Наваждение

В рассказе цитируется стихотворение Натальи Кузьменко

 

Всё началось самым обычным зимним утром, когда солнце по обыкновению проспало выход на вахту. Темнота в такие дни веселилась куда дольше обычного, а сейчас ей ещё и помогал снег.  По мелкому, наметённому за ночь сугробу двигались, оставляя инверсионные следы, девятиклассники – человек сорок, не меньше. Вместо рёва машин асфальт сотрясали щебет, вопли и хохот. Самые обычные школьники, что сказать.

Лишь двое держались в стороне, как раненые волки.

Егор стопроцентно был уверен, что день уже не задался.

Всё началось с идиотского вопроса Толи:

– Чё, чувак, готов к учёбе? – В ответ вздох.

Потом Лена со своим: «Как живёшь? Как сова или как жаворонок?» – в ответ вздох, и так далее. И, конечно же, самой последней явилась Алина в окружении подруг и парней: «Чё ты с нами не общаешься? Ты же один загнёшься, давай с нами!». Егор тяжело задышал и отошёл ещё дальше от остальных. Сейчас разговаривать ему хотелось меньше всего, и одноклассники порядком раздражали, Алина же бесила его сильнее всех. Он не засматривался на её неестественную внешность, делавшую её первой красавицей школы, и его тошнило от слащавости в её голосе.

Широкая мрачная фигура держалась в стороне от всех, и даже дальше Егора. Чёрная похожая на пальто крутка, сумка, какие носят студенты, осенние ботинки, хмурое и спрятанное от всех лицо. Наверное, это был Константин, тот самый новичок, о котором рассказывали учителя. Единственный в их школе ученик с таким именем. Перевёлся сюда из близлежащего учебного заведения, где о нём особенно много не говорили. Настолько загадочный человек, что даже учителя редко спрашивали у него что-то на уроках и сторонились любого личного общения с ним. Держался он особняком, но тихо – его родителей ни разу не приглашали на собрания и не вызывали к директору, практически ни с кем не общался, никто ничего о нём не знал. Всё это его бывшие одноклассники говорили с таким дрожащим и наполненным страхом тоном в голосе, что складывалось впечатление, будто новый ученик пришёл из иного мира. Да, необщительный Егор вдоволь нахватался этих слухов, но был весьма впечатлён.

Будучи ещё одним социопатом и ненавидя окружающих, он УЖЕ почитал загадочного ученика как бога. Необщительность Егора была самым обычным побочным эффектом «трудного возраста», но доставляла массу неприятностей. В первую очередь, ему самому. Но для такого человека, как некий Ануфриев Константин, он был готов сделать исключение.

Сейчас Костя просто шёл, но никто не рисковал приближаться. Лишь задиристый Артём невпопад что-то брякнул ему, но мгновенно и он, и все близлежащие в ужасе отпрыгнули назад – глаза новичка загорелись каким-то жутким потусторонним пламенем неизвестного цвета, похожего на растворённую в воде смесь всех красок этого мира. Это выглядело крайне пугающе, но Егору сияние казалось красивым отблеском божественного взгляда из Рая.

– Отвалите все! – прошипел Константин и широким шагом отправился дальше.

Больше никто не рисковал к нему приближаться.

Егор некоторое время исподтишка наблюдал за своим потенциальным кумиром, но в какой-то момент просто перестал обращать на него внимание. Вот так резко – взял и прекратил. Попытки сосредоточиться на какой-то конкретной точке ни к чему не приводили. Почти.

Краем глаза он уловил мрачный силуэт справа от себя, но наваждение быстро вернулось.

* * *

Егор целую неделю внимательно следил за таким же необщительным человеком. Константин тоже держался в стороне от остальных, но было в его уединении нечто настораживающее. Хотя бы из-за того, что обычно его никто не замечал. Пока Егор держался возле окна и посылал куда подальше жужжащих над ухом школьников, Костя совершенно спокойно стоял у лестницы – прямо рядом с активными компаниями. На него никто не смотрел, никто не здоровался, все его обходили, будто никакого человека рядом с ними не существовало. Подтвердился слух о том, что на уроках его не спрашивали учителя – они будто намеренно игнорировали его. Егора крепко опутывало смутное чувство тревоги, возраставшее с каждым днём.

А потом произошло действительно загадочное событие, которое лишь подчеркнуло ореол таинственности вокруг новичка. Грянула контрольная по физике. И, как обычно, о ней вспомнили лишь когда она началась.

С издевательским визгом звонка все расселись по своим местам. Константин выбрал себе «королевскую» первую парту второго ряда – перед учительским столом. Все обошли эту парту стороной, кроме Егора – тот замечал таинственного новичка, и отвод глаз на него почему-то не работал. Ничего не спрашивая и молча, как мертвец, Егор сел рядом с ходячей тайной и начал готовиться к предстоящему катаклизму, искоса поглядывая на соседа. Тот практически не двигался, будто активировал спящий режим. Егор оглянулся назад – все смотрели куда угодно, но только не на его соседа, ещё в придачу вместе сидели даже те, кто раньше ненавидел друг друга. Что бы такого он ни делал с их мозгами, сейчас это работало как-то иначе. Егор попытался взглянуть в глаза соседу – только что рассеялся этот демонический блеск – и нервно сглотнул, когда услышал голос Артёма с задней парты:

– Ну чё, Егорчан, опять один сидишь? – И смех окружающих.

Значит, работало. Он сначала распугал всех, а потом опять отвёл им глаза.

Вошла учительница и забрала телефоны – всё как обычно, разве что Костю она проигнорировала, хотя тот со злорадной ухмылкой пихал ей телефон едва ли не в лицо. Егора перекосила целая популяция мурашек. Пока все сидели и напрягали черепные коробки, пытаясь оттуда хоть что-то выудить, Константин поднялся и, нарочито громко топая, подошёл к учительнице, внимательно оглядывавшей класс. Егор поглядывал на эту картину исподлобья, так как Ирина Анатольевна не упускала случая сфокусировать взгляд и на нём. А вот Константин беспрепятственно списывал ответы из учительского экземпляра задачника, прямо взяв его со стола!!! Егор пытался не смотреть, но страх всё равно вместе с прохладным воздухом забился под одежду.

Когда Константин закончил со списыванием, он сел обратно и вытянул руку с тетрадью перед Егором. Тот долго не думал и по-быстрому переписал всё в черновик. Но Ирина Анатольевна даже краем глаза не посмотрела в сторону второй половины парты.

– Не благодари, – прохрипел Костя и с довольным видом откинул голову назад.

А потом поднялся, подошёл к окну и улёгся на подоконник. Откуда-то достал бутылку вина и начал мелкими глотками опустошать её. Егор заметил, что Костя побледнел, и кровь явно не спешила возвращаться к лицу. По всей видимости, с ним сейчас произошло то же самое.

* * *

В этот день (между прочим, шла уже третья неделя учёбы) очередной шпионский сеанс не состоялся – Егор упорно пытался разглядеть ходячий ужас по имени Константин хоть где-нибудь, но снова на глаза будто легла пелена. Не следить за ним было нельзя – этот странный человек и пугал, и манил, Егора интересовали секреты того наваждения, что ложилось почти на всех, кроме него. Сейчас, правда, и на него. Мальчик напрягал глаза изо всех сил, не моргал, терпел слёзы, но ничего не получалось. Раздосадованный безуспешностью попыток, он засопел, но тут же чуть не подавился соплями. Сзади раздался этот слегка скрипучий голос:

– Неплохо, но всё-таки двойка.

Егор еле сдержал визг и подскочил – Константин находился за его спиной, гордо возвышаясь – он был выше Егора на целую голову. Тот пытался отдышаться, но под пристальным взором находившегося рядом человека, если его так можно было назвать, это получалось с трудом.

А Константин и правда изучающе рассматривал его – будто пытался что-то прочитать на его лице. И под этим буравящим сознание и протискивающимся в душу взглядом (в котором ещё и пряталось смятение) Егор заёрзал, чувствуя, как стирается в порошок твердь под ногами и расплывается, будто краски в воде, реальность. Алина, Артём, все словно оказались за пределами некоей сферы, в которой находились лишь двое.

– Ты же социопат, – утвердительно произнёс Костя, и его голос пока что звучал нормально. – Мы оба стремимся оторвать себя от этого противного общества, но я просто нашёл более просто способ делать это. И, знаешь, мне, как и тебе, неприятно, когда кто-то вторгается в мою зону комфорта. – Голос становился грубее. – Пытаясь отыскать меня, когда мне охота от всех ускользнуть, ты наступил на черту, которую лучше не переходить. – Егор инстинктивно сжался, понимая, что сейчас всё зависит от состояния его собеседника. – Знаешь ли, лучше тебе стоять в стороне, как раньше. – Константин пригляделся внимательнее. – Хреновый, кстати, из тебя социопат. Семья обычная, родители вместе и счастливы… Окружающие пытаются проявить понимание… Хватит психовать уже! Ты нарисовал на редкость бездарную маску и сам же поверил в её истинность. – Взгляд Константина уже не протискивался в душу, а проткнул её, как бумажный лист. – Хватит меня преследовать, псих малолетний, не хочу с тобой возиться.

Последняя фраза прозвучала как низкий рокот, рык злящегося хищника или… голос демона, подсказало подсознание. Егор несколько секунд стоял, как вкопанный. На языке завертелся один вопрос, и не задать его было невозможно…

– Чему ты научился? Магии?

Ответ пришёл к нему в полудрёме, когда реальность уже не на шутку начала исторгать из себя двоих пассажиров:

– Тёмной, друг, мой, тёмной. Тебе определённо дорога к таким горизонтам закрыта.

Ответ явно задумывался как что-то, во что невозможно поверить. Потом до ушей Егора донёсся слабый шёпот, будто кто-то повторял выученное стихотворение. И внезапно круги перед глазами исчезли, а мир обрёл знакомые контуры. Разве что Константина тут не было. Но что-то вынырнуло из глубин подсознания, чтобы прошептать мальчишке: Присмотрись. Так он и поступил.

Костя стоял рядом с группой девчонок, активно обсуждавших его и не подозревавших, что объект насмешек сейчас слушает их трескотню. На мгновение, правда, ему показалось, что смотрят на него самого – он резко обернулся, но Егора тут уже не было. Если бы он задержался на секунду, то заметил бы в глазах Кости растерянность.

* * *

Взъерошенный и бледный как поганка, Егор примчался домой и первым делом отобрал у сестры канцелярскую глину. Он смог избавиться от этого наваждения. Он поборол эту чёртову магию.

Тёмная магия.

Новые горизонты.

Звучало обнадеживающе. Он определённо изучит эту новую область. Магия – не миф, ведь один из его одноклассников ей превосходно владеет. Никто не должен об этом знать, кроме него самого – кто же в здравом уме поверит словам, будто взятым из очередной жёлтой газетёнки? Голова была переполнена мыслями, и их срочно нужно было упорядочить. Мешал этому разве что холодок где-то в области сердца, возникавший каждый раз, когда Егор вспоминал Константина. Образ этого мрачного одиночки одновременно отпугивал и подбивал свершить задуманное.

Он быстро пообедал. Сделал уроки (руки тряслись, что тормозило процесс). Торопливо прибрался. Минут за десять слепил из глины (она постоянно получалась слишком жидкой) небольшую фигурку, больше похожую на зародыш, на которой выцарапал – АЛИНА.

Вуду.

Именно это слово сначала пришло ему в голову, так как в первую очередь ассоциировалось с тёмной магией.

Егор не был уверен в том, что это сработает, но нужно было установить истину экспериментальным путём. Ничего не говоря родителям, он выскочил из дома и помчался к дремлющим фонтанам, где по вечерам собирались девчонки. Фонари, что светили будто маяки на посадочной полосе, протухшие из-за дорожной пыли сугробы, одинокие деревца – всё смешалось в гущу красок, сквозь которую он сейчас мчался.

Девчонки и правда опять сидели на гранитной окружности, веселясь при помощи бутылки шампанского. По периметру фонтана рассредоточились стражи – самые крупные и задиристые пацаны. И все так противно смеются, беседуют… веселятся.

Егор, не успевший толком перевести дух, прислонился к столбу и извлёк из кармана свою поделку. Сжал ладонь, задрожал – в душе поселились сомнения.

Ненависть тут же перевесила.

Он выудил из того же кармана иглу и вонзил в глиняную ногу.

Алина всё так же смеялась.

Раздосадованный Егор вонзил иглу кукле в грудь – тот же результат. Не сработало. Почему?! Наверное, что-то он сделал не так.

Но Егор уже выбросил фигурку и уныло брёл по парку, который сочувствующе затих. Повисшая тишина будто вела мальчика под руку, а снег решил на время остановиться – всё под настроение. Никто не беспокоил до тех пор, пока Егор не дошёл до скамьи под деревьями. Тут он почувствовал на себе чей-то взгляд.

И заметил до боли знакомую фигуру, будто вшитую в мрак этого местечка. Константин сидел на скамье, а компанию ему составляла бутылка вина. Почему-то Егор не удивился, но всё же спросил:

– Ты ТАК справляешься со своим одиночеством?

Константин поднял покрасневшие глаза и развёл руками. Похоже, он был настолько пьян, что не мог ни создать своё фирменное наваждение, ни послать Егора куда подальше. Вместо этого он жестом пригласил его присесть. Изрядно ошеломлённый Егор опасливо подошёл, но сел на самый край. Костя сделал глоток вина и начал беседу:

– Что, попытка поворожить провалилась? – Егор кивнул. – Понятно дело, ты же фигурку неправильно сделал.

Егор даже не удивился познаниям собеседника в области чужих действий, лишь внимательно прислушался.

– Запомни, Егор, раз уж начал с магии вуду, фигурку нужно делать как можно больше похожей на объект твоего беспокойства и во время процесса думать только о человеке, о его внешности и прочей херне. Тогда сработает. – Константин приостановил монолог, чтобы глотнуть вина. – Но будь осторожнее, магия – опасная территория. Она же может пожрать тебя.

Костя попытался встать, но тут же сел на место – с алкоголем он, похоже, переборщил. Егор почувствовал – вот он, шанс узнать ещё больше!

– А что ещё можно сделать и как? – выпалил он первое, что пришло в голову.

Костя нахмурился, пытаясь сосредоточиться. Чёртов алкоголь говорил вместо него.

– Делать можно многое, хоть демонов призвать, что самое прикольное. Нужны лишь правильные слова и широта мысли.

– Слова?! Какие-то жалкие наборы слов? Ты про заклинания, что-ли?

Костя больно стукнул его в плечо.

– Не надо так узко мыслить. Слова – это орудие, но они могут стать и оружием. С таким нужно быть осторожнее. Да, слова. Они – неотъемлемая часть любой магии. Ты можешь материализовать что-то или дематериализовать… Тебе подвластны локальные бесконтактные манипуляции материей…

– Что?!

– Телекинез, короче… Ну, ещё мелочное влияние на разум другого человека.

– Как это странное наваждение, под которым ты постоянно прячешься?

Костя тыкнул в него пальцем и кивнул.

– Да, наваждение, как ты его назвал, это как раз мелкое влияние на мозги людей, простой отвод глаз.

– Но ведь на меня это не всегда работало. – Егор почти подошёл к самому главному.

Костя сейчас должен был молчать, но проклятый алкоголь…

– Ты – редкий случай, обычный человек, способного преодолевать воздействие. Ты опасен для остальных – таких, как я, а потому я должен кое-чему научить тебя. – Егор сидел, довольный собой – он ведь сорвал джек-пот! – На крайний случай, если они окажутся намного сильнее, вызывай демонов.

Егор заметил, как глаза Кости снова запылали этим неземным лавкрафтовским сиянием, сквозь которое он услышал какой-то шум, страшные вопли, чей-то рёв, хруст, треск…

– Не советую заглянуть в тот кошмарный мир. С демонами поосторожнее. Я сам достаточно слаб, наваждение, то бишь отвод глаз, мелкий телекинез – всё, что я могу. Надеюсь, у тебя мысль будет куда изворотливее. Слов я много не знаю, но чем их больше – тем больше сил тебе доступно. Со словами разберёмся, но вот с широтой мысли ты уже сам – от неё зависит половина мощности твоего воздействия. – Он наклонился к уху Егора. – Преемник мне не помешает. Запоминай слова для мелких-средних манипуляций, большее закрыто даже для меня. И запомни – используя магию даже по мелочам, ты должен думать о том, как сделать этот мир лучше, иначе кранты. Нельзя с таким даром думать лишь о себе.

И снова этот приглушённый скрипучий шёпот. Егор запомнил, или же слова сами вшились в его память, но он не спешил их применять. Он поднялся и пошагал домой, оставив Константина наедине с бутылкой. Тот послал ему вдогонку блеск, которым наполнились его глаза, и тихий скрипучий шёпот:

– А ведь что-то в тебе есть… Определённо, талант, который нужно развивать. – Потом Константин поднялся, допил вино и выкинул бутылку. – А ведь он даже не спросил о том, как я вскрыл его сознание, придурок мелкий. Как же я задрался прикидываться пьяным…

* * *

Следующим утром Егор проснулся пораньше и снова сел за лепку. На этот раз глина куда легче деформировалась между его пальцев, постепенно обретая черты первой красавицы школы. Внутреннее содержание тоже пестрило разнообразием – Егор заложил туда кучу ненависти, презрения, обиды, и всё это время был сосредоточен лишь на Алине. Казалось, сам негатив манипулировал его движениями, вытачивая из глины уменьшенную копию реального человека. Сегодня он проверит, как это сработает.

Пока он шёл, минуя дремлющий парк, полупустые дома и тусклые фонари, в его голове сформировался образ иглы – длинного цилиндрического куска металла, которым он сегодня проткнёт глиняное сердце. Ладно, с образом всё было ясно.

Он тихо заговорил, аккуратно произнося слова:

Я Война, я Зевс, я Один, я Перун.

Я арбалет, я копье, я молот, я гарпун.

Я Бог, я Сатана, я шаманка, я ведун.

Я окончание времен, я новых лет канун.

Когда слова закончились, он почувствовал, как металл холодит пальцы. Изумление выплеснулось горной рекой, а глаза едва не заняли позиции на орбитах. Это и правда работает!.. Так, нужно быть спокойнее. Сосредоточься на главном.

На подходе к школе он спрятался за дерево и извлёк поделку с иглой. Дождался, когда окружённая свитой идиотов Алина пройдёт мимо. Сомнения уже давно выветрились. Это магия. Способ изменить жизнь. И плевать, что там ему вчера наплёл Костя, окружающие не заслужили даже посмотреть на его новообретённые способности. А Алина – так, мусор, через который нужно переступить.

Сначала игла пронзила глиняное колено.

Алина внезапно упала, вопя от жуткой колющей боли в левом колене. Её друзья недоумевающе столпились вокруг, не зная, что делать.

Егор, удовлетворённый первичным результатом, вынул иглу из ноги (Алина почувствовала облегчение, но лишь на секунду) и с размаху, как киллер, вонзил её в глиняную грудь. А потом еще раз, ещё…

От невыносимой боли в сердце лицо Алины перекосилось, она начала задыхаться и дёргаться, как умирающий зверь. На её почти предсмертные крики собралась едва ли не вся школа. Кто-то кричал с телефоном у уха. Школьный медик хладнокровно пытался помочь едва живой девочке, предполагая, что у той случился сердечный приступ.

Когда «скорая» добралась до школы, кошмар почти закончился. С пронзительным воем бело-красная «газель» повезла предполагаемую жертву инфаркта в ближайшую больницу. Все старшеклассники, будто собравшись на траур, стояли перед школой, проводив машину обеспокоенными взглядами.

Но двое стояли в стороне.

Константин почти сразу понял, в чём дело. Он. Всё из-за него. Вжился в образ. Раскрыл опасные секреты чужаку. А теперь – это! Как можно быть настолько тупым?! Костя злобно пнул сугроб, распахнул куртку и направился к облезшим деревьям.

Там стоял Егор, с самодовольным видом выкинувший фигурку вместе с иглой в урну. Только что он на собственном опыте убедился в реальности магии – с её помощью он едва не прикончил человека на расстоянии. А это значит, что впереди – неведомые горизонты, которые предстоит покорить…

Правда, кое-кто может этому помешать.

– Как раз ждал тебя, – произнёс Егор, обернувшись на хруст снега под ботинками.

– И как это понимать? – пробасил Костя. – Я понимаю, если бы ты просто издевался, но ты же едва не убил её!

– Согласен, немного переборщил, – нехотя признал Егор и получил в ответ циничный смех.

– Немного, конечно… Не для тех целей существует такая великая вещь, как тёмная магия. Мы, тёмные маги, боремся за свой порядок, за мир, в котором «личность» – больше, чем надпись на бумаге. Где все живут свободно и на своё усмотрение. Да, согласен, без жертв в этой борьбе никак, но мы не такие мрази, чтобы переступать через непричастные жизни.

– Вы. Но не я!

– А вот тут снова промах. Приняв Слова, ты уже стал магом.

Егор понял, что проигрывает.

– Но тут уже твоя вина. Не я напивался в хлам и разбазаривал незнакомцам настолько важные вещи. А теперь уж извини, магия – штука прекрасная, но мне она сгодится лишь на изменение своей жизни, на её перепись с нуля. А уж потом можно подумать и о вашей борьбе.

– Значит, решил использовать такую великолепную вещь лишь для себя, самолюбец мелкий… – Костя засопел, но это прозвучало так, будто запускались двигатели самолёта. Глаза начинали светлеть. – Я думал, что твоя оторванность от общества лишь поможет нашему делу. Думал, что тебе окружающие действительно безразличны. Нет, дело в другом. Это всё банальная зависть. Ты завидуешь, что они взаимодействуют друг с другом без проблем, а тебе даже на простой вопрос западло ответить. Я хотел проверить тебя, пусть и таким радикальным путём. Эксперимент провалился. Теперь радикальными будут меры по предотвращению катастрофы.

Егор усмехнулся.

– И что, остановишь меня?

– Ты рушишь весь порядок, по-другому никак.

Хотя лицо Егора выражало полную невозмутимость, он всё же вздрогнул, когда Костя сделал шаг в его сторону. Он не стал ждать, развернулся и побежал, не оглядываясь. На ходу начал складывать набор слов в единое целое, пытаясь во всех деталях представить какой-нибудь огромный железный штырь, на огромной скорости пробивающий насквозь его преследователя. За спиной что-то засвистело, потом раздался громкий стук, будто столкнулись две горы, и Егор, не сбавляя хода, огляделся. Константин всё так же бежал за ним, а материализованное железное «копьё» попросту испарилось.

Времени на раздумья было мало, и Егор действовал так, как желали инстинкты. А они требовали сразу пустить в ход основное оружие.

Слова снова начали таинственную пляску, постепенно складываясь в монолитный текст.

Я Война, я Зевс, я Один, я Перун.

Я арбалет, я копье, я молот, я гарпун.

Я Бог, я Сатана, я шаманка, я ведун.

Я окончание времен, я новых лет канун.

В голове заплыли стереотипные картины с бешеным пламенем, обилием чертей, издевающихся над грешниками, и сидящим на троне Дьяволом. Слова продолжали выливаться, но ничего не происходило. В душе засмеялось отчаяние. Что-то заставило его задуматься – а в самом ли деле ад такой? Может, нужно поискать его в реальной жизни? И тогда картины дополнились: перед его взором замелькали полузаброшенные дома, раздробленные асфальтовые полосы, толпы голодающих, последствия ядерных испытаний, массовые загрязнения океанов, гектары истреблённых лесов.

Я прихожанин, я крещенный, я верун.

Я молчание монахов, я рев безбожников с трибун.

Я молитва до небес, я подношение на дно лагун.

Я бездушный камень, я обрядовый валун.

Я символ, я иероглиф, я верное значенье рун.

Я гороскоп, я знаки зодиака, я календарь неполных лун.

Расширение мышления сработало. Слова сложились. Низкий гулкий рокот заставил обоих мальчиков остановиться. Земля затряслась, будто уже и её пронизал холод. Егор мысленно приказал кому-то, смотря в сторону Кости: «Сожрите его». Тот, нервно дёргаясь, оглядывался по сторонам.

– Что ты наделал?! – прорычал он.

Егор заметил, что блеск в его глазах стал сильнее, чем когда-либо. Земля под Костей покрылась трещинами, из которых повалил подсвеченный пламенем пар. Костя бросил на Егора полный ненависти взгляд и бросился в сторону, но трещина лишь разрослась и потянулась за ним. А потом она резко стала колоссальным провалом, в котором копошилась магма. В клубах стремящегося наверх дыма заёрзали какие-то мелкие твари. Одна из них вцепилась в Костю и потянула его вниз. Егор, не отрываясь, с ужасом наблюдал за происходящим и сейчас мог поклясться, что, исчезая в провале, Константин терял человеческие черты. Из провала донеслись его нечеловеческие, скрипучие вопли, и Егор побежал домой, опять не оглядываясь и не останавливаясь.

Ему казалось, что эти жуткие твари бегут и за ним, что за следующим поворотом его будет поджидать какая-нибудь чудовищная тварь, что он присоединится к Константину, попавшему на экскурсию в ад…

Но никто за ним не гнался. Сердце около часа замедляло ритм биения.

Весь вечер он пытался отойти от произошедшего, но размазанное, исковерканное лицо Константина, схваченного тварями, постоянно появлялось в голове. Потянувшая следом ночь решила над ним поиздеваться – везде ему мерещились шорохи и скрипы, которые он списывал на разыгравшееся воображение. Хотя, природа этих шумов была вполне материальна…

* * *

Утром он даже не позавтракал – собрался и тут же убежал. По дороге в школу захотелось чая, и он кое-как материализовал кружку с горячим напитком. Использование магии теперь не вдохновляло, а настораживало.

Настораживала и тишина вокруг. Ещё не рассвело, конечно, но чтобы ни единой живой души? Даже машины притихли, если они вообще ездили где-то рядом. Чёрт с этими машинами, снег перестал идти, хотя сыпал как из ведра всего минуту назад…

Егор остановился. Тревога постепенно заменяла кровь и нашёптывала ему, что здесь что-то притаилось. Егор развернулся, чтобы пойти другим путём и схватил двойной шок. Во-первых, это было то же самое место, где он вчера вызвал нечто из другого мира – вчерашняя паранойя мигом воскресла, но тут же стала вдвое сильнее. Во-вторых, на асфальте сидела тварь, похожая на обгоревшего тигра. Слева от Егора, на столбе висела то ли ящерица, то ли облезшая крыса. И ещё несколько более кошмарных чудовищ вышагивали вокруг него. Страх вытеснил из крови тревогу. Егор застыл, понимая, что бежать некуда. Сейчас следовало попытаться материализовать что-нибудь действительно нужное, но Слова злорадно смеялись где-то в закоулках памяти.

Это всё. Конец.

И тут «черти» расступились, позволив Егору увидеть тот же самый разлом, который по его воле открылся вчера. В дымовых сугробах пряталась какая-то фигура – мрачная, широкая и пугающая. Силуэт шагнул вперёд, и Егор даже дрожать перестал. Перед ним, живой и вполне бодрый, стоял Константин Ануфриев, которого вчера затянуло в ад…

Егор собирался засыпать его вопросами, но страх и изумление перекрыли горло.

– Не спрашивай, – ответил на его беззвучный вопрос Костя. – Натравить на меня демонов – конечно, неплохая тактика, но за убийство даже самого слабого чёрта демон получает наказания, о которых даже мне говорить страшно. Такая вот адская иерархия, – Костя посмеялся над собственным каламбуром. – Да, Егор, ты связался с рядовым чёртом, разве что слабым и отдыхающим в санатории под названием «Обычный мир». Ты бы мог помочь какой-нибудь из сторон, и я рассчитывал, что ты присоединишься к нам. Ладно, я совершил ошибку, доверившись тебе. Ладно, фиг с тем, что ты чуть не убил невинного человека, но ты попытался убить меня, чего они тебе они не простят, – Костя обвёл рукой скакавших рядом тварей. – А теперь слово им!

Одна из тварей выскочила вперёд, заставив Егора передёрнуться.

– Ты нас вызвал, – заговорила она, причём вполне человеческим голосом, без акцента. – А это значит, что ты взял на себя обязанности нашего хозяина. Ах, ты не знал? Дела это не меняет. Для нашего хозяина ты слишком слаб. Ты плохо владеешь силой Слов. И нам придётся устранить это маленькое недоразумение.

И тогда все твари, хищно пощёлкивая зубами, двинулись к нему. Егор не мог пошевелиться – инстинкты заблокировали все движения, так как бежать и обороняться было бесполезно.

– К-К-Костя… – залепетал он. – П-пожалуйста…

– Не Костя, а Константин, гнида ты мелкая. А ведь я тебе говорил – магия тебя же и пожрёт. И ещё говорил – не вызывай демонов. Действовал бы ты так, как говорил я, сейчас ходил бы живой и без проблем. Но ты, как мне подсказывает опыт, думал лишь о себе, так что сдохни. Сожрите его.

Когда Костя максимально хладнокровно произнёс эти последние два слова, твари мигом накинулись на Егора. Он даже боли не успел почувствовать, так как сразу же превратился в кровавую мешанину из мяса, крови, зубов и когтей – его разорвали, как тряпку, всего за несколько секунд. Потом демоны немного поели кое-что из ассортимента его внутренностей и оставили изуродованные останки, как знак устрашения кому бы то ни было. И наконец сиганули в провал, который тут же затянулся.

Костя всё это время стоял рядом, безучастно наблюдая за происходящим. С этим каменным выражением лица он переступил через кучу крови, мяса и тряпок и гнусаво зашептал могущественные Слова. Жалко, конечно, паренька, всё-таки перспективный был маг, но даже среди тёмных магов зацикленность исключительно на своих интересах не приветствовалась.

Он выговаривал заклинание чётко и в меру громко, не опасаясь быть услышанным.

Я Война, я Зевс, я Один, я Перун.

Я арбалет, я копье, я молот, я гарпун.

Я Бог, я Сатана, я шаманка, я ведун.

Я окончание времен, я новых лет канун.

Я зелье, я костер, я котловой чугун.

Я цыганка, я священник, я горбун.

Для начала он извлёк из пустого кармана очередную бутылку вина.

Через пять минут, саркастично смеясь, он прошёл мимо милиционеров, разглядывающих то, что недавно было пареньком по имени Егор, и пошёл в школу.

* * *

На следующий день в школе объявили траур по Егору, якобы ставшему жертвой неизвестного убийцы (полиция уже во всю работала с этим делом). На собрание пришли практически все школьники – из-за своего аутизма мальчик был одним из самых известных детей в учебном заведении. Как ни странно, почти все они молчали и слушали речи педагогов и погибшего девятиклассника – во-первых, никому не хотелось такой же судьбы, как у пятнадцатилетнего Егора.

Во-вторых, по сути, никто над ним не издевался. Его никто не трогал. Его ни разу не ударили школьные хулиганы, ни разу не обозвали, ибо мелкие шутки не в счёт, а иногда его даже пытались поддержать. Все понимали, что только он вёл себя, как мразь. И его одноклассникам действительно было грустно.

В том числе и Ануфриеву Константину, даже несмотря на то, что именно он допустил его гибель. Он сидел рядом с одноклассницами, но те даже не смотрели на странного соседа.

– Да, мне действительно жалко Егора.

– Понимаю. Он всегда держался где-то в стороне…

– Дело даже не в этом. Он ведь осознанно гулял один, и теперь… – К удивлению Кости, девушка всхлипнула. – Кошмар… Такого даже самым лютым мразям в школе не пожелаешь.

– Даже представить себе не могу, кто мог это сделать…

Вторая девушка нахмурилась.

– А как же этот странный новенький?

А вот это не нужно вспоминать. Замогильный шёпот.

– Какой? У нас нет новичков.

– Ну… – Её старания что-нибудь вспомнить заставили Костю засуетиться. – Да, что-то я бредить начинаю, не обращай внимания…

Вот так-то лучше.

Теперь все выглядели более-менее умиротворённо – и девушки, слушавшие грустные речи преподавателей, и Костя, побледневший куда сильнее, чем раньше. Всё-таки усиление способностей и сил отнимало больше. Что поделаешь, такова цена за собственное наваждение, как называл его способности Егор.