогда спастись. Могу лишь полагать, что об этом знает один только он.

После того, как Квотли Кум стал известен каждому жителю города, он начал испытывать судьбу, то и дело проводя какие-либо эксперименты и скрываясь от стражников Стимнукка. И пока что он не был пойман ни разу. Падение в Экренакскую Пропасть также повлияло и на его магическую деятельность.

***

— Тихо! Ты слышишь? — настороженно сказал Алевакко, пытаясь вслушаться в царящую тишину.

— Вы это о чём? – я явно не понимал, о чём он говорит.

— Ты что, правда, ничего не слышишь?

Я медленно оглянулся по сторонам, также постарался хорошенько прислушаться к назревающей метели, однако ничего, кроме гудения ветра, мои уши не улавливали. Деградировал вконец! Даже господин Алевакко в его возрасте (ему около шестидесяти) смог что-то там услышать, а вот я…

Через какое-то время, после нескольких разочарованных вздохов господина Алевакко, и до меня тоже стал доноситься какой-то странный звук непонятно чего. И прислушиваться не надо, всё и так неплохо было слышно, тем более что звук начинал усиливаться. И, надо сказать, он был довольно звучный и дивный. По крайней мере, не вызывал чувство раздражения. Больше всего напоминал он щебетанье круяра (птицы, чьё пение в определённом диапазоне порой может вызвать сильный насморк и чихание). Но с нами вроде бы всё было в порядке.

— Разве здесь водятся круяры? – тихо поинтересовался я.

— В том-то и дело, что нет. Их и в принципе-то не слишком много осталось, значит, мы слышим явно не пение этой птицы.

— Ну да. Будь это и вправду круяр, у нас бы уже носы взорвались! – усмехнулся я.

Пение какого-то непонятного существа не утихало ни на секунду, и у нас было достаточно времени на то, чтобы в сотый раз как следует навострить уши. Господин Алевакко так и поступил и спустя всего пару минут уверенно и громко объявил:

— Всё ясно, друг мой! Идём!

Он резко схватил меня за правый рукав и поволок куда-то вперёд, да с такой прытью, что всё буквально размывалось перед моими глазами. Между прочим, моя голова едва успела увернуться от свисающей с единственного растущего здесь дерева огромной сосульки! Господин Алевакко, похоже, не думал пока замедлять ход, и мне ничего не оставалось, кроме как послушно плестись сзади, то и дело спотыкаясь о коряги и небольшие выпирающие с поверхности камни.

— Что вы делаете?! – возмущённо пролепетал я на бегу, едва не задыхаясь.

Алевакко ничего не ответил, а лишь продолжил исполнять роль моего скоростного проводника. Оказывается, ответа он не дал только лишь потому, что счёл ненужным лишний раз что-то объяснять в тот момент, когда мы почти подобрались к нашей цели, которую мне уже не терпелось увидеть собственными глазами.

Мы практически кубарем скатились со склона, ведущего с горы Апри-Двелл в целую горную систему. Мы словно оказались в окружении каких-то каменных великанов, которые застыли на месте, не смея пошевельнуться под гнётом зернистого снега, который то и дело мелкими крупинками слетал вниз из-за бушующего ветра.

Как только у меня хватило сил подняться из сугроба, в который я плюхнулся после весёлого катания, и отряхнуться от снега, скопившегося на моей одежде, моему взору открылся просто поразительный своей красотой пейзаж дальних гор, уже второй месяц терпящих суровость этого времени года. Я тоже смог ощутить эту самую суровость на себе и ощущал каждый раз, выходя из дома, чтобы побродить по маленьким улицам Критвингарда. И все эти прогулки сопровождались невыносимым морозом, как огонь обжигающим моё лицо, и лёгким онемением пальцев рук и ног. Только и всего.

Вдоволь налюбовавшись прекрасным зимним пейзажем, я вдруг вспомнил про господина Гуна, который резко отвлёк меня и наставил на правильный путь. На тот самый путь, на который я ступил с самого утра.

— Эй, глянь-ка вон туда, — сказал Алевакко, дёрнув меня за рукав и указывая пальцем протянутой вперёд руки на другую сторону ущелья, напротив которой мы и стояли. На той стороне возвышалась ещё одна скала, чуть пониже остальных. Немного оглядев её, я заметил ещё кое-что: между двумя сторонами ущелья, через немалое расстояние над обрывом протягивался узкий каменный мост. Конец моста на другой стороне обозначался высоким углублением, внутри которого мерцал очень слабый голубой свет. Это было похоже на вход в одну из пещер, коих немало располагается в этих горах. Но выглядел этот самый вход как-то по-другому. Не так, как ему следовало выглядеть. Такое ощущение у меня возникло из-за того, что даже издалека он казался таким величественным, словно вёл в какие-то королевские покои внутри скалы. Тем более, мост здесь явно оказался неспроста. Вывод такой: всё, что находилось перед моими глазами, было плодом тщательно проделанной человеческой работы. А возможно, что ещё чьей-нибудь. Никогда заранее неизвестно, на кого наткнёшься за пределами Критвингарда.

— Это самая необычная из всех ныне существующих пещер, — пояснил Алевакко. – Дело в том, что абсолютно никто из людского рода не имеет ни малейшего представления о том, откуда она взялась. Собственно, так же, как и этот мост. Словно они существовали всегда, с самых незапамятных времён. Об этой пещере даже успели сложить целую легенду. Некоторые люди говорят, что в то время, когда на Свете только начинали создаваться Древние Миры, в это самое место, на котором мы сейчас и стоим, явился великий бог Эльмивдин, который в полной мере обладал знаниями об одной из самых великих тайн Света – тайне бытия. Его глазам впервые и открылось это самое ущелье и все эти горы. Согласно легенде, именно по его воле здесь и появилась пещера вместе с мостом, ведущим к её входу над ущельем. Но вот о том, что сокрыто от людей в глубине этой скалы, являющей нашим глазам один лишь мелкий голубой проблеск, никому из простых обитателей сего мира неизвестно. Самая распространённая версия такова: каменный мост, на который ступив, к пещере придёшь ты, поверив лишь в миф, отдавшись судьбе, тихо внутрь войдёшь, и там, в глубине, новый мир ты найдёшь. Говоря проще, тот, у кого хватит смелости зайти туда, попадёт в другой мир. Легенда – она и есть легенда, и верить в неё не следует, — Алевакко сказал это, заметив, что я погрузился в мифы и слухи куда больше, чем полагается. – Тем более, что ни у кого ещё этой смелости не набралось столько, чтобы потерять голову и нестись по каменному мосту на встречу с голубым светом. Существует много других версий, но проверить слухи на достоверность всё равно никто не решится, — он твёрдо был уверен в своих словах.

Достаточно покосившись на плоды творения бога Эльмивдина, мы двинулись дальше. Какое-то время я и думать ни о чём не мог, кроме как о возможности попасть в другой мир. Однако господин Алевакко как всегда оказался мудр и опять-таки вовремя оторвал меня от размышлений на сверхъестественные темы.

— А вот то, что мы искали, — покашливая, сказал он, указывая в темноту другой небольшой пещеры, возле которой мы и остановились, чуть обогнув возвысившуюся над нами заднюю гору.

Само углубление, по недоразумению именуемое «пещерой», скорее походило на крохотную уборную, полностью принявшую природный вид; уборную с каменными стенами, одной маленькой лужей, и снегом, равномерно рассыпанным вокруг. Но то, что представилось моему взору, было лишь обманчивым первым впечатлением, поскольку я совсем не обратил внимания на глубину этой «уборной»! И, о боги! Она была настолько велика, что не было видно ни дна, ни каких-либо каменных выступов, которые, насколько я могу судить, располагаются во всех приличных пещерах этого края. Выходит, что пещера, которую нашли мы, была какой-то особенной? Бред…ничего в ней такого нет, за исключением неимоверной глубины. Маленький камешек, запущенный мною в глубину мрака, не издал и единого звука, как будто исчезнув где-то в пустоте. Это явление для меня оставалось полной загадкой. Ведь из проделанного мною так называемого эксперимента вытекает следующий вывод: глубину этой пещеры описать невозможно, во всяком случае, для меня. Даже господин Алевакко с его выдающимся умом не мог дать мне толкового объяснения. И именно из этой «ямы» и доносилось до нас чьё-то больно странное пение. Но сейчас оно уже совсем не достигало наших настороженных ушей.

— Ну и зачем вы меня сюда притащили?

Я этого действительно не понимал. На кой чёрт мы сюда явились? Что такого можно найти в подобном месте?

— Тихо, — господин Алевакко приставил указательный палец к губам, и я замер на месте, боясь даже рот раскрыть. Настолько запугал меня своим тембром этот человек.

Я присоединился к моему наставнику, и уже в который раз напряг слух в ожидании расслышать хоть один маленький шорох в тишине, захватившей власть в пространстве. Но был слышен лишь сильный холодный ветер, гудящий снаружи. Впрочем, один раз я уже убедился, что мой слух намного слабее, нежели у Алевакко. А посему я сразу же заверил себя в том, что он наверняка что-нибудь сейчас уловит и даст мне несколько мудрёных команд. Так и случилось. Лицо господина Алевакко озарилось лёгкой ехидной улыбкой, которую я почти научился копировать, и он в полный голос сказал:

— Прыгай вниз.

Мои уши явно меня обманывали. Внимательно переработав в голове эти два ужасающих слова, я просто был, мягко говоря, в недоумении. Господин Алевакко решил меня прикончить! Как-то не укладывалось в голове, ведь этого просто и быть не могло, однако мой наставник вовсе не шутил.

— Что, простите? – испуганным дрожащим голосом переспросил я.

— Прыгай вниз, — спокойно повторил Гун.

— Это вы так шутите?

— Никаких шуток, парень. Тебе нужно прыгнуть вниз, только и всего.

Действительно, это же так просто: нырнуть вглубь мрака, даже не подозревая, когда с треском стукнешься о дно, и твои кости рассыплются в пыль!

— Чего ты медлишь? – господин Алевакко, похоже, в самом деле этого не понимал. Для него-то прыжок в никуда вероятно был обычным явлением.

— А вы не догадываетесь?! – моему возмущению просто не было предела. – Прыгнуть в яму пещеры, чёрт его знает какой глубины, надеясь сохранить при себе все части тела?

— Хорошо. Если у тебя есть сомнения, я прыгну первым, а ты давай следом. И не волнуйся так, ничего там с тобой не случится.

Он был невероятно спокоен и за свою, и за мою безопасность. А вот меня эти слова ни капли не убедили, как и его неоправданное решение прервать свою жизненную линию прямо сейчас. Однако говорил он вполне серьёзно, и намерения у него были отнюдь не шуточные. Я это понял сразу после того, как увидел проскальзывающий во мрак силуэт моего наставника, случайно выронившего на поверхности свой корманит золотого цвета, который ему явно был велик. Моя нижняя губа отвисла далеко вниз, что возникло в результате огромнейшего удивления и непонимания. В пещере я остался один, и сразу же вспомнил наказ Алевакко прыгать следом. Признаюсь, страх на небольшую долю покинул моё сердце, ведь сам господин Алевакко Гун только что с полным внутренним и внешним спокойствием прыгнул в самую глубокую и устрашающую из всех пещер сего мира (за исключением той, что мы видели до этого)! Мне ничего не оставалось, кроме как повторить этот подвиг. Я подобрал из снега корманит моего наставника, собрался со всем существующим внутри меня духом и на худой конец пережил ещё несколько мелких уколов испуганного сердца. Затем оторвался резким прыжком от земли и с дикими криками и воплями полетел вниз, зачем-то зажмурив глаза в непроглядной тьме.

***

2.

Может ли время полностью и безвозвратно остановиться? В какой-то момент мне показалось, что я нашёл ответ на этот вопрос, как и на многие другие, но это была лишь иллюзия. Оно вовсе не стояло на месте.

Падение в бесконечный мрак продолжалось, как мне показалось, целую вечность. Возможно, так оно и было, не могу судить наверняка. Во всяком случае, жёсткого удара о дно, которого я ожидал, так и не случилось. В голове как будто всё перемешалось, и я больше не был способен что-либо осознавать.

Как бы там ни было, мои ноги почувствовали под ногами землю, вернее, даже пол. Обыкновенный деревянный пол, на который уже было готово с треском рухнуть моё тело. Настолько я был измотан путешествием сквозь глубину пещеры. Постепенно перед моими глазами стало кое-что проясняться. Я уже мог без особого труда фиксировать взгляд на немногочисленных предметах различных размеров. Немного их рассмотрев, я ничуть не сомневался, что это были три кресла, огромный деревянный стол и погасший небольшой камин, у которого уверенно, в отличие от меня, стояло два тёмных силуэта. Со временем один из них принял подобающий вид.

— Просто великолепно для первого раза! – восторженно пролепетал голос моего наставника, резво подбегающего ко мне. – Ты даже на ногах смог устоять, поразительно!

На ногах я удерживался недолго. Выслушав восхищение господина Алевакко, я, как и предполагал до этого, рухнул на деревянный пол, почти не почувствовав боли. Видимо, усталость взяла абсолютный и уверенный верх над чувствительностью.

— Ну, а это уже лишнее, дружок, — это произнёс голос второго человека, который полностью во мне разочаровался. Он продолжал стоять возле камина, не двигаясь с места, и наблюдая за действиями господина Гуна.

И хотя я мало что способен был осмысливать, мне всей душой хотелось подать громкий, звонкий голос и сообщить, что моё падение всего лишь следствие проделанного сумасшедшего прыжка. Однако язык бесконечно сопротивлялся желанию и мыслям. Но, наверное, Алевакко и сам это прекрасно понимал.

Он с большим трудом помог мне встать, затем, обмотав моей рукой свою шею, поволок меня к растрёпанной маленькой кровати, на которую я так и не сумел влезть всем телом. Ноги все-таки свисали вниз, но пола касаться и не думали. Что, впрочем, тоже хорошо. Самое странное сейчас было то, что меня просто вытекая за края, переполняло желание погрузиться в сон. А вот по-человечески заснуть так и не получилось.

— Сейчас он больше похож на размякший вулиг (сладкий твёрдый батон), — этот не вполне знакомый голос порядком начинал меня раздражать, однако ничего поделать я не мог. – Налей ему это, а то придётся ещё сюда саркофаг заказывать!

И только сейчас я наконец узнал и этот несколько противный голос, и, собственно, человека, которому он принадлежал. «Господин Зелень», он же Квотли Кум, вечный беглец, удирающий от тюремных стражников. Я узнал его сразу, как только мои глаза сконцентрировали взгляд на мерцающей зелёным светом его бороде, свисающей до пояса. Одет он был в пышный широкий чёрный плащ, слегка волокущийся по полу, скрывающийся под ним бурый кафтан, широкие брюки и здоровенные чёрные сапоги.

Господин Квотли, такой же упитанный, каким я его видел когда-то, как марионеткой управлял господином Гуном, чтобы тот всё сделал для моего скорейшего выздоровления. Перед этим, говоря о моём саркофаге, он вручил ему прозрачный маленький флакон с содержащейся в ней жидкостью золотистого оттенка.

Мне же оставалось только валяться на кровати, не двигаясь, и наблюдать, как мой наставник вертится возле покрывшегося пылью небольшого шкафа. Он мигом схватил с верхней полки одну из семи расположившихся на ней медных чаш, вылил в неё всё содержимое флакона и быстро подбежал к моей кровати.

— Вот, выпей это, — скорее он приказал, нежели попросил, опустившись на колени рядом со мной и поднеся к моему рту медный сосуд.

На то, чтобы выдавить из себя хотя бы одно словечко, сил у меня по-прежнему не хватало. Я мог лишь вопросительно поднять на Алевакко глаза.

— Туда добавлен «Вонтирэн», — среагировал он. – Не бойся, память не потеряешь. Это несколько другая Смесь. Много сил она тебе не прибавит, но, по крайней мере, сможешь разговаривать.

— Естественно, сможет, куда же он денется! – усмехнулся Квотли, потряхивая зелёной бородой.

После двух глотков этого лекарства я и вправду ощутил, что снова могу разговаривать. Речь вернулась – это уже хорошо. Однако встать с кровати у меня так и не получалось. Господин Алевакко сказал, что через некоторое время силы снова наделят моё тело и чувствовать я себя буду превосходно. И тут также не обошлось без насмешки «господина Зелени»

Мне вдруг ужасно захотелось узнать, что же за чудо-лекарство с приятным запахом и противное на вкус (да, да) бурлило теперь в моём животе. И какого же было моё удивление, когда уши сообщили мозгу, что это был яд! Сильный и быстродействующий яд, рассчитанный на птиц и животных. Но на людей в тяжёлом физическом состоянии мерзкая на вкус Смесь оказывает неплохое лечебное воздействие. Что верно, то верно.

— Животных и птиц убивает, людей же оно исцеляет! – витийствовал господин Квотли. – Девиз напитка! Его рецепт мне подсказала старая леди Муминьята – кок одного из городских баров. Она неплохо знакома с Рутви-Галем, как и я сам, и он любезно открыл ей секрет изобретённого им порошка, а уж Муминьята смогла явить нам с Алевакко свой собственный напиток. Правда, названия мы ему пока так и не дали. Но тебе стоит запомнить только одно: для его приготовления необходим «Вонтирэн».

— Всё ясно, — сказал я, попытавшись чуть приподняться на кровати, опираясь на одеяло, что получилось у меня, надо сказать, неплохо. Но через несколько секунд моя голова вновь рухнула на подушку – видимо, возвращения сил придётся ждать немного дольше, чем я предполагал. В ожидании этого события я даже не заметил, как смог уснуть.

 

По истечении нескольких вилюлей, я уже смог резко вскочить с порядком надоевшей мне кровати и почувствовать резкий прилив бодрости и сил. Всё вернулось на свои места. А господин Квотли со своего места вроде бы так и не сходил. Всё также он стоял возле камина, поглаживал бороду и окатывал меня вдумчивым взглядом. Я не стал вступать с ним в какие-либо разговоры, потому как счёл это неизбежной потерей времени. Господин Алевакко поднялся с одного из кресел, поздравил меня с обретёнными силами и сказал фразу, которую, как мне кажется, хотел сказать с того момента, как я оказался в этой небольшой комнатке:

— А ты ещё чего-то боялся!

— Так, если бы вы сразу сказали, что яма – это убежище господина Квотли.

— А что это был за звук на поверхности, догадываешься? – спросил меня хозяин этого убежища.

— Надо полагать, это и был ваш сигнал, по-другому мы вас вряд ли нашли бы.

Квотли улыбчиво кивнул, дескать, ты абсолютно прав, и сразу же обратился к господину Алевакко с предложением рассказать мне о том, где мы всё-таки находимся. Каждый из нас занял своё место в кресле, и господин Гун начал объяснять мне то, чего я пока что не очень понимал:

— Это, друг мой, единственный на Свете дом, для попадания в который необходимо умереть.

Ещё один шок, вызванный ответом господина Гуна, полностью охватил меня. В тот момент мне срочно требовалось ещё одно объяснение.

— А что ты удивляешься? – продолжил Алевакко. – Ты думал, что, прыгнув в яму подобной глубины, можно остаться в живых?

— Так вы ведь говорили…

— Мало ли, что я говорил! – перебил он. – Ты целёхонек, здоровёхонек, но не стоит отрицать того, что в данный момент мы трое мертвы. Мертвы для всех остальных людей, но живы сами для себя. Ничего мудрёного тут нет, просто это место сокрыто от внешнего мира мелекрией (магией), а так как сюда почти никто не может проникнуть, а мы, можно сказать, упали с огромной высоты, то это место смело можно считать альтернативой царства покойников. Но с большими удобствами и абсолютно реальными шансами вернуться.

Я почти полностью успокоился. Раз отсюда есть выход, значит, всё складывается как нельзя лучше.

— Этот дом, если можно его так назвать, — продолжил Алевакко, — Квотли создал с тех самых пор, когда у него появились причины скрываться от тюремщиков Стимнукка.

— За основу я взял одну из комнат моего настоящего дома на улице Крылатой Девы, — добавил Квотли. – И кстати, в данный момент, Алевакко, сюда никто не может проникнуть. Сейчас входа сюда просто не существует. Я запечатал его, и, если не ошибаюсь, по возвращении наверх мы окажемся на склоне, ведущем в горную систему.

— Как ты понимаешь, у этого дома нет постоянного места существования, — сказал Алевакко.

— А как отсюда снова попасть наверх? – спросил я сразу обоих.

— Наверх? Не спеши с выводами, — поправил меня Квотли. – Дом появляется в разных местах. Это сейчас мы находимся где-то «под дном». А бывает, для того чтобы вернуться, нужно вылезти из дупла дерева.

— Хорошо, как вообще отсюда выбраться?

— Нужно всего лишь разжечь камин, — Квотли указал на красивое каменное углубление, в котором лежали дрова, так ни разу и не горевшие с момента нашего появления здесь.

Господин Квотли вновь обратился к господину Гуну:

— Наверное, пора наконец нам обсудить то, что следует. И думается мне, что у тебя в голове бурлит не одна дельная мысль. Что ж, в таком случае выложи нам их все.

Господин Алевакко пока не спешил отпирать кладовую своего огромного мозга. Он всего лишь упёрся взглядом в глаза Квотли, дескать, не всем находящимся в этой комнате известно о наших делах. «Господин Зелень» тут же спохватился, кашлянул перед очередным долгим объяснением, однако его язык выкинул наружу какие-то не совсем понятные фразы, вовсе не связанные с деловой атмосферой:

— Это…это что? Откуда взялось? Когда ты это сделал?

Его лицо заметно помутнело, и лёгкая улыбка сменилась недоумённой гримасой, сопровождающейся напряжением обоих бровей. Он глянул на Алевакко, который какое-то время тоже ничего не понимал, до тех пор, пока не опустил глаза на мою правую руку и так же странно напряг брови.

Два человека в данный момент с подозрением косились на мою правую кисть. Я решил взять с них пример, и… честно говоря, полностью и без остатка впал в огромный шок! На указательный палец так же, как и всегда был надет привычный для глаза фиолетовый перстень. Всё бы ничего, если б рядом, на безымянном пальце, не разместился маленький золотой камешек, вставленный в позолоченную огибающую его окружность. Небольшая выемка в центре камня дала понять, что на мой палец был надет настоящий корманит!

Я забыл обо всём. Забыл о законе, об этом несчастном кольце, и о том, что случилось на поверхности сразу после того, как мой наставник прыгнул вниз, агитируя меня на аналогичное действие. Тогда он обронил свой корманит, сразу же подобранный мною из снега с целью возвращения истинному владельцу. И я даже не заметил, как нацепил корманит на палец, а прыжок в убежище Квотли Кума совсем выбил из меня память. Тем не менее, я совершил поступок, карающейся смертной казнью! Я попытался помешать «Творению судьбы Критвингарда»!

***

— Я всего лишь хотел вам его вернуть, когда вы его обронили, — оправдывался я перед Алевакко, как только он помучил меня десятками вопросов и суровыми нотациями. – Я даже не заметил, как надел его!

— Ладно, следователь, что произошло, то произошло, — обратился к Гуну также находящийся в напряжении господин Квотли. – Дело, конечно, серьёзное. Идиотские наши законы! Самое плохое, что замять это дело невозможно. Корманиты запоминают того, кто их надевает, и в скором времени тебя, дружок, вычислят. Я могу сказать тебе только одно: в Критвингарде тебе объявляться не желательно.

Господин Алевакко поддержал Квотли кивком. А мне было совсем не по себе от одной только мысли о том, чтоб податься в бега.

— Но и скрываться у него долго не получится, — сказал Алевакко. – Он же не такой мастер, как ты, Квотли. Его быстро поймают. Ведь каждую неделю в городе проходит проверка всех корманитов, мне придётся туда пойти. И как раз там-то эксперты и определят, что корманит надевал человек, не получивший на это право. К тому же они сразу же определят, кто это сделал. Твой дом оккупируют, также, как уже случалось с Квотли, а тебя объявят в розыск, — он посмотрел на меня, ища какой-то вариант выхода из ситуации в моих глазах.

— Пока что ему следует остаться здесь на какое-то время, — предложил Квотли, в раздумьях чешущий зелёную бороду.

— Я не смогу вечно отсиживаться в этой маленькой комнате, — отрицал я. – Я рехнусь быстрее, чем меня найдут!

— На день, на два, тебе правда лучше затаиться здесь, — согласился Алевакко со своим коллегой. – Сейчас нужно использовать время, которое у нас есть. Проверка корманитов будет завтра. Мы с Квотли сейчас же отправимся в городскую библиотеку. Покопаемся в судебных архивах, может, найдём что-нибудь, что оправдало бы тебя.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— Ладно, «господин Зелень», надо действовать быстро. Пора нам восстать из мёртвых, — мой наставник дёрнул господина Квотли за рукав его чёрного плаща.

— А разве вас не смогут поймать в городе? – обратился я к господину Куму.

— Не думаю. Уж проникнуть незамеченным в городскую библиотеку-то я смогу. Даже если появятся ребята из Стимнукка, я могу спокойно зарыться в какую-нибудь из библиотечных книг, — он всё-таки немало преувеличивал.

Я больше не желал любоваться корманитами, украшающими пальцы господина Кума. От одного их вида меня, похоже, уже воротило. И корманит Алевакко я сразу же вернул. Он вместе с Квотли нагнулся к уже готовому бушевать сильным огнём камину, провёл процедуру разжигания, тем самым открывая проход. И меньше, чем через минуту, в момент, когда разгоревшийся огонь подобрался на необходимый уровень, оба, теперь уже явно близких мне человека, растворились в воздухе, отправившись спасать мою жизнь.

 

Теперь мне уже совсем ничего не оставалось. Можно было лишь полагаться на моих спасителей, которые наверняка сейчас пробираются сквозь непроходимые сугробы где-нибудь в вилюле ходьбы отсюда.

Я рухнул в одно из трёх кресел, сложил руки крест-накрест и просто стал думать. Мне было совсем безразлично, над чем размышлять, лишь бы не пускать в свой мозг мысли о палаче или ещё того хуже. Кто знает, каким способом городское правительство пожелает расправиться с преступником. Хотя я вовсе не считал себе таковым. Мне казалось, того факта, что я совершил это деяние неумышленно, а главное – с благой целью (даже не подозревая об этом), вполне достаточно, чтоб отпустить палача в отпуск до следующего подобного преступления.

Пару раз в мою голову даже влезали вполне серьёзные мысли о том, чтоб податься в бега. Ведь я же не знаю, найдут ли Алевакко и Квотли что-то полезное в судебных архивах.

И тут меня просто осенило! Вернее, не то, чтобы осенило, а посетила ещё одна бредовая мысль. Как раз по мне. Пришла бы эта мысль в голову кому-нибудь ещё, он бы тут же выкинул её из своей и без того забитой разными заботами головы. Ну а,что до меня, так после сегодняшнего дня мой уровень уверенности в себе и неоправданных спонтанных решений многократно вырос. А по сему я резко вскочил на ноги, чуть не ударившись о потолок этой невысокой комнатки, наплевал на все указания господина Алевакко и быстро разжёг камин, после этого даже не зажмуривая глаза, чтобы уловить ими всё происходящее в долю секунды.

***

Ветер, столь бушевавший в горах до всех произошедших сегодня событий, и сейчас не ослабил свою мощь. Мороза и снега здесь также было предостаточно. Моему взору вновь представился тот неописуемый пейзаж, что я видел совсем недавно. В этот же день и практически на этом же самом месте.

На момент перемещения из уютного «поддонного» дома Квотли Кума в суровую горную систему, граничащую с горой Апри-Двелл, глаза я не закрывал. Однако ничего необычного разглядеть не мог. Всё произошло настолько быстро, что разгоревшийся камин, приковавший к себе мой взгляд, мгновенно сменился тем самым великолепным зимним видом гор. Из мёртвых я вернулся, первый шаг сделан.

Я торопливо спустился со склона, теперь уже аккуратным медленным шагом, а не кубарем, и остановил взгляд на длинном каменном мосту, соединяющим две стороны необыкновенно глубокого ущелья.

Всё должно было решиться прямо сейчас. Я стоял на пороге самого трудного решения в моей жизни. Я бы сказал, одного из последних решений. Сложный выбор между прежней жизнью и её сохранением пока что ещё удерживал меня у начала моста. Я глянул на мерцающий голубым светом вход в скалу на другой стороне ущелья, полагая, что она поможет мне принять это самое решение. Бросить всё, что у меня когда-либо было и поверить каким-то несчастным слухам? Или вернуться в Критвингард, надеясь на снисходительность городского суда? Пойти вперёд, не зная, что ждёт меня там, или рискнуть и явиться на глаза стражникам Стимнукка? Оказалось, что принимать подобные решения лично для меня легче, чем кажется.

 

Каменный мост, на который ступив, вперёд я пустился, поверив лишь в миф, отдавшись судьбе, тихо внутрь вошёл, и там, в глубине…