Подвиг

Корчмарь неодобрительно покосился на двух посетителей, сидящих за дальним столиком. Одного он знал с детских лет: сын столяра Жданко заливал горе. Все в селе знали что Добромила, старостина дочка, потребовала от парня «доказать любовь», а уж потом сватов засылать. Корчмарь хмыкнул. Кобенится девка, капризничает. Ну да им до свадьбы положено. Но Жданко-то! Ладно бы просто пил – редкий мужик не заглянет в корчму хоть раз за седмицу, – так он заезжего некроманта угощать вздумал. А ведь каждому ведомо, что неклюды эти – народ характеру прескверного, а оттого зело опасные. Скажешь такому слово неосторожное – прибьет, из мертвых поднимет, и таскайся потом за ним прислужником по деревням, пока не развалишься.

Но, видимо, характер у некроманта, парня лет двадцати пяти, не успел еще окончательно испортиться, и он терпеливо слушал собеседника, то поддакивая, то сочувственно кивая.

Ждан же к той поре разошелся:

— Я же ей и пряников печатных с ярмарки, и лент шелковых. Зимой  на санях катались, летом – на тройке. И свадьбу бы закатили такую, что и губернаторовой дочке не зазорно было бы! А она подвига требует! Нешто мне теперь дракона убить, шкуру оборотня добыть, али колдуна злого сразить?

Ждан подпер рукой подбородок – при том локоть его трижды соскакивал со стола – и впал в задумчивость.

– Дракона, говоришь, сразить… – Некромант задумчиво почесал затылок. – Не советую. Драконы нынче твари редкие, для магии ценные, оттого особым королевским указом охраняются. Шкуру оборотня добывать тоже не стоит – дипломатический конфликт получится: как-никак, а с Кланами у нас сейчас перемирие, торговлю вот недавно наладили. Не обрадуется твоя невеста, если сразу после свадьбы тебя в острог уволокут. Колдунов же нынче довольно, и все злые: каждый маг на службе королевской состоит, а поскольку их Величество щедростью не отличается, то добрыми нам быть не с чего. Только не станет тебе колдун поддаваться, я вот точно не стал бы. Да не раскисай, Жданко, будет тебе подвиг! Ты мне вот что скажи, не хоронил ли кто из сельчан в последнее время пса размером побольше, да нравом позлее.

Ждан икнул и вытер нос рукавом:

— О прошлом месяце у кузнеца кобель издох, Разбоем кликали. Уж на что злобный зверь был – даже хозяин его побаивался.

Наутро Ждан едва оторвался от лавки и, обнаружив в кошеле всего пару медяков вместо пятнадцати серебряников, которые были при нем прошлым вечером, заподозрил даже, что корчмарь последнюю совесть потерял, обсчитывая посетителей сверх всякой меры. Но найденная в том же кошеле бумажка со словами непонятными заставила Ждана охнуть. Вспомнилось, как они с некромантом на столе карту здешних мест составляли: пустое блюдо на месте лужка Пресветлой богини, потом вилки острием вверх – небольшой лесок, а за ними чаша – могильник, где селяне собак да котов закапывали.

Парень вгляделся в бумажку, прочел по слогам «смещение магического поля вследствие стихийного волнения может привести к самопроизвольному разупокоению нежити» и почесал в затылке. В голове прояснялось. Всплыло в памяти лицо некроманта, настойчиво шептавшего: «Через две седмицы – день Пресветлой. Соберешься на луг – дубинку прихвати, да на месте припрячь. Будет твоей Добромиле подвиг. А станут расспрашивать, откуда ты про угрозу узнал, то скажи, что я предупредил, да сам приехать не успел. Что написанное значит? Да ничего не значит, зато звучит внушительно. Все запомнил? Дубинку не забудь, герой!»

Поминая Пресветлую, Ждан кинулся искать вчерашнего собеседника, но того и след простыл. Корчмарь, все еще неодобрительно хмурясь, поведал, что некромант спешно уехал в соседнюю деревню, где не то упырь, не то другая какая зловредная нежить объявилась. Парню осталось лишь вздохнуть и пойти выбирать дубинку. Всякий знает, что хоть характер у некромантов поганый, не слушать их – себе дороже выйдет.

День Пресветлой богини близился к закату. Некромант оглядел дело рук своих и ухмыльнулся. Чертить пентаграмму на изрытой, местами покрытой бурьянами земле, – то еще удовольствие, но и с этим было покончено. Оставалось добавить вектор направления, чтоб умертвие не шаталось без толку по округе, и влить силу. Некромант сосредоточился, простер руки. Теперь последнее. Парень зажмурился. Имя. Покойся тут человек, некромант вызнал бы и прозвище, и как отца-мать звали, да и тайное имя, коли есть, не поленился бы выяснить. Но не тревожить же почтенных умерших сельчан из-за такой малости, как девкины капризы? Потому – будет Жданку противник, издохший кузнецов пес, а для такого дела и клички хватит. «Разбой!»

Неладное некромант почуял сразу: пентаграмма пила силу так, будто чародей поднимал не собаку, а того диковинного зверя из королевского зверинца, коего элефантом кличут. Колдун открыл глаза и огляделся. Увиденное заставило парня тихо выругаться: десятки могильных холмиков вздрагивали и осыпались, свидетельствуя о намерениях их обитателей вылезти наружу. Вслух помянув всех бесов, дьяволовы рога и шишигин хвост, чародей утомленно сел на землю и принялся наблюдать за новосотворенной нежитью. Часть собак сохранила еще ошметки плоти, а потому смотрелась особенно страшно и омерзительно, но были и начисто обглоданные скелеты.

Выбравшиеся умертвия сбились в стаю и пошатываясь направились к лежавшему за лесом лугу Пресветлой. Некромант задумчиво смотрел им вслед. Да уж, небогатая фантазия у здешних селян. Кажись, каждого третьего пса Разбоем кличут. Вон последний скелет скорее на крысу похож, чем на собаку, порядочному коту на ужин сгодится, а туда же, Разбой! Парень неторопливо последовал за стаей, стараясь не отставать, но и не попасться на глаза. За битвой, несомненно, нужно было проследить, но участвовать в ней некромант не собирался.

На могильник чародей вернулся ближе к полуночи, довольно насвистывая наломал еловых лап и затер пентаграмму, замел даже самые следы и довольно огляделся перед тем, как активировать портал. Битва и впрямь была знатная, хоть картину пиши. Луг Пресветлой, освещенный кострами, статуя богини, по случаю праздника украшенная венками и одетая в новое покрывало, злобные твари, лезущие из леска…  И Жданко не подвел, молодец. Дубинку не забыл, супротивников бесчисленных не испугался. А то, что стоило кузнецову Разбою упасть с проломленной башкой, и сразу остальные замертво попадали – то мелочи. Решат, поди, что в самом большом псе вся сила таилась. Некромант улыбнулся, припомнив, как после боя Ждану бросились на шею сразу пятеро девушек. Заметил чародей и шестую, стоявшую чуть подалее, не иначе как Добромилу. Видно было, что девушку раздирали желание подойти, гордость и страх, что столяров сын теперь может выбрать другую девку, посговорчивее. Ничего, разберутся.

Жаль, на свадьбе погулять не выйдет: не жалуют сельчане некромантов, боятся, что неклюд счастье молодых сглазит. Еще и заподозрить могут ненужное. А так был некромант – да две седмицы как уехал. А что привязку для портала оставил, чтоб в минуту на место добраться, так то снова мелочи, к делу касательства не имеющие, и потому знать о них никому не следует. Подумалось еще, что надо будет через пару лет снова в это село наведаться, небось, к тому времени и легенду сложат, интересно послушать-то.