Свет сквозь тьму

Виктор лежал на больничной койке в одном из корпусов магического Академгородка. Маг воздуха проматывал в своей памяти только одну картину: вот он, как обычно, продув пёрышки стрелы, наложил её на лук и наставил на цель – Драглуса. Именно этого тёмного мага Виктор с группой боевых стражей выслеживали много месяцев. Беглец устроил настоящую бойню: он не жалел ни своих, ни чужих. Его мощь превосходила силы стражей – Драглус искусно владел магией пламени, и взять его можно было только хитростью. И вот, когда представился шанс подкрасться к нему и поймать, опытнейший лучник Виктор, никогда не промахивающийся, пустил стрелу со снотворным в сантиметре от Драглуса. За что тут же поплатился сломанной рукой и обожжённым правым боком. Но хуже всего было то, что опасный противник был упущен.

Годы тренировок с данной от природы магией воздуха, позволяющей направлять мелкие предметы в нужную точку, не помогли Виктору в решающий момент. Он освоил боевые искусства немагов, работал чаще со стрелами и луком, реже — с ножами, дротиками и сюрикенами. Научился изготавливать наконечники с самой разной «начинкой» — сонной, взрывной, склизкой и другими. Он был поджарым атлетом среднего роста, ловким и быстрым, способным вовремя «отключать» свои эмоции. Ему не попадалось соперника, которого Виктор не мог одолеть – как с помощью физической силы, так и магически. Но Драглус оказался ему не по зубам. В решающий момент его рука чуть дрогнула – его сковал страх. До этого он видел, как противник с человеческим лицом, но драконьей пастью, полыхал огнём, сжигая деревни, и такое непросто было забыть…

Однако теперь, залечивая раны, Виктор не мог смириться со своим поражением. Лишь тьма виделась ему в перспективе.

— Как настроение?

В маленькую светлую палату вошёл Звездочёт – мудрый наставник многих стражей, в том числе и Виктора. Мужчина зрелых лет в сером пуловере и брюках никак не походил на боевого мага, тем более что почти всегда сохранял добродушную улыбку на лице и оптимистичный настрой. Он редко показывал всю свою мощь, предпочитая представляться, как знаток астрологии. По звёздам он мог предсказать ближайшее значимое будущее и даже отыскать затерявшихся магов, или недавно родившихся.

Виктор не ответил ему.

— Раны не беспокоят?

— Боль пройдёт. Шрамом больше, шрамом меньше.

Его лицо было испещрено мелкими продолговатыми шрамами – таков результат его тренировок и стычек с недругами. На теле тоже имелись незаживающие следы – от когтей и укусов магических тварей и оборотней, с которыми тоже приходилось сталкиваться.

— Я знаю, что ты удручён из-за поражения, — Звездочёт присел рядом, — но ничто не потеряно. Противник был сильнее вашей группы, да и весь наш клан едва одолеет его при атаке лоб в лоб. Это не твоя вина. Мы найдём его и остановим в любом случае.

— Не нужно давать мне надежд. Они имеют свойство не сбываться. И это была моя ошибка, а не группы.

— Рождество – время надежд.

— Я свои исчерпал.

— Уже ничего не изменишь, Виктор. Я понимаю, что ты чувствуешь, но нужно идти дальше. Мы почти договорились с отцом Драглуса, его клан тоже подключится, чтобы остановить разрушения. Поверь, даже в самые тёмные времена есть лучик света.

Отец Драглуса, Высший тёмный маг Декурд, и сам едва не стал жертвой сына. В прошлом его клан тоже был причиной разрушений и нападений на мирных немагов. Защищая простых людей, пострадали и родители Виктора… С тех пор Декурд и Звездочёт сумели договориться и сохраняли нейтралитет. Но всё равно трудно было поверить, что Декурд пойдёт против своего сына.

— Вы известный оптимист, но вы перебарщиваете. Драглус опасен, он истребил деревню немагов на моих глазах. Он испепелил своих соклановцев и чуть не уничтожил своего отца. Даже если клан ведьмаков поможет нам в этой борьбе с тем чудовищем, что они же и вырастили, я не представляю, кто его одолеет.

— Любому злу найдётся противодействие – таков баланс. Когда-то мы не знали, как остановить Декурда. Теперь мы найдём средство и против его сына. А тебе нужна перезагрузка и немного чуда. Я приготовил для тебя подарок.

— Мне ничего не нужно.

— От подарков не отказываются. Я зайду позже и принесу его.

Наставник поднялся и направился к выходу.

— Звездочёт? – мудрый маг обернулся. – Не говорите Юле, что я раскис. Пусть пока не приходит, она слишком огорчилась в прошлый раз. Не хочу показываться перед ней… слабым.

— Ты надломлен, но неслаб, Виктор. Я горжусь тобой, — он тепло улыбнулся напоследок.

Виктор повернул голову набок: по его щеке скатилась слезинка – очень давно никто ему не говорил таких важных слов, даже Звездочёт, не скупящийся на добрые слова. Тот Звездочёт, который заменил ему и отца, и маму.

***

Виктору было девять, когда на его родителей обрушились ведьмаки — приспешники Декурда. Тёмный маг объявил войну немагам, на них нападали ведьмаки, упыри и оборотни. Нечестно было объявлять врагами тех, кто даже не подозревал о существовании магии. Звездочёт объединил вокруг себя единомышленников с целью дать отпор и защитить немагов, они назвались кланом Стражей. Туда вошли мама и папа Виктора.

Папа Гавриил был настолько хорош в защите и отражении атак, что его лично пришли устранить ведьмаки Декурда. Мама Елена была отличным целителем, изобрела несколько новых рецептов зелий, облегчающих состояние больных и раненых магов, и тоже стала целью врага. Их выследили и убили у самого дома. Мальчик встречал родителей, глядя в окно, и невольно застал страшную сцену…

Он часто вспоминал этот кошмар, случившийся с ним наяву. Тем морозным вечером Витя волновался в ожидании мамы и папы. Они часто задерживались в те тревожные дни: люди были под угрозой, и Стражи не могли бездействовать. Витя научился сам ухаживать за собой и хозяйством – готовил простые блюда, убирал дом, колол дрова, носил воду с колонки и присматривал за курочками. Он не жаловался, понимая всю серьёзность положения. Каждый раз, когда родители задерживались, Витя с нетерпением посматривал в окно, завистливо провожая взглядами детей со взрослыми – немагов, живших по соседству и не догадывающихся о магии. Не всякий человек готов принять, что его мир вовсе не тот, к которому он привык. Потому людей, чем-то отличающихся, делали изгоями. Маги такой участи не хотели. Но Стражи всё же не бросили немагов в беде. Частые исчезновения, ночные убийства – лишь малая толика тех проблем, что грозились последовать дальше.

Витя тоскливо отсчитывал минуты, подкармливал из окна бродячих собак. И вот, он завидел своих маму и папу на той стороне грунтовой дороги. Он бы им помахал, но они были заняты тревожным разговором. А потом… к ним с двух сторон направлялись двое. Мальчик не разглядел их лиц. Всё произошло быстро. Отец, закрывая собой маму, запустил в незнакомцев кинжалами. Он никогда не промахивался. Но ведьмакам удалось выставить магический блок, и кинжалы рухнули, не достигнув их. Затем один из них напустил на родителей Вити чёрного дыма. Сердце мальчика сжалось. Двое наколдовали портал и ушли. Дым развеялся, открыв взору Вити страшное – бесчувственные тела мамы и папы на снегу.

Виктор уже не помнил, как подбежал к ним, истошно вопя о помощи, как ощупывал их руки в надежде отыскать пульс… Это воспоминание было сравнимо с тем, как он проиграл в схватке Драглусу. И здесь, и тогда он чувствовал свою раздирающую на части беспомощность. И в обоих случаях Стражам и тем, кого они защищали, немагам, грозила война. В прошлый раз это остановить удалось. Но что будет в этот?..

Новым домом Виктора после трагедии стал Академгородок, где проходили обучение и проживали юные маги. Основал и руководил учебным комплексом для будущих стражей глава клана Звездочёт. К тому моменту конфронтация между ними и ведьмаками почти завершилась. Обычно в Академгородке не задерживались лица старше двадцати одного – именно тогда магический потенциал полностью раскрывался. Но Виктору было позволено остаться, и он тоже стал одним из наставников. Маги зачастую имели каждый свой дар, и общих учебных дисциплин было немного; однако главное знание, которое каждый юный ум должен был впитать в себя, как почва семечко, — это умение концентрироваться. На своих занятиях по метанию дротиков и по стрельбе из лука этому учил и Виктор.

Он провёл в Академгородке подростковые, юные годы и в силу своей закрытости и увлечённости тренировками друзьями особенно не обзавёлся, однако приобрёл гораздо больше – любовь. Падчерица Звездочёта, Юля, чья мама была немагом, попала к ним год назад, когда выяснилось, что у девушки есть магические способности. На глазах у Виктора дерзкая, острая на язык девчонка расцветала и преображалась из хулиганки в заботливую леди. Он не заметил, как влюбился. А она призналась, что хоть её и раздражала правильность Виктора, его дотошность, он понравился ей на первом же его занятии. Юле было всего девятнадцать, ему – двадцать семь, он долго отгораживался и боролся с собственными чувствами, когда уж только ленивый не обсуждал их «тайную» симпатию друг к другу. В конце концов, и Звездочёт, и мама Юли благословили их союз, и Виктор сдался.

Но, едва впустив её в свою жизнь, он, узнав об угрозе в лице Драглуса, снова отгородился от Юли. Девушка, однако, была не из робких.

— Твоё упрямство непобедимо, — сказала она, проходя в палату с воинствующим видом.

— Как и твоё. Ведь ты пришла-таки, несмотря на мой запрет.

Он выражал недовольство, но в глубине души был рад встрече. Глядя на её веснушки на носу, на белёсые лоснящиеся волосы до плеч, понурый и неулыбчивый Виктор чувствовал себя чуточку счастливее. Фигура Юли была точёной, она была профессиональной гимнасткой прежде. Ему нравилась это сочетание: при внешней лёгкости она обладала твёрдым и упрямым нравом.

— Тебе не испугать меня своими болячками, — Юля устроилась на стуле и взялась за его здоровую руку.

— Однако ж в первый раз ты испугалась.

— Неправда. Разве что в самый-самый первый день знакомства я подумала, что ты не красавец, — Юля погладила его по щетине, — но потом разглядела, какой ты на самом деле.

— Урод?

— Ну тебя, — отмахнулась Юля.

Виктор улыбнулся, наконец. Её присутствие само по себе разгоняло его мрачные мысли. Выбросить свой провал из головы, правда, вряд ли было возможным таким простым образом.

— Ребята уже спрашивают, когда вернётся их любимый учитель, — бодро сказала она.

— Брось, они меня ненавидят и считают идиотом. К моим урокам относятся, как к физкультуре в немагической школе.

— Кто это считает тебя идиотом?

— Когда дети видят меня с книгой, они спрашивают, для кого я её несу.

— Они всего лишь несмышлёные малолетки, — фыркнула Юля. – А твои уроки здесь – самое ценное. Ты учишь «включать голову», а ещё — обороняться без магии, ведь нельзя всё время рассчитывать только на неё.

— Мне это не помогло, — Виктор снова помрачнел.

— Ты не всесилен.

— Да. Но я бился с вервольфами, полутигром и полумедведем – они утратили человеческий контроль и были страшнее зверей. Я сражался с ведьмаками и их тёмной магией. И должен был устоять против Драглуса.

— Витя, он ящер наполовину, причём магически модифицированный до дракона. Маги не сталкивались с такими существами.

— Древние сталкивались. Это неважно, у меня был шанс незаметно усмирить его. Первый шанс за долгие девять месяцев пустой беготни за ним. Он нашёл способ «прокачать» себя до монстра, а мы, каждый из нас, топчемся на месте, наша магия не безгранична. Из меня не выйдет кого-то, кроме стрелка или метателя. Я сумею потоками воздуха протолкнуть пулю вперёд, но убьёт ли она? Нет. А драконье пламя – убьёт.

— Говорят, из-за таких экспериментов Драглус не протянет долго.

— Ему хватит времени спалить полпланеты. У него ведь даже обоснования нет, почему он так поступает, — от негодования и гнева Виктор дёрнул больной рукой, задев травмированный локоть, и поморщился. Юля хотела погладить его, но он совсем отодвинулся. – Не жалей меня, пожалей тех, кто уже хлебнул горя от этого сорвавшегося с цепи чудовища. Как мы вообще можем спокойно сидеть здесь, пряча головы в песок, и преподавать, пока на улицах, в жалких двадцати километрах отсюда, людей палят заживо?

— А ты считаешь, наших учеников надо выставить живым щитом и наступать? – Юля отреагировала ответной вспышкой.

Виктор прикрыл глаза. Конечно, он не имел этого в виду. Сгоряча он готов был рисковать и рисковать до смерти.

— Я считаю, взрослых стражей могло бы участвовать и побольше, — глухо сказал Виктор. – Враг упущен, моя группа бездействует, — выдохнул он.

— Он получит своё, — убеждённо проговорила Юля и легонько коснулась его волос, чуть подгоревших. – Будь уверен. Я не помню, чтобы ты отступал.

Её поддержка успокоила Виктора.

— Ты была маленькой, когда я отступал, — пошутил он с серьёзным лицом.

— Что ж, я и сейчас несильно выросла.

Он сам взял Юлину руку в свою.

Их идиллия продолжалась недолго. Вернулся Звездочёт. Широким взмахом руки он наколдовал магическую экранку – на ней можно было просматривать видеоизображение, как через проектор. Вот только маги использовали её отнюдь не для просмотра фильмов. Иногда экранку применяли для видеозвонка, но чаще – для воспроизведения воспоминаний или записанных заранее сообщений. Виктор почуял неладное и напрягся.

— Завтра Рождество, — начал объяснять Звездочёт, — и я решил преподнести тебе это специально к празднику. Самое время напомнить тебе, что, помимо поля боя, у воина есть и может быть семья. Двадцать семь лет назад Елена и Гавриил Гавриловы справляли первое Рождество вместе.

У Виктора сердце ёкнуло: его мама и папа…

— Это спорный подарок, но я решил, что тебе принять его по силам.

— Вы собрали для меня воспоминание? Но как?..

— Кое-что я выкроил из дневника твоей мамы, не обессудь. А остальное было проще – я сам там присутствовал.

— На рождественском ужине у моих родителей? – Виктор был удивлён, что на семейное торжество мама и папа пригласили «коллегу».

— Конечно. Мы неплохо общались, и их история – часть моей жизни тоже.

— Вы не говорили, что были друзьями.

— Мы были союзниками и приятелями скорее. Мы с Гавриилом были ровесниками. Я ещё не был Высшим магом и не основал академию, но со мной уже считались в магсообществе. Впрочем, ты и сам всё увидишь, если готов.

Звездочёт переглянулся с Юлей: вот, кто тоже был в курсе «сюрприза». У Виктора были двойственные чувства: он хотел увидеть маму с папой, но знал, что это его расстроит, ведь их давно нет. С другой стороны, молодые родители, живые, занятые своими делами… Когда ещё он такое понаблюдает? Виктор медленно кивнул. Звездочёт закрыл глаза и соединил ладони: на экранке постепенно «выплывало» изображение.

***

Елена, худая, миниатюрная молодая женщина, кашеварила на кухне частного брусового дома. Но то, что она готовила, вряд ли было съедобно: в кастрюлю опустила кусок пчелиного воска, травы и разбила туда крупное яйцо, непохожее на куриное. Видимо, варево и пахло не ахти, потому как Елене стало плохо: она схватилась за живот и зажала ладонью нос и рот. Выждав, она убрала кастрюлю с плиты и с облегчением отошла.

Елена прошла в жилую комнату, где стояла простенькая мебель, на стенах висели ковры. Она взяла со шкафа под шкатулкой небольшую бумагу, аккуратно свернула и спрятала в карман. Поверх халата накинула дубленку, обула сапоги и, волнуясь, направилась во внутренний двор.

Во дворе, помимо огорода, был сарайчик под дрова и небольшая площадка, где среди снегов метал кинжалы в стенку сарая мускулистый, бородатый Гавриил. Он был в свитере, джинсах не по размеру и в валенках. Орудовал только правой рукой, левая почти не двигалась. И только левая была в перчатке.

Елена встала чуть поодаль, чтобы не спугнуть Гавриила, но он всё равно сбился, что было ясно по вырвавшемуся ругательству. В его глазах плескался гнев.

— Я приготовила ещё один состав мази для твоей руки. Тебе стоит попробовать.

Злость Гавриила отступила. Рядом с Еленой он смотрелся значительно старше, хотя их разница составляла всего два года.

— Оставь это, — сказал он спокойно. — Лучше займись ужином, гости же придут.

— Я помню. Гаврюш, у меня новость.

— Позже, Лена. Ты мешаешь, — с раздражением он отвернулся и достал следующие кинжалы.

Она неловко помяла свой карман халата и оставила мужа.

Виктору очень нравилось наблюдать за мамой, за тем, как она выполняла простые действия по хозяйству. Он помнил, как она при нём готовила, и ему этого не хватало. А вот видеть отца таким грубым не было неожиданностью, но Виктор успел позабыть об этой неприятной черте. Свою страсть к холодному оружию он получил от отца, правда, лук Гавриила никогда не привлекал. В голове Виктора оба родителя закрепились, как два несправедливо рано ушедших, безгрешных человека.

— Что у неё на бумаге, рецепт? – спросил Виктор у Звездочёта. Он, конечно же, помнил и то, что мама была блестящим магофармацевтом и разрабатывала новые целительные составы лекарств, дополняла старые. Эдакий маг-теоретик, но специалист крайне редкий.

— Твоя мама изготовила мазь от тяжелых термических ожогов третьей и четвертой степеней, — сказал Звездочёт. Виктор глянул на свой перевязанный бок. – Да, это её мазь заживляет твою рану. Уникальный состав, содержит яйцо редкой птицы додо. Немаги считают её вымершей – так бы и случилось, не скрой наши заокеанские друзья магией этих нелетающих птичек. И нет, на бумаге Лены не рецепт. Ты узнаешь дальше.

А Елена, тем временем, накрывала на стол в гостиной. В нарядном платье она преобразилась в очень хорошенькую даму, была весела и легка. На заднем фоне играло радио. Передавали «Песню о Снежинке».

К праздничному ужину подтянулись гости: украсившая себя мишурой, цветущая беременная подруга Елены, Лариса, тоже целитель, молодой Звездочёт (с роскошной шевелюрой и худощавый, что было прямо противоположно ему теперешнему) в костюме, а также Илья Лихачёв. Виктору было известно имя последнего, и он встречал его у них дома, к тому же, сын Ильи учился с ним в Академгородке, но о том, кто он, знал мало. Лихачёв отличался от других модной одеждой: пёстрая рубашка, джинсы, пиджак. Несомненно, он и приковывал к себе большую часть внимания.

Гостей встречала Елена, Гавриил прибыл к столу последним. Он не переодевался, остался, в чём был, из-за чего выглядел, мягко говоря, не к месту. Тем не менее, Звездочёт установил ёлку, девушки её нарядили, и можно было ужинать. Блюда Елена подобрала отменные: картофель с курицей в духовке, салатики и печёные яблоки (Виктор их очень любил, у него даже слюнки потекли).

— Как твоя невеста? – спросила Елена Илью.

— Рвётся в бой.

— Баба на боевом дежурстве – экая невидаль! – воскликнул Гавриил с издёвкой.

— У нас нет предрассудков, — заверил молодой Звездочёт.

— У неё отличный навык для участия в бою – она создаёт бурю из песка, — настаивал Илья, не слыша его.

— Да уж, песок-то у нас зимой повсюду, — фыркнул Гавриил. – Ну, допустим, она будет неплоха летом. А тебе не обидно, что тебе доверяют только с бумажками возиться, а невесте светят боевые задания?

— Я проникаю в самые потаённые места, не шумя и оставаясь незаметным, добываю информацию и затем систематизирую её, помогая нам в борьбе с нарушителями. Я задействую не только магию, свою физподготовку, но ещё и мозги, — Илья горделиво постучал по своей голове.

Гавриил вонзил столовый нож в столешницу, испепеляя глазами Илью.

— Пока ты копаешься в своих бумагах, как крыса, кто-то рискует своей жизнью и здоровьем, — Гавриил задрал левую руку и резко стянул перчатку, оголяя почерневшую кисть.

— А кто сказал, что у меня всё проходит гладко? – прошипел Илья.

В настоящем Виктор осознавал, что слова его отца прозвучали особенно жестоко. Лихачёв и его жена тоже погибли, два года спустя, от нападения оборотней.

— Ребята, не нужно ссор, — Звездочёт сказал так мягко и одновременно настойчиво, что спор поугас.

— Что он вообще делает у меня дома в Новый год? Он мне не друг, не семья, не начальник, — возмутился Гавриил в ответ, стихая. Он надел перчатку обратно.

— Гаврюша, — нежным шёпотом попыталась урезонить его Елена.

— Илья раздобыл ценные сведения для завтрашней вылазки твоей группы в логово упырей. Откладывать, как ты понимаешь, не стоит.

Илья выглядел победителем, Гавриил хмурился.

— Разве упыри не истреблены? – уточнил Виктор в настоящем.

— Нет, это сделали в начале двухтысячных, — ответил ему старший Звездочёт.

— Давайте о делах после ужина, — сказала Елена из прошлого. – А я хочу кое-что объявить, — она сделала паузу, сияя. — У нас будет ребёнок.

Лариса, Звездочёт и Илья – все принялись её поздравлять, а подруга обняла. Муж напряжённо молчал.

— Гаврюш?

— Ты не могла сначала мне сказать? – пробурчал он.

— Ты был занят, я хотела…

Он встал и ушёл во двор. Виктору было стыдно за отца, пока он глядел на раздосадованную маму и на растерянных гостей. Однако молодой Звездочёт вышел следом и вернул его через несколько минут.

— Что вы ему сказали? – полюбопытствовал Виктор.

— Пусть это останется там. Твой папа нервничал, но очень хотел твоего появления, — ответил старший Звездочёт в настоящем.

Между тем, вкусности были съедены, гости разошлись. На улицах бурно шло гуляние немагов – они запускали фейеверки, кричали, пили шампанское, водили хоровод. Но их соседи, маги, не праздновали. Гавриил и Елена лежали в кровати и молчали.

— Знаешь, я попробовал твоей мази, — всё же заговорил Гавриил и пошевелил левой рукой. – Чувствительность вернулась. Кажется, ты нашла идеальный состав.

— Хорошо, — холодно ответила Елена.

— Лен, я не хотел срываться на тебе.

— И?

— Это всё Лихачёв. Сбил меня.

— Вечно ищешь виноватого вместо того, чтобы извиниться.

— Прости, — он поцеловал жену в щёку и пригладил ей живот. – Я рад, что у нас будет малыш.

— В мире, где водятся упыри?

— На этот случай есть я.

Елена улыбнулась и склонила голову ему на плечо.

— Будь осторожен завтра. Когда это прекратится?

— Декурд обещал прибрать упырей к рукам, пристроить их в клан. Там они якобы присмиреют.

— Эти бездушные вампиры могли бы лучше следить за своим видом. А что сможет Декурд? Жалкий выскочка, метит в главари, но совершенно не умеет управлять.

— Да ты злюка, — со смешком заметил Гавриил. – В любом случае скоро беспорядки прекратятся, я уверен.

На этом всё видеоизображение и оборвалось.

***

Звездочёт сделал «закрывающий» жест пальцами, и экранка лопнула, как пузырь. Виктор был ошеломлён просмотренным. Он пользовался этим способом воспроизведения своих воспоминаний, но для решения бытовых проблем, простых вопросов. О родителях – никогда. Тяжело было. Сейчас же пришлось очень кстати. Увидеть маму и папу такими живыми, моложе его, услышать их голоса, убедиться, что они заботились друг о друге, пусть и ссорились – это непросто, но важно.

— Спасибо, — сказал Виктор Звездочёту.

— Не за что, дорогой, — по-отечески улыбнулся тот.

Юля приобняла Виктора, он сжимал её руку.

— Благодаря моей маме бок заживает быстро, — заметил он.

— У тебя была чуткая мама, — кивнула Юля.

— И смелый папа, — Звездочёт. – Жаль, мы виделись нечасто.

— А с Лихачёвыми? Вы покажете это Алику?

— С ними работал другой маг. Это история твоих родителей, ты бы хотел показать?

— Сделайте для него нечто подобное. Алик тоже рано лишился родителей, а поддержка и силы ему не помешают.

— Очень приятно слышать. Вы поладили?

Виктор и сам был удивлён, что его заботил Алик. Он был другой Юле, но не ему; они нередко конфликтовали. Но со временем, чаще и чаще пересекаясь, Виктор смягчился по отношению к балаболу Алику.

— Я стал понимать его лучше.

— Вижу, и тебе получше. Ну, я вас оставлю. Приятного вечера, — распрощался Звездочёт.

— Всё хорошо? – спросила Юля.

— Ну, я жив. Ты со мной. И Высший белый маг с нами на одной стороне. Хорошие моменты присутствуют.

— Ты справишься, Виктор.

— Я надеюсь.

— Что ты загадаешь на Рождество?

— Чтобы мы были здоровы. И чтобы тьма развеялась.

— А я загадаю, чтобы мы создали семью, — хитро улыбнулась Юля.

— Всё будет, крошка, — он нежно дотронулся до её носа.

Теперь Виктор нашёл свой свет во тьме…